За спиной его Ансовальд испустил раздраженный вздох.
— Лучше сядьте, ваше превосходительство, или пострадает ваша держава.
Взявшись за ручку двери, Хадджадж замер.
— Как, — бросил он через плечо, — может Ункерлант обойтись с Зувейзой хуже, чем уже случилось?
Голос его сочился ядом; он надеялся только, что Ансовальд заметит.
— Правда хотите это узнать? — поинтересовался ункерлантский посол. — Переступите порог и получите шанс выяснить.
Подобную угрозу Хадджадж не мог не принять всерьез, как бы ему ни хотелось обратного. Он неохотно обернулся к Ансовальду:
— Ну хорошо, ваше превосходительство. Слушаю вас. Перед угрозой подобного рода какой у меня остается выбор?
— А никакого, — жизнерадостно отозвался Ансовальд. — Это последствия вашей слабости. Теперь садитесь и слушайте.
Хадджадж повиновался, хотя хребет его натянулся струной, словно у оскорбленного кота. Ансовальда молчаливое негодование министра нимало не трогало. Ункерлантский посол довел жестокость и грубость до уровня настоящего искусства.
Ансовальд ткнул Хаджжаджа коротким пальцем:
— Вы не должны более встречаться с маркизом Балястро. Под угрозой войны с моей державой.
Хадджадж едва не вышел все-таки из кабинета. Подобные требования представителю суверенной державы не имел права выдвигать ни один посол. Но министр слишком хорошо изучил конунга Свеммеля. Если Хадджадж открыто проигнорирует его приказ, Свеммель решит, что у Зувейзы есть на это серьезная причина, и бросит на север армию в серых, как сланец, мундирах.
Возможно даже, что Свеммель окажется прав, хотя его посол об этом, конечно, не знает. Ансовальд откинулся на спинку кресла, с восторженным самодовольством наблюдая, как ерзает Хадджадж. Он так ловко запугивал людей именно потому, что получал от этого удовольствие.
— Без сомнения, вы не ожидаете, ваше превосходительство, — Хадджадж попытался потянуть время, — что я прерву всякое общение с алгарвейским послом. Если бы тот приказал мне поступить так в отношениях с вами, я бы, разумеется, отказался…
Ансовальд резко наклонился вперед. На грубом лице его отразились тревога и гнев.
— Он приказал вам прекратить встречи со мной?! — вопросил он. — Да как он осмелился!
То, что делал сам посол, он принимал как должное. То, что кто-то другой мог полагать так же, было возмутительным произволом. Хадджадж посмеялся бы, если б ему не хотелось расплакаться.
— Заверяю вас, это было сугубо риторическое замечание, — проговорил он.
Пришлось потратить несколько минут, приглаживая растрепанные перышки Ансовальда. Наконец, решив, что ункерлантский посол достаточно успокоился, министр продолжил:
— Я едва ли могу избегать альгарвейца на приемах и тому подобных собраниях, вы же понимаете.
— Ну конечно — подобные мероприятия не в счет, — отмахнулся Ансовальд. У Хадджаджа возникло большое сомнение, что ункерлантец проявит благоразумие хотя бы в подобной малости. Посол вновь упер палец ему в грудь: — Но когда вы с Балястро часами шушукаетесь неизвестно о чем… — Он покачал головой. — Не пойдет.
— А если он пригласит меня в альгарвейское посольство, как вы сегодня — в ваше? — поинтересовался Хадджадж, добавив про себя: «Он-то будет более вежлив, это уж точно».
— Откажите, — распорядился Ансовальд.
— Он спросит, на каком основании. Рассказать?
Ансовальд раскрыл рот — и захлопнул.
— Полагаю, ваше превосходительство, — проговорил министр, — вы начинаете понимать мои затруднения. Если мне, министру иностранных дел суверенной державы, запрещают видеться с представителем иной суверенной державы, не сочтет ли вторая держава, что запретивший виновен в оскорблении ее достоинства?
С некоторым глумливым весельем Хадджадж наблюдал, как шевелятся беззвучно губы ункерлантца. Ансовальд был медлителен, но неглуп. Пускай с запозданием, но к правильному выводу он пришел: «Альгарве сочтет, что Ункерлант оскорбил ее достоинство». Учитывая, как альгарвейцы расправились по очереди со всеми своими противниками в Дерлавайской войне, Хадджадж не хотел бы нечаянно наступить им на мозоль.
Ансовальд, судя по выражению его физиономии, — тоже. Хадджадж вежливо отвернулся, покуда ункерлантский посол откашливался, дергал себя за ухо и пытался оторвать заусенец.
— Возможно, — изрек в конце концов Ансовальд, — я слегка погорячился.
В устах зувейзина это было бы риторически-вежливое замечание. В устах ункерлантца, тем более представителя конунга Свеммеля в Бише, это было признание потрясающей искренности.
— В таком случае, ваше превосходительство, — мягко произнес Хадджадж, когда Ансовальд попытался упрямо отмолчаться, — как мне следует поступить?
И снова посол ответил не сразу. Хадджадж понимал, отчего: ункерлантец только теперь осознал, что, следуя приказам из Котбуса, может навлечь на себя беду. Но и ослушавшись приказов из Котбуса, он не мог не навлечь на себя беду. Ансовальд трепетал. Хаджжадж благодушно улыбался.
— Я поторопился, — проговорил Ансовальд со вздохом. — Можете забыть о том, что я говорил, если только вопрос не встанет снова.
Это означало: «Если только конунг Свеммель не решит, что готов оскорбить альгарвейцев». Вот теперь Хадджаджу с трудом удалось скрыть изумление. Готов ли Свеммель пойти на подобный риск? Министру часто приходило в голову, что ункерлантский конунг безумен, но никогда прежде — что Свеммель может быть глуп.
Хотелось бы ему, чтобы состояние рассудка конунга Свеммеля не значило для Зувейзы так много. Куда приятнее и проще было бы полагать это проблемой одного лишь Ансовальда. Но, увы, если Ункерлант подавится, икаться будет Зувейзе… а Ункерлант шел туда, куда прикажет конунг.
А еще Хадджадж хотел бы немного — а лучше бы посильней — сбить с Ансовальда спесь и самодовольство. Но и это было невозможно, если не рисковать тем, чего он уже добился от ункерлантца.
— Пусть будет как вы пожелаете, ваше превосходительство, — промолвил он. — Правду сказать, за прошедший год мы навидались — весь Дерлавай навидался войны. И я всем сердцем желаю, чтобы мы увидали ее конец.
Ансовальд на это только хмыкнул. Что означал сей звук, Хадджадж не взялся бы судить. То ли скепсис — войну с Ункерлантом Зувейза проиграла, и можно было ожидать, что она жаждет реванша. Или Ансовальд знал, что его конунг намерен воевать с Альгарве? При всем дипломатическом мастерстве Хадджаджа он не знал, как задать этот вопрос, не вызвав подозрений, которые лучше было бы не будить.
— Думаю, — промолвил Ансовальд, очнувшись, — что на сегодня мы сделали все, что могли.
То есть напугали друг друга. Ансовальд намеревался напугать Хадджаджа. Но не думал пугаться в ответ. «Что ж, — мелькнуло в голове у министра, — в жизни не все выходит как рассчитываешь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— Лучше сядьте, ваше превосходительство, или пострадает ваша держава.
Взявшись за ручку двери, Хадджадж замер.
— Как, — бросил он через плечо, — может Ункерлант обойтись с Зувейзой хуже, чем уже случилось?
Голос его сочился ядом; он надеялся только, что Ансовальд заметит.
— Правда хотите это узнать? — поинтересовался ункерлантский посол. — Переступите порог и получите шанс выяснить.
Подобную угрозу Хадджадж не мог не принять всерьез, как бы ему ни хотелось обратного. Он неохотно обернулся к Ансовальду:
— Ну хорошо, ваше превосходительство. Слушаю вас. Перед угрозой подобного рода какой у меня остается выбор?
— А никакого, — жизнерадостно отозвался Ансовальд. — Это последствия вашей слабости. Теперь садитесь и слушайте.
Хадджадж повиновался, хотя хребет его натянулся струной, словно у оскорбленного кота. Ансовальда молчаливое негодование министра нимало не трогало. Ункерлантский посол довел жестокость и грубость до уровня настоящего искусства.
Ансовальд ткнул Хаджжаджа коротким пальцем:
— Вы не должны более встречаться с маркизом Балястро. Под угрозой войны с моей державой.
Хадджадж едва не вышел все-таки из кабинета. Подобные требования представителю суверенной державы не имел права выдвигать ни один посол. Но министр слишком хорошо изучил конунга Свеммеля. Если Хадджадж открыто проигнорирует его приказ, Свеммель решит, что у Зувейзы есть на это серьезная причина, и бросит на север армию в серых, как сланец, мундирах.
Возможно даже, что Свеммель окажется прав, хотя его посол об этом, конечно, не знает. Ансовальд откинулся на спинку кресла, с восторженным самодовольством наблюдая, как ерзает Хадджадж. Он так ловко запугивал людей именно потому, что получал от этого удовольствие.
— Без сомнения, вы не ожидаете, ваше превосходительство, — Хадджадж попытался потянуть время, — что я прерву всякое общение с алгарвейским послом. Если бы тот приказал мне поступить так в отношениях с вами, я бы, разумеется, отказался…
Ансовальд резко наклонился вперед. На грубом лице его отразились тревога и гнев.
— Он приказал вам прекратить встречи со мной?! — вопросил он. — Да как он осмелился!
То, что делал сам посол, он принимал как должное. То, что кто-то другой мог полагать так же, было возмутительным произволом. Хадджадж посмеялся бы, если б ему не хотелось расплакаться.
— Заверяю вас, это было сугубо риторическое замечание, — проговорил он.
Пришлось потратить несколько минут, приглаживая растрепанные перышки Ансовальда. Наконец, решив, что ункерлантский посол достаточно успокоился, министр продолжил:
— Я едва ли могу избегать альгарвейца на приемах и тому подобных собраниях, вы же понимаете.
— Ну конечно — подобные мероприятия не в счет, — отмахнулся Ансовальд. У Хадджаджа возникло большое сомнение, что ункерлантец проявит благоразумие хотя бы в подобной малости. Посол вновь упер палец ему в грудь: — Но когда вы с Балястро часами шушукаетесь неизвестно о чем… — Он покачал головой. — Не пойдет.
— А если он пригласит меня в альгарвейское посольство, как вы сегодня — в ваше? — поинтересовался Хадджадж, добавив про себя: «Он-то будет более вежлив, это уж точно».
— Откажите, — распорядился Ансовальд.
— Он спросит, на каком основании. Рассказать?
Ансовальд раскрыл рот — и захлопнул.
— Полагаю, ваше превосходительство, — проговорил министр, — вы начинаете понимать мои затруднения. Если мне, министру иностранных дел суверенной державы, запрещают видеться с представителем иной суверенной державы, не сочтет ли вторая держава, что запретивший виновен в оскорблении ее достоинства?
С некоторым глумливым весельем Хадджадж наблюдал, как шевелятся беззвучно губы ункерлантца. Ансовальд был медлителен, но неглуп. Пускай с запозданием, но к правильному выводу он пришел: «Альгарве сочтет, что Ункерлант оскорбил ее достоинство». Учитывая, как альгарвейцы расправились по очереди со всеми своими противниками в Дерлавайской войне, Хадджадж не хотел бы нечаянно наступить им на мозоль.
Ансовальд, судя по выражению его физиономии, — тоже. Хадджадж вежливо отвернулся, покуда ункерлантский посол откашливался, дергал себя за ухо и пытался оторвать заусенец.
— Возможно, — изрек в конце концов Ансовальд, — я слегка погорячился.
В устах зувейзина это было бы риторически-вежливое замечание. В устах ункерлантца, тем более представителя конунга Свеммеля в Бише, это было признание потрясающей искренности.
— В таком случае, ваше превосходительство, — мягко произнес Хадджадж, когда Ансовальд попытался упрямо отмолчаться, — как мне следует поступить?
И снова посол ответил не сразу. Хадджадж понимал, отчего: ункерлантец только теперь осознал, что, следуя приказам из Котбуса, может навлечь на себя беду. Но и ослушавшись приказов из Котбуса, он не мог не навлечь на себя беду. Ансовальд трепетал. Хаджжадж благодушно улыбался.
— Я поторопился, — проговорил Ансовальд со вздохом. — Можете забыть о том, что я говорил, если только вопрос не встанет снова.
Это означало: «Если только конунг Свеммель не решит, что готов оскорбить альгарвейцев». Вот теперь Хадджаджу с трудом удалось скрыть изумление. Готов ли Свеммель пойти на подобный риск? Министру часто приходило в голову, что ункерлантский конунг безумен, но никогда прежде — что Свеммель может быть глуп.
Хотелось бы ему, чтобы состояние рассудка конунга Свеммеля не значило для Зувейзы так много. Куда приятнее и проще было бы полагать это проблемой одного лишь Ансовальда. Но, увы, если Ункерлант подавится, икаться будет Зувейзе… а Ункерлант шел туда, куда прикажет конунг.
А еще Хадджадж хотел бы немного — а лучше бы посильней — сбить с Ансовальда спесь и самодовольство. Но и это было невозможно, если не рисковать тем, чего он уже добился от ункерлантца.
— Пусть будет как вы пожелаете, ваше превосходительство, — промолвил он. — Правду сказать, за прошедший год мы навидались — весь Дерлавай навидался войны. И я всем сердцем желаю, чтобы мы увидали ее конец.
Ансовальд на это только хмыкнул. Что означал сей звук, Хадджадж не взялся бы судить. То ли скепсис — войну с Ункерлантом Зувейза проиграла, и можно было ожидать, что она жаждет реванша. Или Ансовальд знал, что его конунг намерен воевать с Альгарве? При всем дипломатическом мастерстве Хадджаджа он не знал, как задать этот вопрос, не вызвав подозрений, которые лучше было бы не будить.
— Думаю, — промолвил Ансовальд, очнувшись, — что на сегодня мы сделали все, что могли.
То есть напугали друг друга. Ансовальд намеревался напугать Хадджаджа. Но не думал пугаться в ответ. «Что ж, — мелькнуло в голове у министра, — в жизни не все выходит как рассчитываешь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201