Нам даже удалось зарыть томагавк войны. Ради дела, но не ради себя. Он никогда не был обаятельной личностью, но при этом умел держать себя в руках.
Мы встретились с Парселлом в маленькой лаборатории на пятом уровне. На столах – ряды стеклянных сосудов, приготовленных для какого-то эксперимента. В воздухе стоял резкий запах двуокиси серы, и у меня, естественно, тут же разболелась голова. Джон и Дэн, как мне кажется, напротив, от этого «аромата» просто расцвели.
Для ученых эта вонь была так же приятна, как для нормального человека – запах свежеиспеченного хлеба.
Парселл склонился над раковиной, разглядывая какую-то маленькую штуковину, сплетенную из проволоки. Мне он просто кивнул, а разговаривать стал только с Джоном и Дэном, в основном распространяясь насчет достоинств Тани Севен и наставляя, как нужно себя вести, работая с нею, чтобы, не дай Бог, не опростоволоситься, если вдруг взбредет в голову подтрунивать над ее предрассудками или воспитанием. Какое чудовищное совпадение – они занимают обе технические должности в Кабинете, в обязанности которых входит ежедневный контакт с офисом координатора политики. Я подчинена политическому отделу, но, наверное, еще долгие месяцы могу спокойно жить, не беспокоя Главного координатора.
Интересно было их слушать, а еще интереснее было то, что мне это позволили. Парселл слыл хладнокровным интриганом – ему хотелось управлять даже из могилы! Но он также был жестким и циничным знатоком человеческой натуры. Я уже не раз задумывалась над тем, какими мотивами он руководствовался, пригласив вместе с Джоном и Дэном и меня. Неожиданно Парселл вежливо прервал разговор и выпроводил их за дверь, объяснив это тем, что ему нужно поговорить со мной наедине.
Да, чего-чего, а любезности ему не занимать!
– Вы мне не нравитесь, Марианна. Но мне многие не нравятся, я и сам себе не слишком нравлюсь.
– Доктор Парселл…
– Можете называть меня просто Гарри. Вам не придется долгое время себя этим утруждать. Дэниел считает, что вы прекрасно подойдете на должность координатора-электора по политике. Не перебивайте.
– Я уже говорила ему, что не подхожу. Я для этого слишком молода.
– Вы достаточно зрелы. Кроме того, компетентны. Но в этом «корыте» есть много людей вроде меня, которые враждебно к вам относятся.
– Не могу же я всем угодить.
– Я тоже редко кому угождаю, нужно просто оставаться самим собой. Дело не в том, что вы недобросовестно справляетесь со своими обязанностями или ведете себя неблагоразумно. – Парселл слегка улыбнулся. – Хотя ваша сексуальная жизнь, насколько мне известно, выглядит несколько… шокирующей, в моем понимании.
– У меня на этот счет собственное мнение.
– Как я уже сказал, проблема заключается не в этом. Она гораздо тоньше и сложнее, и вам придется немного поработать над собой, прежде чем вы займете эту должность. У вас есть все шансы для того, чтобы занять ее, но будет ли это хорошо?
– Я слушаю, по крайней мере делаю вид.
– Во-первых, вы – идеалистка. Такое качество привлекает молодежь, но…
– Намекаете на то, что руководитель не может быть идеалистом?
– Это мешает. – Он по-профессорски откинулся назад. – Продолжите вашу мысль. Приведите пример.
– Джефферсон. – Я подумала о нем, потому что видела его портрет в фойе зала заседаний.
– Томас Джефферсон. Я не очень хорошо знаком с американской историей. – Блаженная улыбка разлилась по его лицу. – Но я хорошо знаю американскую экономику. У Джефферсона были рабы, не так ли? Значит, он был не слишком прогрессивным человеком даже для своего времени.
– Он их освободил.
– Но сперва купил. Похоже на политический трюк.
– Махатма Ганди.
– Религиозные лидеры не в счет. У них просто не могло бы быть последователей, если бы в обществе не было хотя бы задатков идеализма. – Взмахом руки он категорично отмел мои попытки привести в пример Адольфа Гитлера или еще кого-нибудь. – Не быть идеалисткой вовсе не значит, что у вас не может быть своих идеалов. Даже у меня остались один-два. Но я не руководствуюсь ими, когда дело касается политики. Я бы победил даже с кучкой преданных мне сторонников, если бы подавляющее большинство не сходилось со мной во мнении по главным, ключевым вопросам.
– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду. Мне придется быть изворотливой.
– Это не свойственно вашей натуре. С таким же успехом можно сказать: «Мне придется быть жирафом». Разве что вам вдруг удастся кардинально измениться.
– Не значит ли это, что мне придется стать радикалкой-бомбометательницей? У большей части жителей «Дома» примерно такие же представления о добре и зле, как у меня.
– Добро и зло, говорите? Я не об этом веду речь. Я хочу сказать, что вы не гибки, слишком прямолинейны и не поступитесь своими принципами даже в случае острой необходимости.
– Похоже, вы много знаете обо мне.
– Знаю. – Он расстегнул «молнию» на нагрудном кармане, достал какую-то голограмму и протянул мне. – Это послание от Сандры Берриган лично вам.
– Какого рода отношения у вас были с Сандрой?
– У нас было необычное постельное знакомство. – В какое-то мгновение я подумала, что он имеет в виду секс, и попыталась себе это представить. – Я должен был подождать, пока мы не удалимся на большое расстояние, прежде чем передать это послание вам. Вы должны просмотреть голограмму один раз, в полном одиночестве, а затем уничтожить и ни с кем, кроме меня, не обсуждать.
– Даже с Сандрой?
– Особенно с ней. У нее появились проблемы.
Я положила пленку в карман, рядом с «жучком» – пуговицей, записывавшей нашу беседу. Странно. Сандра была моим учителем в политике и прекрасно знала, как я отношусь к Парселлу.
– Сандра доверила это поручение именно мне по причинам, которые вскоре станут вам понятными. Я не мог не оправдать ее доверия и хотел бы, чтобы вы прочли это послание, пока я еще… в состоянии обсудить его с вами.
– Я посмотрю его вечером.
– Это насчет принципов, идеалов, о сложности…
– О’кей. – Сандра и Парселл? На время я выбросила эту мысль из головы. – Но вы же говорите, что, во-первых, я – идеалистка. Допустим, принимаю. А что во-вторых?
Парселл покачал головой, но ответил не сразу. Выдержав паузу, он произнес:
– Вы никогда не интересовались, почему вас назначили на самый непрестижный пост в Кабинете?
– Интересовалась. И если уж быть до конца откровенной, а не только скромной, я всегда думала, что эту должность создали специально для меня. Сандра протолкнула ее, чтобы у меня была возможность получить опыт на уровне Кабинета и чтобы это было не слишком заметно. Довольно странно, что отдел развлечений есть в Кабинете, а в Комитете его нет.
– Вы правы на девять десятых. Но это была моя идея, а не Сандры.
Такое заявление меня просто шокировало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Мы встретились с Парселлом в маленькой лаборатории на пятом уровне. На столах – ряды стеклянных сосудов, приготовленных для какого-то эксперимента. В воздухе стоял резкий запах двуокиси серы, и у меня, естественно, тут же разболелась голова. Джон и Дэн, как мне кажется, напротив, от этого «аромата» просто расцвели.
Для ученых эта вонь была так же приятна, как для нормального человека – запах свежеиспеченного хлеба.
Парселл склонился над раковиной, разглядывая какую-то маленькую штуковину, сплетенную из проволоки. Мне он просто кивнул, а разговаривать стал только с Джоном и Дэном, в основном распространяясь насчет достоинств Тани Севен и наставляя, как нужно себя вести, работая с нею, чтобы, не дай Бог, не опростоволоситься, если вдруг взбредет в голову подтрунивать над ее предрассудками или воспитанием. Какое чудовищное совпадение – они занимают обе технические должности в Кабинете, в обязанности которых входит ежедневный контакт с офисом координатора политики. Я подчинена политическому отделу, но, наверное, еще долгие месяцы могу спокойно жить, не беспокоя Главного координатора.
Интересно было их слушать, а еще интереснее было то, что мне это позволили. Парселл слыл хладнокровным интриганом – ему хотелось управлять даже из могилы! Но он также был жестким и циничным знатоком человеческой натуры. Я уже не раз задумывалась над тем, какими мотивами он руководствовался, пригласив вместе с Джоном и Дэном и меня. Неожиданно Парселл вежливо прервал разговор и выпроводил их за дверь, объяснив это тем, что ему нужно поговорить со мной наедине.
Да, чего-чего, а любезности ему не занимать!
– Вы мне не нравитесь, Марианна. Но мне многие не нравятся, я и сам себе не слишком нравлюсь.
– Доктор Парселл…
– Можете называть меня просто Гарри. Вам не придется долгое время себя этим утруждать. Дэниел считает, что вы прекрасно подойдете на должность координатора-электора по политике. Не перебивайте.
– Я уже говорила ему, что не подхожу. Я для этого слишком молода.
– Вы достаточно зрелы. Кроме того, компетентны. Но в этом «корыте» есть много людей вроде меня, которые враждебно к вам относятся.
– Не могу же я всем угодить.
– Я тоже редко кому угождаю, нужно просто оставаться самим собой. Дело не в том, что вы недобросовестно справляетесь со своими обязанностями или ведете себя неблагоразумно. – Парселл слегка улыбнулся. – Хотя ваша сексуальная жизнь, насколько мне известно, выглядит несколько… шокирующей, в моем понимании.
– У меня на этот счет собственное мнение.
– Как я уже сказал, проблема заключается не в этом. Она гораздо тоньше и сложнее, и вам придется немного поработать над собой, прежде чем вы займете эту должность. У вас есть все шансы для того, чтобы занять ее, но будет ли это хорошо?
– Я слушаю, по крайней мере делаю вид.
– Во-первых, вы – идеалистка. Такое качество привлекает молодежь, но…
– Намекаете на то, что руководитель не может быть идеалистом?
– Это мешает. – Он по-профессорски откинулся назад. – Продолжите вашу мысль. Приведите пример.
– Джефферсон. – Я подумала о нем, потому что видела его портрет в фойе зала заседаний.
– Томас Джефферсон. Я не очень хорошо знаком с американской историей. – Блаженная улыбка разлилась по его лицу. – Но я хорошо знаю американскую экономику. У Джефферсона были рабы, не так ли? Значит, он был не слишком прогрессивным человеком даже для своего времени.
– Он их освободил.
– Но сперва купил. Похоже на политический трюк.
– Махатма Ганди.
– Религиозные лидеры не в счет. У них просто не могло бы быть последователей, если бы в обществе не было хотя бы задатков идеализма. – Взмахом руки он категорично отмел мои попытки привести в пример Адольфа Гитлера или еще кого-нибудь. – Не быть идеалисткой вовсе не значит, что у вас не может быть своих идеалов. Даже у меня остались один-два. Но я не руководствуюсь ими, когда дело касается политики. Я бы победил даже с кучкой преданных мне сторонников, если бы подавляющее большинство не сходилось со мной во мнении по главным, ключевым вопросам.
– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду. Мне придется быть изворотливой.
– Это не свойственно вашей натуре. С таким же успехом можно сказать: «Мне придется быть жирафом». Разве что вам вдруг удастся кардинально измениться.
– Не значит ли это, что мне придется стать радикалкой-бомбометательницей? У большей части жителей «Дома» примерно такие же представления о добре и зле, как у меня.
– Добро и зло, говорите? Я не об этом веду речь. Я хочу сказать, что вы не гибки, слишком прямолинейны и не поступитесь своими принципами даже в случае острой необходимости.
– Похоже, вы много знаете обо мне.
– Знаю. – Он расстегнул «молнию» на нагрудном кармане, достал какую-то голограмму и протянул мне. – Это послание от Сандры Берриган лично вам.
– Какого рода отношения у вас были с Сандрой?
– У нас было необычное постельное знакомство. – В какое-то мгновение я подумала, что он имеет в виду секс, и попыталась себе это представить. – Я должен был подождать, пока мы не удалимся на большое расстояние, прежде чем передать это послание вам. Вы должны просмотреть голограмму один раз, в полном одиночестве, а затем уничтожить и ни с кем, кроме меня, не обсуждать.
– Даже с Сандрой?
– Особенно с ней. У нее появились проблемы.
Я положила пленку в карман, рядом с «жучком» – пуговицей, записывавшей нашу беседу. Странно. Сандра была моим учителем в политике и прекрасно знала, как я отношусь к Парселлу.
– Сандра доверила это поручение именно мне по причинам, которые вскоре станут вам понятными. Я не мог не оправдать ее доверия и хотел бы, чтобы вы прочли это послание, пока я еще… в состоянии обсудить его с вами.
– Я посмотрю его вечером.
– Это насчет принципов, идеалов, о сложности…
– О’кей. – Сандра и Парселл? На время я выбросила эту мысль из головы. – Но вы же говорите, что, во-первых, я – идеалистка. Допустим, принимаю. А что во-вторых?
Парселл покачал головой, но ответил не сразу. Выдержав паузу, он произнес:
– Вы никогда не интересовались, почему вас назначили на самый непрестижный пост в Кабинете?
– Интересовалась. И если уж быть до конца откровенной, а не только скромной, я всегда думала, что эту должность создали специально для меня. Сандра протолкнула ее, чтобы у меня была возможность получить опыт на уровне Кабинета и чтобы это было не слишком заметно. Довольно странно, что отдел развлечений есть в Кабинете, а в Комитете его нет.
– Вы правы на девять десятых. Но это была моя идея, а не Сандры.
Такое заявление меня просто шокировало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79