И что ты тогда будешь делать, Альмонио? В сторонку отойдешь, покуда кауниане твоих товарищей режут?
— Нет, конечно, сержант! — возмутился Альмонио. — Просто из домов не хочу их вытаскивать, вот и все. Грязное это дело.
— Война вообще дело грязное, — отозвался Пезаро, но без особой злости. Он потер все три подбородка и решительно ткнул в упрямого жандарма пальцем: — Ладно, Альмонио, вот что мы с тобой сделаем сегодня: пока остальные собирают кауниан по домам, стой на страже. Если дернутся — если хоть вид сделают, что сейчас дернутся, — пали без раздумий. Понял?
— Так точно! — Альмонио сбился с шага, чтобы отвесить сержанту поклон. — Благодарю, сержант.
— Не благодари, — буркнул Пезаро. — И, силами горними, язык об этом не распускай, а то нам обоим не поздоровится. — Он покачал головой. — И так здоровья нету, что ж его зря терять?
«Надо же, как интересно! — мелькнуло в голове у Бембо. — Если придется, могу на Пезаро донести». Он приподнял шляпу, чтобы почесать в затылке. Покуда он не мог придумать, зачем ему избавляться от начальника. Они с Пезаро не один год привыкали, притирались друг к другу. С любым другим сержантом Бембо придется служить не так легко. Жандарм кисло усмехнулся. Вот так всегда бывает — как подвернется что-нибудь полезное, так вечно не ко времени!
Жандармское отделение вступило в Хвинку. Поселок был меньше Ойнгестуна и весь неопрятный какой-то: становая жила пролегала стороной, и Хвинка словно проросла из недавнего прошлого. Хотя, на взгляд Бембо, и в Ойнгестуне не о чем было домой написать.
Да и писал он от случай к случаю. С отцом они вздорили без конца еще в те времена, когда молодой Бембо не покинул родительский дом, и до сих пор оставались не в лучших отношениях. Сестра тоже была со стариком на ножах. Но Ланфуза сбежала с меховщиком, ныне изрядно разбогатевшим, и не любила, когда ей напоминали, что ее брат — простой жандарм. А если он черкнет письмишко Саффе, та, быть может, и ответит — но скорей от удивления сыграет в ящик.
Отдельные фортвежцы кивали жандармам. Один подмигнул, тихонько захлопал в ладоши на альгарвейский манер и ухмыльнулся так, что Бембо живенько пришло в голову: о том, чем он занят в Фортвеге, домой лучше не писать совсем.
— Кауниане, на выход! — рявкнул Пезаро во весь голос, когда они добрели до деревенской площади. Эводио переводил его слова на классический каунианский: язык, на котором местные чучелки общались до сих пор — по крайней мере, он не сильно изменился.
Но на каком бы языке приказ ни прозвучал, кауниане его выполнять не собирались.
— Ну, видишь? — Бембо обернулся к напарнику. — Догадываются ведь, что с ними будет. Теперь под доброй воле ни один носу из дома не высунет. Придется каждого по отдельности вытаскивать. Эх, намучаемся…
Орасте взвесил жезл в ладони.
— Опасная работенка выходит. Если поймут, что им все равно дорога эшелоном на запад, с чего б им не решить, что терять-то нечего, так хоть нас с собою утащить на тот свет?
— Угу. — Бембо подобная мысль тоже приходила в голову — к большому его сожалению.
Пезаро заорал снова, да так, что между домами и лавками по площади загуляло эхо. Эводио перевел его вопли на старокаунианский, но желтоволосые фигуры так и не появились в дверях.
— Тогда придется поднапрячься. — Сержант нехорошо усмехнулся. — Хотя знаете что, ребятки? Может, и не придется. — Он ткнул пальцем в сторону того фортвежца, что приветствовал альгарвейских жандармов аплодисментами: — Подойди-ка сюда, приятель! Да-да, ты! По-альгарвейски разумеешь?
Туземец с сожалением покачал головой. Пезаро в раздражении покачал головой. Ни он, ни его подчиненные не знали фортвежского, если не считать отдельных слов, которых нахватались за время службы в Громхеорте.
— Об заклад бьюсь, по-кауниански он может пару слов связать, — заметил Эводио.
— Ну так выясни! — буркнул сержант.
Действительно, физиономия фортвежца просветлела — каунианский он знал.
— Отлично. — Пезаро кивнул. — Скажи, что мы ему заплатим — много не потребуется, или я в Янине родился, — если он покажет, где в их деревне кауниане живут.
Оказалось, что фортвежец не единственный в Хвинке владел каунианским: за наградой подтянулись еще трое или четверо. Бембо и Орасте последовали за одним из них к дому, на вид ничем не отличавшемуся от соседних. Фортвежец, однако, сделал под дверью стойку, точно охотничий пес перед фазаном.
— Кауниане, на выход! — гаркнули оба жандарма хором.
Не вышел никто. Переглянувшись, Бембо и Орасте отошли на пару шагов и с разбегу врезались в дверь плечами. Дверь снесло с петель. Бембо распростерся на полу прихожей вместе с нею — он не ожидал, что высадить двери удастся с первого раза. Орасте каким-то чудом удержался на ногах.
— Вот за это они у меня поплатятся, сволочи, — пробурчал Бембо, поднимаясь. — Давай вывернем эту хибару наизнанку.
Держа жезлы наизготовку, они с Орасте обошли дом. Искать долго не пришлось: кауниане — супружеская пара в одних годах с Бембо, и две дочурки неинтересных лет — прятались на кухне, в чулане.
— На выход, падлы! — рявкнул Орасте, повелительно взмахнув жезлом.
— Да, сударь, — промолвил отец семейства на приличном альгарвейском. Бембо показалось, что тот напуган едва ли не до обморока, но старается не показывать этого ради спокойствия родных. — Только скажите, что вы нас не нашли, — продолжал он тихо и настойчиво, — и я отдам вам все, что у нас есть. У меня много денег. Я человек небедный. Все будет ваше — только отпустите нас.
— Ковнянин, — отрезал Орасте: отказ, не подлежащий обсуждению.
Бембо кисло покосился на товарища. Сам он вначале выяснил хотя бы, сколько предложит чучелко, но если Орасте упрется, с рук это им не сойдет…
Светловолосый мужчина шепнул что-то жене на ухо; та прикусила губу, но кивнула.
— Тогда не деньги, — с отчаянием выпалил каунианин. — Берите все, что хотите. Все. — Он махнул жене рукой, и та покорно расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке. Женщина была симпатичная, даже очень, но…
— На выход, без вещей, все четверо! — рявкнул Бембо.
Он не знал, кого ему презирать больше — кауниан за то, что так низко пали, или себя за то, как низко пал он сам, или снова кауниан — за то, что напомнили о его падении.
Светловолосый вздохнул. Крушение надежд позволило ему вернуть отчасти потерянное было достоинство. Обняв за плечи дочерей, он вывел их из дому. Жена, прежде чем переступить порог, застегнула рубаху.
— Хорошо, — похвалил их Пезаро, оглядев приведенное жандармами семейство. — Четверо есть.
На площади уже стояли, понурясь, с дюжину пленников. Очень скоро норма была выполнена.
Пезаро расплатился с наводчиками. Один из жителей Хвинки, получив свою монетку, промолвил что-то по-кауниански.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
— Нет, конечно, сержант! — возмутился Альмонио. — Просто из домов не хочу их вытаскивать, вот и все. Грязное это дело.
— Война вообще дело грязное, — отозвался Пезаро, но без особой злости. Он потер все три подбородка и решительно ткнул в упрямого жандарма пальцем: — Ладно, Альмонио, вот что мы с тобой сделаем сегодня: пока остальные собирают кауниан по домам, стой на страже. Если дернутся — если хоть вид сделают, что сейчас дернутся, — пали без раздумий. Понял?
— Так точно! — Альмонио сбился с шага, чтобы отвесить сержанту поклон. — Благодарю, сержант.
— Не благодари, — буркнул Пезаро. — И, силами горними, язык об этом не распускай, а то нам обоим не поздоровится. — Он покачал головой. — И так здоровья нету, что ж его зря терять?
«Надо же, как интересно! — мелькнуло в голове у Бембо. — Если придется, могу на Пезаро донести». Он приподнял шляпу, чтобы почесать в затылке. Покуда он не мог придумать, зачем ему избавляться от начальника. Они с Пезаро не один год привыкали, притирались друг к другу. С любым другим сержантом Бембо придется служить не так легко. Жандарм кисло усмехнулся. Вот так всегда бывает — как подвернется что-нибудь полезное, так вечно не ко времени!
Жандармское отделение вступило в Хвинку. Поселок был меньше Ойнгестуна и весь неопрятный какой-то: становая жила пролегала стороной, и Хвинка словно проросла из недавнего прошлого. Хотя, на взгляд Бембо, и в Ойнгестуне не о чем было домой написать.
Да и писал он от случай к случаю. С отцом они вздорили без конца еще в те времена, когда молодой Бембо не покинул родительский дом, и до сих пор оставались не в лучших отношениях. Сестра тоже была со стариком на ножах. Но Ланфуза сбежала с меховщиком, ныне изрядно разбогатевшим, и не любила, когда ей напоминали, что ее брат — простой жандарм. А если он черкнет письмишко Саффе, та, быть может, и ответит — но скорей от удивления сыграет в ящик.
Отдельные фортвежцы кивали жандармам. Один подмигнул, тихонько захлопал в ладоши на альгарвейский манер и ухмыльнулся так, что Бембо живенько пришло в голову: о том, чем он занят в Фортвеге, домой лучше не писать совсем.
— Кауниане, на выход! — рявкнул Пезаро во весь голос, когда они добрели до деревенской площади. Эводио переводил его слова на классический каунианский: язык, на котором местные чучелки общались до сих пор — по крайней мере, он не сильно изменился.
Но на каком бы языке приказ ни прозвучал, кауниане его выполнять не собирались.
— Ну, видишь? — Бембо обернулся к напарнику. — Догадываются ведь, что с ними будет. Теперь под доброй воле ни один носу из дома не высунет. Придется каждого по отдельности вытаскивать. Эх, намучаемся…
Орасте взвесил жезл в ладони.
— Опасная работенка выходит. Если поймут, что им все равно дорога эшелоном на запад, с чего б им не решить, что терять-то нечего, так хоть нас с собою утащить на тот свет?
— Угу. — Бембо подобная мысль тоже приходила в голову — к большому его сожалению.
Пезаро заорал снова, да так, что между домами и лавками по площади загуляло эхо. Эводио перевел его вопли на старокаунианский, но желтоволосые фигуры так и не появились в дверях.
— Тогда придется поднапрячься. — Сержант нехорошо усмехнулся. — Хотя знаете что, ребятки? Может, и не придется. — Он ткнул пальцем в сторону того фортвежца, что приветствовал альгарвейских жандармов аплодисментами: — Подойди-ка сюда, приятель! Да-да, ты! По-альгарвейски разумеешь?
Туземец с сожалением покачал головой. Пезаро в раздражении покачал головой. Ни он, ни его подчиненные не знали фортвежского, если не считать отдельных слов, которых нахватались за время службы в Громхеорте.
— Об заклад бьюсь, по-кауниански он может пару слов связать, — заметил Эводио.
— Ну так выясни! — буркнул сержант.
Действительно, физиономия фортвежца просветлела — каунианский он знал.
— Отлично. — Пезаро кивнул. — Скажи, что мы ему заплатим — много не потребуется, или я в Янине родился, — если он покажет, где в их деревне кауниане живут.
Оказалось, что фортвежец не единственный в Хвинке владел каунианским: за наградой подтянулись еще трое или четверо. Бембо и Орасте последовали за одним из них к дому, на вид ничем не отличавшемуся от соседних. Фортвежец, однако, сделал под дверью стойку, точно охотничий пес перед фазаном.
— Кауниане, на выход! — гаркнули оба жандарма хором.
Не вышел никто. Переглянувшись, Бембо и Орасте отошли на пару шагов и с разбегу врезались в дверь плечами. Дверь снесло с петель. Бембо распростерся на полу прихожей вместе с нею — он не ожидал, что высадить двери удастся с первого раза. Орасте каким-то чудом удержался на ногах.
— Вот за это они у меня поплатятся, сволочи, — пробурчал Бембо, поднимаясь. — Давай вывернем эту хибару наизнанку.
Держа жезлы наизготовку, они с Орасте обошли дом. Искать долго не пришлось: кауниане — супружеская пара в одних годах с Бембо, и две дочурки неинтересных лет — прятались на кухне, в чулане.
— На выход, падлы! — рявкнул Орасте, повелительно взмахнув жезлом.
— Да, сударь, — промолвил отец семейства на приличном альгарвейском. Бембо показалось, что тот напуган едва ли не до обморока, но старается не показывать этого ради спокойствия родных. — Только скажите, что вы нас не нашли, — продолжал он тихо и настойчиво, — и я отдам вам все, что у нас есть. У меня много денег. Я человек небедный. Все будет ваше — только отпустите нас.
— Ковнянин, — отрезал Орасте: отказ, не подлежащий обсуждению.
Бембо кисло покосился на товарища. Сам он вначале выяснил хотя бы, сколько предложит чучелко, но если Орасте упрется, с рук это им не сойдет…
Светловолосый мужчина шепнул что-то жене на ухо; та прикусила губу, но кивнула.
— Тогда не деньги, — с отчаянием выпалил каунианин. — Берите все, что хотите. Все. — Он махнул жене рукой, и та покорно расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке. Женщина была симпатичная, даже очень, но…
— На выход, без вещей, все четверо! — рявкнул Бембо.
Он не знал, кого ему презирать больше — кауниан за то, что так низко пали, или себя за то, как низко пал он сам, или снова кауниан — за то, что напомнили о его падении.
Светловолосый вздохнул. Крушение надежд позволило ему вернуть отчасти потерянное было достоинство. Обняв за плечи дочерей, он вывел их из дому. Жена, прежде чем переступить порог, застегнула рубаху.
— Хорошо, — похвалил их Пезаро, оглядев приведенное жандармами семейство. — Четверо есть.
На площади уже стояли, понурясь, с дюжину пленников. Очень скоро норма была выполнена.
Пезаро расплатился с наводчиками. Один из жителей Хвинки, получив свою монетку, промолвил что-то по-кауниански.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203