В первую неделю вследствие потери медицинских записей умерло двести тридцать человек, большинству из которых было более ста лет. Эви работала в «комнате скорой помощи» по две смены, по двадцать часов в сутки, и видела, что основная проблема – сильные ушибы. По предварительным данным, у них оставался приблизительно трехнедельный запас транквилизаторов и четырехнедельный – антидепрессантов. Но, вероятно, инженерам-химикам удастся вскоре расшифровать достаточное количество медицинских текстов, чтобы начать выпускать новые препараты. Или, может быть, гражданские инженеры смогут покрыть все стены резиной?
Благодаря все той же странности, которая уберегла «Сущность Времени», «Сущность Пространства» и подобные творения, не пострадала и я. Если бы я хранилась в пассиве, как другие записи, которые фактически пришли в негодность, у меня было бы только десять процентов вероятности выжить. Но нет, меня используют столь же часто, как и кинетические романы, поэтому программа саботажа меня не коснулась.
Мои системы дублирования были уничтожены. Конечно, мне удалось создать новые, но на какое-то мгновение я почти перестала существовать.
Сейчас мне известно о смерти столько же, сколько О’Хара, но несколько дней назад я не знала о ней практически ничего, так как предполагалось, что со мной этого не может случиться. Странное чувство.
Глава 10
С мысли на мысль
5 октября 98 года (17 Ченга 293).
Эви принесла мне дюжину сильнодействующих транквилизаторов. Я отказалась, но она настояла, чтобы я взяла. Вскоре эти таблетки могут стать дефицитом.
Внедрение причинило мне лишь небольшое неудобство. Мне и в самом деле понравилось целый день лежать на спине. Видеокуб в моей палате был намеренно настроен так, чтобы по нему невозможно было поймать рабочие каналы, что поначалу меня раздражало. Я просмотрела огромное количество фильмов и отрывков из фильмов, снабженную примечаниями «Бурю», которую Хирн и Биллингем закончили на прошлой неделе: в углу экрана загоралась зеленая точка, когда они были уверены в подлинности слов Шекспира, и красная, когда сомневались в их достоверности. Мне показалось, под вопросом остаются лишь пять минут фильма.
Я знаю, что это абсурд, еще слишком рано, но чувствую свою беременность. Возникает ощущение чьего-то присутствия внутри тебя, вторжения в твой организм. Возможно, я создала в своем воображении образ этого крохотного существа, прилепившегося к моей утробе и борющегося за свою драгоценную жизнь. Я почти уверена, что зря смотрела слайд доктора Карлуччи.
Думаю, что, хотя руководствуюсь и не эгоистическими соображениями, инстинкт самосохранения сработал. Наверное, это что-то вроде талисмана, амулета удачи: даже Бог не отважился бы уничтожить это крохотное невинное существо.
Бог не поступит с ним как с десятью биллионами невинных грешников, которых он стер с лица Земли просто так, чтобы посмотреть, что из этого получится.
Почти каждую ночь мне снится Земля. Я вижу цветные сны, наполненные запахами и светом. Они больше похожи не на воспоминания, а на монтажи сюрреалистических картин, миры грез, где моя память используется как сырой материал. Прошлой ночью мне приснились африканцы, похожие на тех, что я видела в Найроби. Это были высокие мужчины с такой черной кожей, что она отливала цветом индиго. Все происходило на Манхэттене. Четверо из них запихнули меня в большой, похожий на лондонский кеб и сунули в руки блестящий черный кожаный дипломат с золотым замком, а затем принялись стрелять в людей из окон. Ситуация напоминала фильм, который я посмотрела в больнице. Он назывался «Крестный отец». Водитель стрелял, а не вел машину, и мы столкнулись с грузовиком. Уже проснувшись, я все еще продолжала чувствовать запах полуденного Манхэттена, то есть ржавчины, смрада полусгнивших объедков, всегда сильно поражающий обоняние при выходе на тротуар из здания с кондиционерами. Местные жители сетовали на эту вонь, но для меня она была признаком экзотики, обостряла чувства. То, что люди выбрасывали остатки пищи и оставляли их гнить, было свидетельством изобилия и непозволительной роскоши для человека из Миров, где каждый кусочек дерьма соскребается и пускается в переработку.
(К: Что сегодня на ужин? А: Как всегда – дерьмо.)
Я где-то читала, что сточные каналы Лондона в девятнадцатом веке были настолько зловонны, что хитрые торговцы придумали продавать аристократам апельсины, утыканные гвоздиками, чтобы уберечь их нежные носы от неприятных запахов, когда те по дороге из оперы к своим машинам вынуждены были проходить мимо черни Впрочем, я подозреваю, что тогда на Земле еще не было машин. Лошади, впряженные в кареты, оставляли позади себя огромные кучи навоза, чем способствовали загаживанию мостовых. Представить себе такое почти невозможно.
Да и кому придет в голову представлять такое, если все, кто знал Землю, умерли? Слайды с изображением Земли и ее городов, включая Лондон, исчезли. Возможно, кто-нибудь прочтет эти строки, спустится в кратер, или что у них там есть на Эпсилоне, сорвет апельсин и гвоздику, вдохнет их смешанный аромат и попытается представить себе эту картину. Может быть, аборигены Эпсилона поведут его в конюшню, если, конечно, у них там есть конюшни.
Кстати о чернокожих. Мне представилась замечательная возможность провести день в обществе Мэтти Бофорд, родившейся около восьмидесяти лет назад в Мобиле, штат Алабама. Незадолго до начала войны она гостила у родственников, а затем получила докторскую степень за разработку питания для «Дома» и добровольно вступила на его борт. Она знает множество старых песен – диксиленд, регтайм, бисбон, рок. Мэтти пела их чудесным хриплым баритоном, аккомпанируя себе на пианино. Из-за полувекового пренебрежения к инструменту ее игра мало чем отличалась от моей, и дребезжащие клавиши выдавали ужасно фальшивые звуки. Но когда она начинала петь, казалось, что расстроенный инструмент звучит прекрасно. Если все опять придет в норму, я попрошу ее стать во главе музыкальной группы, какие были в прежние времена.
Джиролано и Блексли будут счастливы подыграть ей на гитаре и тромбоне. А Хермос доставил бы мне море удовольствия, сыграв диксиленд. Если мне удастся найти трубу и барабан, нам будет чем заняться.
Вряд ли мы соберем большую аудиторию. Но люди просто не знают, чего они лишены, какой несказанно счастливой и грустной в одно и то же время может быть хорошая музыка. Вы злитесь на жизнь, но радуетесь, что живете, не боитесь смерти, но и не торопитесь умирать. Всем нам не мешало бы испытать подобные эмоции.

Год 1. 33
Глава 1
Долгосрочные планы

Прайм
После всеобщих недельных дебатов, состоявшихся в декабре, референдум вынес на рассмотрение результаты голосования, удивительно совпадающие с предыдущими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79