Местные разглядывают вас в упор. Их лица мрачны, в глазах пляшет злоба. Они оценивают вас внаглую – вашу силу и ваш карман. Попрошайки кидаются вам под ноги, демонстрируя свои язвы и культи. Базар расположен, конечно же, под открытым небом. На крюках висит облепленное мухами мясо. Один из наших парней отказался было платить за фотографию, которую ему навязывал на базаре попрошайка, и был тотчас взят в кольцо шайкой отребья. Пришлось заплатить.
Есть тут и другая часть города, курортная. Сплошь – белые песчаные пляжи, разноцветные флаги, плещущиеся на ветру, музыка, дансинги, высокие цены. На ленч я взяла себе кус-кус – он так восхитил меня в Париже, – но здесь, в Африке, мне подали какой-то неудобоваримый по виду и вкусу ком из мяса и желтого крахмала. Правда, в меню ничего дешевле кус-куса не значилось.
В Марракеш мы отправились в настоящем старинном поезде. Он еле полз по рельсам, блестя полированным деревом и надраенной латунью. Мы катили через пустыню, на глаза попадались верблюды и целые стада коз. Коз пасли маленькие мальчики, и все они выглядели так, словно некто возложил на них очень важную миссию, а приглядывание за козами – дело третьестепенное.
В столицу Магриба мы прибыли в час заката. Организаторы тура, наверное, знали что делали, – нас встретила такая неописуемая красота, что у меня перехватило дыхание. После долгих часов езды через пустыню этот оазис – буйная зелень на фоне Высокого Атласа – горной гряды, – заваленного снегом. Стены домов в Марракеше обмазаны красной глиной, на закате глина прямо-таки горит. Мы сошли с поезда в тот час, когда муэдзины с минаретов призывали правоверных помолиться Аллаху. Но на железнодорожном вокзале, по моим наблюдениям, ни одного правоверного мусульманина в тот вечер не оказалось.
Мы разместились в захудалой гостинице, где, правда, обслуживали нас на западный лад. В туалетах, например, стояли европейские унитазы. Но когда мы с Джеффом сообщили администратору, что желаем поселиться вдвоем, нам вежливо, но холодно предложили предъявить свидетельство о браке. Так что я провела ночь в одном номере с Виолеттой. Чуть ли не до утра я читала. Знающие люди рассказали нам о ночной жизни Марракеша – здесь повсюду, за исключением очень дорогих ресторанов и клубов, вас поджидает опасность.
И, как истые туристы, старающиеся не тратить время попусту, мы поднялись с утра пораньше и отправились осматривать достопримечательности города. Мечеть Коутубиа – восхитительна! А рядом – возведенные тысячу лет назад крепостные стены, когда-то, давным-давно, защитившие город от нашествия кочевников.
Мы наведались на Джемаа-эль-Фна, самый большой и самый колоритный базар Магриба.
Перед центральным входом – рыночная площадь. Сюда съезжаются артисты всех мастей и их почитатели со всех концов света. Здесь вы можете увидеть укротителей змей, акробатов, мимов и услышать игру искуснейших музыкантов. Они исполняют свои вещи в основном на струнных, незнакомых мне инструментах и используют исключительно диатоническую гамму. Так или иначе, музыка построена сплошь на сумасшедших диссонансах – без них ребята не берут ни одной ноты. Нельзя, однако, сказать, что это раздражает. Напротив…
Мы с Виолеттой чертовски устали от того, что каждый магрибский самец, мимо которого мы проходили, буквально пожирал нас глазами, ведь местные женщины не носят брюки. Нам попалась на глаза какая-то лавка, и мы заглянули в нее, дабы взять первое попавшееся под руку «анти-Европа» – одежку на три-четыре размера больше, чем нужно каждой из нас. Свободную одежду… какие-нибудь кафтаны. Минут пять мы торговались. Цена то взлетала вверх, то опускалась вниз, а затем хозяин лавки вдруг заговорил на отличном английском, отличном французском. Мы с Виолеттой скинули цену с 5000 дирхемов до 2500. До того, как хозяин лавки изъявил желание поговорить с нами по-французски, мы мелом писали цифры то на одной стороне дощечки, то на другой. Техника базарной торговли «по-магрибски» была изучена Виолеттой по справочнику. Мы дважды уходили из лавки. Вернулись, облачились в кафтаны, натянув их через голову прямо на одежду, и стянули с себя джинсы. С лавочником, похоже, случился удар.
Рядышком, за стенкой, Джефф и Мэнни изучали ассортимент оружейного магазина. Там мы их и нашли. Хокинс торговался, рассматривая трость – резная работа, кость, сталь, дерево. Трость в принципе представляла собой боевое оружие – изогнутая, искусно сделанная «трость»-палаш. Когда мы вышли из магазинчика, продавец побежал за нами. Он размахивал палашом; дешевый театр. Он звал Джеффа. И назначил «последнюю» цену. Джефф заплатил, однако напоследок решил выяснить: что будет, если он, Хокинс, поторгуется ещё и эту цену тоже попытается сбить? Мэнни вовремя вразумил Хокинса – не стоит пускаться во все тяжкие, то есть в психологические опыты, когда находишься на пороховой бочке, в двух шагах от оружейной лавки.
Ни к чему больше мы не приценивались, ничего не покупали. Умные люди объяснили нам ещё с вечера, что глупо менять деньги на дирхемы. Дирхемы нельзя вывезти из страны, нельзя поменять на валюту внутри страны.
На главном магрибском базаре было не так страшно, как в Касбе-Танжера; тем не менее несколько раз я ловила себя на мысли, что счастлива видеть поблизости вооруженного полицейского. Очень скоро мы с Виолеттой поняли, что такое «рукопожатие по-магрибски». Это когда в толпе, на виду у всех, тебя внаглую лапают, стремясь добраться до твоей задницы и погладить непременно обе ягодицы. Виолетта была слегка шокирована. У меня эти прикосновения вызывали омерзение. Один такой любитель подобрался ко мне сзади и прижался, пустив в ход не только руки. Я ударила его локтем по ребрам. Магрибец вспылил, заворчал что-то по-арабски, но Джефф осадил его взглядом.
Все это было утром. День же удался на славу. Мы покинули рынок и поехали в другую часть города, туда, где люди живут и работают, устраивая в своих домах одновременно и магазины, и мастерские, и склады. Сюда не часто заглядывают туристы. Мое внимание привлек мастер, что-то вытачивающий на станке. Он приводил станок в движение ногами, нажимая на педали голыми ступнями. Представьте: подошвы с задубелыми мозолями, скрипучая ось, музыка шкива, магрибец, склонившийся над токарным станком и обтачивающий болванку, чурбан, чем-то смахивающий на моего ненаглядного Джеффа. Мастер склонялся над деревяшкой низко-низко; над стружкой темнели толстые защитные очки. Он и не заметил, что мы наблюдали за ним.
Дубильщики, красильщики, ткачи, медники-котельщики, кузнецы… К большинству из них секреты мастерства перешли по наследству от отцов и дедов, а технология производства не менялась веками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Есть тут и другая часть города, курортная. Сплошь – белые песчаные пляжи, разноцветные флаги, плещущиеся на ветру, музыка, дансинги, высокие цены. На ленч я взяла себе кус-кус – он так восхитил меня в Париже, – но здесь, в Африке, мне подали какой-то неудобоваримый по виду и вкусу ком из мяса и желтого крахмала. Правда, в меню ничего дешевле кус-куса не значилось.
В Марракеш мы отправились в настоящем старинном поезде. Он еле полз по рельсам, блестя полированным деревом и надраенной латунью. Мы катили через пустыню, на глаза попадались верблюды и целые стада коз. Коз пасли маленькие мальчики, и все они выглядели так, словно некто возложил на них очень важную миссию, а приглядывание за козами – дело третьестепенное.
В столицу Магриба мы прибыли в час заката. Организаторы тура, наверное, знали что делали, – нас встретила такая неописуемая красота, что у меня перехватило дыхание. После долгих часов езды через пустыню этот оазис – буйная зелень на фоне Высокого Атласа – горной гряды, – заваленного снегом. Стены домов в Марракеше обмазаны красной глиной, на закате глина прямо-таки горит. Мы сошли с поезда в тот час, когда муэдзины с минаретов призывали правоверных помолиться Аллаху. Но на железнодорожном вокзале, по моим наблюдениям, ни одного правоверного мусульманина в тот вечер не оказалось.
Мы разместились в захудалой гостинице, где, правда, обслуживали нас на западный лад. В туалетах, например, стояли европейские унитазы. Но когда мы с Джеффом сообщили администратору, что желаем поселиться вдвоем, нам вежливо, но холодно предложили предъявить свидетельство о браке. Так что я провела ночь в одном номере с Виолеттой. Чуть ли не до утра я читала. Знающие люди рассказали нам о ночной жизни Марракеша – здесь повсюду, за исключением очень дорогих ресторанов и клубов, вас поджидает опасность.
И, как истые туристы, старающиеся не тратить время попусту, мы поднялись с утра пораньше и отправились осматривать достопримечательности города. Мечеть Коутубиа – восхитительна! А рядом – возведенные тысячу лет назад крепостные стены, когда-то, давным-давно, защитившие город от нашествия кочевников.
Мы наведались на Джемаа-эль-Фна, самый большой и самый колоритный базар Магриба.
Перед центральным входом – рыночная площадь. Сюда съезжаются артисты всех мастей и их почитатели со всех концов света. Здесь вы можете увидеть укротителей змей, акробатов, мимов и услышать игру искуснейших музыкантов. Они исполняют свои вещи в основном на струнных, незнакомых мне инструментах и используют исключительно диатоническую гамму. Так или иначе, музыка построена сплошь на сумасшедших диссонансах – без них ребята не берут ни одной ноты. Нельзя, однако, сказать, что это раздражает. Напротив…
Мы с Виолеттой чертовски устали от того, что каждый магрибский самец, мимо которого мы проходили, буквально пожирал нас глазами, ведь местные женщины не носят брюки. Нам попалась на глаза какая-то лавка, и мы заглянули в нее, дабы взять первое попавшееся под руку «анти-Европа» – одежку на три-четыре размера больше, чем нужно каждой из нас. Свободную одежду… какие-нибудь кафтаны. Минут пять мы торговались. Цена то взлетала вверх, то опускалась вниз, а затем хозяин лавки вдруг заговорил на отличном английском, отличном французском. Мы с Виолеттой скинули цену с 5000 дирхемов до 2500. До того, как хозяин лавки изъявил желание поговорить с нами по-французски, мы мелом писали цифры то на одной стороне дощечки, то на другой. Техника базарной торговли «по-магрибски» была изучена Виолеттой по справочнику. Мы дважды уходили из лавки. Вернулись, облачились в кафтаны, натянув их через голову прямо на одежду, и стянули с себя джинсы. С лавочником, похоже, случился удар.
Рядышком, за стенкой, Джефф и Мэнни изучали ассортимент оружейного магазина. Там мы их и нашли. Хокинс торговался, рассматривая трость – резная работа, кость, сталь, дерево. Трость в принципе представляла собой боевое оружие – изогнутая, искусно сделанная «трость»-палаш. Когда мы вышли из магазинчика, продавец побежал за нами. Он размахивал палашом; дешевый театр. Он звал Джеффа. И назначил «последнюю» цену. Джефф заплатил, однако напоследок решил выяснить: что будет, если он, Хокинс, поторгуется ещё и эту цену тоже попытается сбить? Мэнни вовремя вразумил Хокинса – не стоит пускаться во все тяжкие, то есть в психологические опыты, когда находишься на пороховой бочке, в двух шагах от оружейной лавки.
Ни к чему больше мы не приценивались, ничего не покупали. Умные люди объяснили нам ещё с вечера, что глупо менять деньги на дирхемы. Дирхемы нельзя вывезти из страны, нельзя поменять на валюту внутри страны.
На главном магрибском базаре было не так страшно, как в Касбе-Танжера; тем не менее несколько раз я ловила себя на мысли, что счастлива видеть поблизости вооруженного полицейского. Очень скоро мы с Виолеттой поняли, что такое «рукопожатие по-магрибски». Это когда в толпе, на виду у всех, тебя внаглую лапают, стремясь добраться до твоей задницы и погладить непременно обе ягодицы. Виолетта была слегка шокирована. У меня эти прикосновения вызывали омерзение. Один такой любитель подобрался ко мне сзади и прижался, пустив в ход не только руки. Я ударила его локтем по ребрам. Магрибец вспылил, заворчал что-то по-арабски, но Джефф осадил его взглядом.
Все это было утром. День же удался на славу. Мы покинули рынок и поехали в другую часть города, туда, где люди живут и работают, устраивая в своих домах одновременно и магазины, и мастерские, и склады. Сюда не часто заглядывают туристы. Мое внимание привлек мастер, что-то вытачивающий на станке. Он приводил станок в движение ногами, нажимая на педали голыми ступнями. Представьте: подошвы с задубелыми мозолями, скрипучая ось, музыка шкива, магрибец, склонившийся над токарным станком и обтачивающий болванку, чурбан, чем-то смахивающий на моего ненаглядного Джеффа. Мастер склонялся над деревяшкой низко-низко; над стружкой темнели толстые защитные очки. Он и не заметил, что мы наблюдали за ним.
Дубильщики, красильщики, ткачи, медники-котельщики, кузнецы… К большинству из них секреты мастерства перешли по наследству от отцов и дедов, а технология производства не менялась веками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87