Он потянул табунщика за ногу. Тот что-то пробормотал и перевернулся на бок. Витри начал будить его усерднее. Шемма мычал и отбивался, но все-таки проснулся и сел.
– Ехать пора. Вечер скоро, – напомнил ему Витри.
Шемма огляделся и широко зевнул.
– Да. Веди лошадей, парень. – Он почесал в затылке и предложил:
– Или уж поедим заодно?
Витри сделал вид, что не слышит, и пошел за лошадьми.
Шемма и Витри доехали до горного ущелья только на четвертые сутки пути. Все эти дни Шемма проявлял необыкновенную бдительность. Оставляя Витри наедине с вещами и кухней, он отправлялся бродить по окрестностям в поисках злоумышленников. Такая осторожность сначала понравилась Витри, потом начала раздражать его. Он догадался об ее причинах, но предпочел не связываться с Шеммой. Завтрак, само собой, тоже доставалось готовить ему, потому что утром Шемму могли разбудить только слова «завтрак готов», но Витри привык вставать рано и не особенно тяготился делами. Он смекнул, что чем раньше он скажет заветное «завтрак готов», тем раньше они оседлают коней и отправятся в путь, и вовсю пользовался этой маленькой хитростью, чуть свет подымая Шемму.
Был полдень, когда они подъехали к крутым жемчужно-серым Тионским скалам. Шемма, как обычно, пошел в дозор, а Витри занялся кухней. Оглядывая скалы, он думал, что потребуется целый день, чтобы перевалить через них, а оставаться на ночь в скалах наверняка было опасно. За обедом он поделился этой мыслью с Шеммой, и тот с радостью согласился посвятить остаток дня отдыху.
После обеда Шемма мгновенно уснул, а Витри задумался о предстоящем пути через скалы и вспомнил, что они не спросили у колдуна, где проходит тропа.
Он встал и пошел искать ее, чтобы не тратить впустую дорогое время завтрашнего дня. После долгого лазанья по скалам он нашел ее – тонкую ниточку, поднимающуюся вверх. Тропа шла не у воды, а на большой высоте вдоль склона ущелья. Там, где Витри проследил ее, она была достаточно широка, чтобы по ней могла пройти завьюченная лошадь, но ехать верхом здесь было слишком опасно. По правую руку подымались скалы, по левую – отвесный склон обрывался вниз, до самого Лоана. Сверху было слышно, как в порогах реки ревет вода.
Наутро они позавтракали, оседлали лошадей и тронулись в путь обычным порядком. У самых скал Витри окликнул табунщика:
– Эй, Шемма!
– Что? – отозвался тот.
– Пропусти-ка меня вперед!
– Это еще почему? – Удивленный Шемма не догадался даже возмутиться.
– Ты знаешь, куда ехать? – спросил его Витри. – Ты спросил у колдуна, где тропа?
– Нет.
– Может, ты вчера осматривал окрестности и нашел ее?
– Нет, – растерялся Шемма.
– Раз ты не знаешь, куда ехать, тогда почему ты впереди?
– А ты как будто знаешь… – попробовал защититься Шемма.
– Я-то знаю, – заявил Витри. – Я вчера ходил в скалы и нашел тропу. Давай-ка посторонись, я поеду первым.
Шемма пропустил Витри вперед, и тот сразу же пришпорил Мону. Когда тропа пошла вдоль обрыва, они спешились и повели коней. Витри шел быстро, оглядываясь и проверяя, успевает ли за ним Шемма. Тот пыхтел, обливался потом, но не отставал.
Ближе к полудню Шемма окликнул своего спутника:
– Витри!
– В чем дело? – отозвался Витри.
– Давай поедим. Дорога тяжелая, пора бы уже подкрепиться.
Но Витри не собирался останавливаться на узкой тропе над обрывом.
– Дойдем до конца тропы, тогда и поедим, – откликнулся он.
– Мы только по кусочку, – настаивал Шемма. – Присядем, съедим и дальше пойдем.
Витри пошел вперед, не отвечая на уговоры табунщика. Шемма между тем, увидев на тропе большой валун, остановил Буцека и стал снимать с него мешки. Когда Витри оглянулся, табунщик уже отвязал мешок с провизией и направился к валуну.
– Шемма! – закричал Витри. – Ты что делаешь!
– Ем. Я не лошадь, чтобы целый день идти голодным. Ты можешь не есть, это твое дело, а я не могу. Жди тогда, пока я поем.
Шемма уселся на валун, поставив мешок между ног. По несчастью, он сел прямо на крупную серую ящерицу, незаметно дремавшую на валуне. Ящерица, не долго думая, что есть силы впилась в его ляжку.
Шемма взвыл, не столько от боли, сколько от неожиданности, и подскочил на валуне. Буцек в ужасе шарахнулся и чудом удержался на тропе.
Мешок, бывший между ног Шеммы, подскочил вместе с ним, вырвался из его рук и покатился к обрыву. Витри издали оцепенело глядел на эту сцену. При виде катящегося мешка слова вернулись к нему.
– Шемма, мешок! Мешок! – закричал он.
Шемма кинулся за мешком, но было уже поздно. Крутые лоанские колбасы, душистое копченое сало, круглые желтые сыры в последний раз. подпрыгнули в воздухе и рухнули под обрыв. Табунщик подбежал к краю обрыва как раз вовремя, чтобы проводить в последний путь мешок, лихо прыгающий со скалы на скалу. Под отчаянным взглядом Шеммы мешок еще раз метнулся с камня на камень и, кувыркаясь в лоанских порогах, скрылся под водой.
Шемма сидел на тропе убитый горем. Если бы он хоть успел поесть!
Теперь до самого Цитиона он не увидит и даже не понюхает прекрасных и полезных продуктов, подобных тем, что были в мешке. Все, что У них осталось, – это мука, крупы и соль, которые вез Витри. Было отчего разбиться даже такому мужественному и отважному сердцу, каким Шемма считал свое.
Витри, хотя и был тронут горем товарища, не удержался от попрека:
– Не мог ты еще немного потерпеть! А теперь придется нам обоим терпеть до Цитиона.
У Шеммы от огорчения пропал аппетит. Табунщик молча нагрузил оставшийся мешок на Буцека и пошел за своим товарищем, больше не упоминая о еде.
Витри вскоре почувствовал, что несчастье Шеммы пошло на пользу общему делу. Табунщик, до того никуда не спешивший, теперь заторопился в Цитион на встречу с сородичами колбас, безвременно канувших в лоанские воды. Утром Шемму не понадобилось будить, он проснулся сам и, выхлебав мучную болтушку, приготовленную Витри, быстренько собрался и выехал первым, поторапливая Буцека.
Днем табунщику тоже не спалось – не давал покоя полупустой желудок, – поэтому они продолжали путь почти без задержек.
Посланцы колдуна преодолели путь, оставшийся до Цитиона, за двое суток – срок удивительный для низкорослых, коротконогих Буцека и Моны. Они заночевали на подъезде к городу, а утром выехали на мост через Лоан, ведущий в Цитион. Проехав мост, они поднялись на пригорок, с которого открылся белый город – жемчужина Келады, сияющая под утренним солнцем.
Ни Шемма, ни Витри до сих пор не видели ничего подобного. Город был построен из ракушечника и мрамора, который привозили из единственного на Келаде месторождения, залегающего недалеко в Сехане. Даже голодный Шемма замер, глядя на ослепительные стены богатых городских домов, на их ажурные каменные изгороди и белые остроконечные башенки, украшенные резьбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96