– Он никогда не мог сообщить мне ничего такого, чего бы я сама уже не знала. Хотя он страсть как любит покопаться в интимном… Особенно у маленьких девочек.
– Как ты груба!
– У девочек постарше – тоже.
– Да он прекрасный человек! – возразила мать.
– Безусловно, – кивнула Марианна. – Когда он держит свои инструменты в шкафу, он не только прекрасен, но и чист.
Мать укоризненно покачала головой:
– Бедное дитя, я понимаю, через что ты прошла.
Марианна откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
– Не сомневаюсь, что понимаешь. Ведь у каждой из нас есть по этой козьей щели. С тобой это когда случилось, в двенадцать?
– В одиннадцать. В двенадцать я уже тебя родила, – сказала мать.
– В одиннадцать… – протянула дочь, – Так вот, не смей больше называть меня «девочкой». Я через пять лет я буду вдвое старше, чем ты была тогда.
– Что?
– Помоги подняться, а? – Марианна протянула матери слабую руку. – Хочу поискать что-нибудь выпить, да покрепче.
– А потом сляжешь…
– Нет. Если хочешь знать, я собираюсь проверить, возьмет ли вообще меня теперь спиртное. – И Марианна засеменила от матери прочь, бормоча по пути: – О, моя благословенная долбаная зрелость!
Глава 5
Промелькнувшая юность
Еще когда Марианна была девочкой, она сделала вывод, что люди делятся на две категории: одну категорию девочка просто раздражала своим присутствием, другую – пугала. Должны были пройти годы, прежде чем Марианна научилась управлять собой и производить на собеседников благоприятное впечатление. А до тех пор люди, в обществе которых появлялась Марианна, неизменно воспринимали её не иначе как нечто не от мира сего, как некое маленькое чудовище.
Она была прямодушна и ярко, разносторонне одарена. Аттестат зрелости, который в Ново-Йорке выдавался после окончания средней школы, Марианна получила уже в двенадцать лет, а в пятнадцать – степень бакалавра наук, ценимую одинаково как в Мирах, так и в Америке. Девочка побеждала в соревнованиях по спортивной гимнастике и в чемпионатах по ручному мячу. Она играла в оркестре. Курсовые работы, которые О’Хара писала, будучи студенткой, публиковались в академических журналах, издаваемых и в Мирах, и на Земле. Научный совет академии Ново-Йорка предоставил О’Хара редкую возможность отправиться на год на Землю и завершить там, в университете, свое образование.
Ее мать, бросившая школу, не доучившись в ней два года, считала, что Марианна так серьезно нажимает на учебу и добивается значительных успехов в ней только для того, чтобы как можно дольше оставаться на положении ребенка. И надо признать, доля правды в этом была. Свидания с парнями Марианна расценивала как пустую трату времени, а о сексе и слышать не могла без содрогания. Она понимала, что большинство людей относится к сексу совершенно иначе. Однако знала и то, что отличается от этого большинства, как небо от земли, поэтому использовала свое совершенно законное право на «отсрочку от призыва» во взрослые особи, в самки.
Первые пару месяцев после начала менструаций у Марианны были все основания желать, чтобы у неё все, в смысле образа жизни, оставалось по-старому. Марианну постоянно подташнивало. Она потеряла так много крови, что врачам дважды пришлось делать ей переливание. Новые груди и бедра Марианны быстро росли и, обретая округлые формы, тупо ныли. О’Хара чувствовала себя неловкой, усталой, разобранной на куски, на части, и к тому же на теле стали появляться волосы.
Она менялась не по дням, а по часам и обретала истинную себя, становилась женщиной – природа делала свое дело споро и основательно. Конечно, Марианна заранее прочитала соответствующую литературу, и, кроме того, преодолевая смущение, успела задать бесчисленное количество специфических вопросов сведущим людям. Она ограничила свою учебную нагрузку до минимума. Теперь у неё появилось время для того, чтобы оглядеться по сторонам: где он, красавец-избранник?
Судьба, однако, свела её с человеком, которого и симпатичным-то трудно было назвать.
Все без исключения студенты Ново-Йорка, вне зависимости от степени их одаренности и успехов, были обязаны определенное время заниматься общественно-полезным трудом. О’Хара было предписано выходить по четвергам на сельскохозяйственные работы, а по субботам – на строительные. О’Хара красила в какой-то сногсшибательный цвет длиннющую стену, когда познакомилась с Чарли Инкризом Девоном.
Клан Девонов являлся самым большим кланом в Мирах, хотя в Ново-Йорке девонитов жило не слишком-то много. У них была собственная станция-комплекс, свой Мир, и этот Мир представлял нечто среднее между монастырем и публичным домом.
Как и все прочие девониты, Чарли принадлежал к новобаптистской общине. С традиционными баптистами девонитов не связывало ничто – может, лишь обряд посвящения, при котором использовалась вода, был общим. Они и христианами-то себя не считали. Их баптистская церковь была унитарной, все девониты являлись принципиальными нудистами и поклонялись голому телу. Они разработали множество любопытнейших и разнообразнейших обрядов и ритуалов, таких, например, как посвящение юношей в мужчины. Правда, и в двадцать первом веке подобные обряды вызывали у некоторых туристов лишь недвусмысленные ухмылки. Девониты вступали в беспорядочные половые связи, их женщины постоянно ходили беременными, и все это никоим образом не противоречило заповедям, по которым они жили.
Чарли безусловно произвел на О’Хара впечатление: он был самым крупным мужчиной из всех, которых когда-либо видела Марианна. В свое время он добывал из астероида сталь и накачал себе целую гору мускулов, что не мешало ему, однако, двигаться с грацией барса. Серьезный и уравновешенный молодой человек, Чарли не отличался, впрочем, повышенным интеллектом. Как и другие девониты, он брил голову наголо и носил белую одежду. Как большинство из них, Чарли был почти фанатично религиозен, но удерживался на уровне этого «почти»: в ортодоксальные крайности не впадал.
О’Хара являла собой полную противоположность Чарли: ярко выраженный агностик, она интеллектуально возвышалась над своим окружением. От родителей она унаследовала маленький рост и мятежную натуру. Казалось, судьба послала Марианне Чарли в качестве идеального сексуального партнера, с кем стоило начать приобретать необходимый опыт, не осложняя при этом свою жизнь: шекспировские страсти в этом романе не проглядывались.
Неизвестно, расширяла ли Марианна кругозор, просмотрев пару-тройку допотопных фильмов с участием Клаудет Колбет («держите ушки на макушке»), но вышло как в кино – Марианна и Чарли мгновенно выделили друг друга из толпы, и это было очень сильное обоюдное влечение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Как ты груба!
– У девочек постарше – тоже.
– Да он прекрасный человек! – возразила мать.
– Безусловно, – кивнула Марианна. – Когда он держит свои инструменты в шкафу, он не только прекрасен, но и чист.
Мать укоризненно покачала головой:
– Бедное дитя, я понимаю, через что ты прошла.
Марианна откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
– Не сомневаюсь, что понимаешь. Ведь у каждой из нас есть по этой козьей щели. С тобой это когда случилось, в двенадцать?
– В одиннадцать. В двенадцать я уже тебя родила, – сказала мать.
– В одиннадцать… – протянула дочь, – Так вот, не смей больше называть меня «девочкой». Я через пять лет я буду вдвое старше, чем ты была тогда.
– Что?
– Помоги подняться, а? – Марианна протянула матери слабую руку. – Хочу поискать что-нибудь выпить, да покрепче.
– А потом сляжешь…
– Нет. Если хочешь знать, я собираюсь проверить, возьмет ли вообще меня теперь спиртное. – И Марианна засеменила от матери прочь, бормоча по пути: – О, моя благословенная долбаная зрелость!
Глава 5
Промелькнувшая юность
Еще когда Марианна была девочкой, она сделала вывод, что люди делятся на две категории: одну категорию девочка просто раздражала своим присутствием, другую – пугала. Должны были пройти годы, прежде чем Марианна научилась управлять собой и производить на собеседников благоприятное впечатление. А до тех пор люди, в обществе которых появлялась Марианна, неизменно воспринимали её не иначе как нечто не от мира сего, как некое маленькое чудовище.
Она была прямодушна и ярко, разносторонне одарена. Аттестат зрелости, который в Ново-Йорке выдавался после окончания средней школы, Марианна получила уже в двенадцать лет, а в пятнадцать – степень бакалавра наук, ценимую одинаково как в Мирах, так и в Америке. Девочка побеждала в соревнованиях по спортивной гимнастике и в чемпионатах по ручному мячу. Она играла в оркестре. Курсовые работы, которые О’Хара писала, будучи студенткой, публиковались в академических журналах, издаваемых и в Мирах, и на Земле. Научный совет академии Ново-Йорка предоставил О’Хара редкую возможность отправиться на год на Землю и завершить там, в университете, свое образование.
Ее мать, бросившая школу, не доучившись в ней два года, считала, что Марианна так серьезно нажимает на учебу и добивается значительных успехов в ней только для того, чтобы как можно дольше оставаться на положении ребенка. И надо признать, доля правды в этом была. Свидания с парнями Марианна расценивала как пустую трату времени, а о сексе и слышать не могла без содрогания. Она понимала, что большинство людей относится к сексу совершенно иначе. Однако знала и то, что отличается от этого большинства, как небо от земли, поэтому использовала свое совершенно законное право на «отсрочку от призыва» во взрослые особи, в самки.
Первые пару месяцев после начала менструаций у Марианны были все основания желать, чтобы у неё все, в смысле образа жизни, оставалось по-старому. Марианну постоянно подташнивало. Она потеряла так много крови, что врачам дважды пришлось делать ей переливание. Новые груди и бедра Марианны быстро росли и, обретая округлые формы, тупо ныли. О’Хара чувствовала себя неловкой, усталой, разобранной на куски, на части, и к тому же на теле стали появляться волосы.
Она менялась не по дням, а по часам и обретала истинную себя, становилась женщиной – природа делала свое дело споро и основательно. Конечно, Марианна заранее прочитала соответствующую литературу, и, кроме того, преодолевая смущение, успела задать бесчисленное количество специфических вопросов сведущим людям. Она ограничила свою учебную нагрузку до минимума. Теперь у неё появилось время для того, чтобы оглядеться по сторонам: где он, красавец-избранник?
Судьба, однако, свела её с человеком, которого и симпатичным-то трудно было назвать.
Все без исключения студенты Ново-Йорка, вне зависимости от степени их одаренности и успехов, были обязаны определенное время заниматься общественно-полезным трудом. О’Хара было предписано выходить по четвергам на сельскохозяйственные работы, а по субботам – на строительные. О’Хара красила в какой-то сногсшибательный цвет длиннющую стену, когда познакомилась с Чарли Инкризом Девоном.
Клан Девонов являлся самым большим кланом в Мирах, хотя в Ново-Йорке девонитов жило не слишком-то много. У них была собственная станция-комплекс, свой Мир, и этот Мир представлял нечто среднее между монастырем и публичным домом.
Как и все прочие девониты, Чарли принадлежал к новобаптистской общине. С традиционными баптистами девонитов не связывало ничто – может, лишь обряд посвящения, при котором использовалась вода, был общим. Они и христианами-то себя не считали. Их баптистская церковь была унитарной, все девониты являлись принципиальными нудистами и поклонялись голому телу. Они разработали множество любопытнейших и разнообразнейших обрядов и ритуалов, таких, например, как посвящение юношей в мужчины. Правда, и в двадцать первом веке подобные обряды вызывали у некоторых туристов лишь недвусмысленные ухмылки. Девониты вступали в беспорядочные половые связи, их женщины постоянно ходили беременными, и все это никоим образом не противоречило заповедям, по которым они жили.
Чарли безусловно произвел на О’Хара впечатление: он был самым крупным мужчиной из всех, которых когда-либо видела Марианна. В свое время он добывал из астероида сталь и накачал себе целую гору мускулов, что не мешало ему, однако, двигаться с грацией барса. Серьезный и уравновешенный молодой человек, Чарли не отличался, впрочем, повышенным интеллектом. Как и другие девониты, он брил голову наголо и носил белую одежду. Как большинство из них, Чарли был почти фанатично религиозен, но удерживался на уровне этого «почти»: в ортодоксальные крайности не впадал.
О’Хара являла собой полную противоположность Чарли: ярко выраженный агностик, она интеллектуально возвышалась над своим окружением. От родителей она унаследовала маленький рост и мятежную натуру. Казалось, судьба послала Марианне Чарли в качестве идеального сексуального партнера, с кем стоило начать приобретать необходимый опыт, не осложняя при этом свою жизнь: шекспировские страсти в этом романе не проглядывались.
Неизвестно, расширяла ли Марианна кругозор, просмотрев пару-тройку допотопных фильмов с участием Клаудет Колбет («держите ушки на макушке»), но вышло как в кино – Марианна и Чарли мгновенно выделили друг друга из толпы, и это было очень сильное обоюдное влечение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87