- Ну, я попросил бы вас помочь мне в поисках спрятанного графом де Вилларе имущества, - начал Андре. - Вы бы, конечно, согласились. А с вашей помощью я наверняка нашел бы сокровища. А потом я помог бы вам уехать с Гаити. Мы вместе вернулись бы в Англию. И вы стали бы жить в Лондоне с моей матушкой.
- А вы думаете, Саоне понравился бы такой план… если бы, конечно, она была жива и узнала бы о нем?
- Мне кажется, она не захотела бы оставаться на Гаити после того кошмара, который ей довелось пережить, - уверенно сказал Андре.
- Пожалуй, вы правы, - кивнула монахиня. - А разве вы живете в Англии? - спросила она. - Я ведь думала, что вы приехали сюда из Порт-о-Пренса.
Андре осекся. Он только теперь вспомнил, что для сестры Девоте он - мулат.
Рядом с ней он забыл об осторожности, о своей темной коже, о том, что, находясь в этой стране, должен мыслить и вести себя как мулат. Он разговаривал с девушкой, представляя себя тем, кем являлся на самом деле - европейцем, французом, аристократом, нашедшим пристанище в Англии.
Как он безрассудно поступил!
- Я прожил в Англии несколько лет, - пояснил он. - И теперь, оставив мать в Лондоне, на время вернулся сюда, чтобы попробовать найти наше имущество.
Маленькая монахиня молчала. Андре опасался, что его история показалась ей не правдоподобной.
Но сестра Девоте лишь задумчиво спросила:
- А какая она, Англия?
- О, это прекрасная страна! - с воодушевлением сказал Андре. - Там царит порядок и безопасность. Англичане - спокойные и доброжелательные люди. А разве вы не встречали англичан здесь, на Гаити?
Монахиня отрицательно покачала головой.
- Нет, - сказала она. - Я думаю, их можно встретить в Порт-о-Пренсе. Но в нашу глушь им приезжать незачем.
- Кристоф неплохо относится к англичанам, - добавил Андре. - Во всяком случае, он так ненавидит французов, что предпочитает им людей любой другой национальности. Он не так ослеплен отвращением к европейцам, как Дессалин, и понимает, что без них правительству не выстоять. Поэтому в Порт-о-Пренсе действительно немало выходцев с Британских островов.
Андре знал, что среди англичан на Гаити едва ли найдется много католиков. Так что встретить их в церкви - а других мест для встречи с людьми у монахини быть не могло - сестра Девоте едва ли могла.
- Мой отец был французом, - задумчиво сказала монахиня и надолго замолчала.
Ее лицо было бесстрастным. Андре, глядя на ее непроницаемое выражение, не мог представить себе родителей Девоте, ее братьев или сестер, их прошлую жизнь в дореволюционном Гаити.
Может быть, чернокожая молодая женщина с маленькой белой дочкой жила в покое и довольстве в одном доме с отцом девочки. А может быть, подобно многим белым, отец постарался отослать дочь подальше с глаз, хотя и давал матери средства на ее содержание.
Судя по тому, что десять лет назад девочка-окторунка оказалась в доме де Вилларе, о ней было кому позаботиться после смерти родителей. Возможно, Филипп де Вилларе был другом ее отца.
- Мой отец тоже был французом, - ответил Андре вслух. - Это тоже сближает нас.
Монахиня недоуменно посмотрела на него. Андре пояснил:
- И вы, и я любим птиц, интересуемся живописью. Ведь мы познакомились с вами, когда вы рассматривали настенную роспись. А накануне я стоял на том месте, где застал вас, и рассматривал те же картины.
Андре чуть не сказал, что не видел ничего подобного, но вовремя сообразил, что для мулата, выросшего на Гаити, такая живопись - не диковинка.
- И потом, в наших жилах течет смешанная кровь… Ему было неловко произносить эти слова. Но это была вынужденная ложь. Он должен был успокоить маленькую монахиню, завоевать ее доверие. А если уж быть до конца откровенным, Андре очень хотелось понравиться этой девушке.
Глядя на ее маленькое личико, обрамленное белым монашеским платом, он неожиданно для себя сказал:
- А какого цвета у вас волосы? Как бы мне хотелось увидеть их.
Монахиня сжалась, напуганная его словами. Еще мгновение, и она, наверное, побежала бы прочь, чтобы укрыться в своем монастыре.
- Уже поздно, - сказала она, принужденно улыбаясь. - Мне пора идти…
Вдруг Андре осенило:
- А мне кажется, никто не знает, что вы здесь. Вы же ходите кормить птиц без разрешения! Правда? Девушка зарделась, очевидно, Андре был прав.
- Я не делаю ничего дурного, - сказала она, будто защищаясь. - Я только хочу кормить птиц…
Судя по ее ответу, когда-то ей не разрешали уходить из монастыря так далеко, и она стала сбегать потихоньку.
- А еще вы хотели видеть меня, - напомнил монахине Андре ее собственные слова.
Он придумывал повод задержать пугливую монахиню.
- А ведь сейчас время завтракать. Может быть, вы позволите мне вас угостить чашкой кофе?
- Я не могу, - сказала девушка, потупившись.
- Почему не можете? Ведь еще совсем не поздно. Я уверен, что в монастыре все-таки догадываются, куда вы исчезаете по утрам. Уверяю, никто вас не хватится. А завтрак не займет много времени.
- Н-но… - начала было молодая монахиня, подыскивая подходящий предлог для отказа.
- Проявите решительность хоть раз в жизни! - продолжал уговаривать Андре. - Перестаньте убегать от мира! Обратитесь к нему лицом. Вы посмотрите дом, где я живу, познакомитесь с моим слугой, Томасом, отведаете его стряпню. Уж поверьте мне, он большой мастер по кулинарной части. Он очень хозяйственный. Вообразите, успел завести курочек, и теперь мне обеспечена яичница.
Монахиня прыснула. Андре подумал, что она совершенно непривычна к обыденной мирской жизни и самые простые вещи производят на нее неожиданное впечатление.
- Так я вас уговорил? - спросил он, вставая. Монахиня поднялась вслед за ним.
- Все же мне было бы лучше вернуться, - сказала она довольно неуверенно.
Андре почувствовал, что почти убедил свою новую знакомую.
- Ведь для вас это целое приключение! - с мягкой улыбкой сказал он. - И потом, в этом нет ничего дурного. Кроме того, вы не хуже меня знаете, что, вернувшись в свою келью, сможете покаяться, прочитать особые молитвы - не мне вас учить, - и бог вас охотно простит. Ведь с вашей стороны это всего лишь маленький, совершенно невинный проступок.
По всему было видно, что девушке очень хотелось пойти с Андре, но с детства внушенное чувство долга не давало ей поступить так, как она желала.
- Мать-настоятельница очень рассердилась бы на меня, если бы узнала, - сказала сестра Девоте.
- Мне кажется, она не станет спрашивать вас, не были ли вы на завтраке в доме де Вилларе, - возразил Андре. - А вам необязательно делать признания. В Англии есть пословица: «Что глаза не видят, того и нет». По-моему, это вполне справедливо.
Монахиня рассмеялась:
- Вы меня искушаете! Лишь за то, что я вас слушала, мне придется прочитать сотню покаянных молитв.
- Может быть, завтрак того стоит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46