Черная накидка на груди жреца была насквозь мокрой от крови. Жрец дополз до двери, которую только что дергал Скампада, и приподнялся, пытаясь дотянуться до медного диска на ней, но у него не хватало сил. Он повторил попытку и в этот миг встретился взглядом со Скампадой.
– Помоги, друг… – прошептал он. Скампада подбежал к жрецу, приподнял его и положил его левую руку на диск. Послышался тихий щелчок, и дверь приоткрылась. К чести Скампады, ему и в голову не пришла мысль бежать одному, бросив раненого. Он открыл дверь пошире, подхватил жреца под руки и потащил внутрь. Уттаки, до сих пор не обращавшие на них внимания, заметили, что жертвы уходят, и кинулись следом. Скампада рывком втянул жреца за собой, опустил на пол и захлопнул дверь.
Магическая защелка сработала, и вовремя, потому что в дверь тут же забарабанили уттакские секиры. После нескольких ударов посыпались щепки, в пробитых щелях засверкали лезвия. Скампада нагнулся к жрецу – тот был еще жив и в сознании.
– Туда… – Жрец показал взглядом в угол. Скампада подтащил его к дальней стене и положил его руку на оказавшийся там медный диск. Кусок стены отошел вбок, открывая подземный ход. Когда они оба оказались внутри и дверь за ними закрылась, сын первого министра с облегчением осознал, что, по крайней мере, сейчас его уттаки не убьют. Второй его мыслью было удивление, что в коридоре светло. Он пригляделся и увидел, что вдоль всего хода в нишах разложены светлячки Саламандры, дающие рассеянный оранжевый свет.
Жрец снова что-то зашептал. Скампада прислушался и разобрал, что нужно спускаться вниз. Он потащил жреца по лестнице и дальше, пока они не остановились у двери. Здесь жрец показал, что хочет открыть эту дверь. Скампада вновь помог ему, и они оказались в небольшой комнате с узким и длинным столом посередине – комнате под алтарем.
Раненый сказал, что его нужно положить на стол. Скампада приподнял его, помог взобраться и лечь. Он больше ничего не мог сделать для жреца, но тот больше ничего и не просил, а лежал тихо, закрыв глаза и тяжело дыша. У него была колотая рана под левой ключицей.
Сохранив свою жизнь, Скампада немедленно вспомнил то, что ценил наравне с ней, – свое благосостояние, отличавшее его, сына первого министра, от какого-нибудь нищего или крестьянина. Оно заключалось в деньгах, коне и содержимом дорожных мешков, аккуратно разложенном по полкам гостиничного шкафа, и находилось далеко отсюда, но не так далеко, чтобы миновать загребущие лапы уттакских мародеров. Нужно было спасать имущество, и как можно скорее.
– Как мне отсюда выйти?! – спросил Скампада, наклоняясь к жрецу.
– Я провожу тебя, когда залечу рану, – чуть шевеля губами, ответил жрец. – Наберись терпения.
– Мне немедленно нужно в гостиницу! – занервничал Скампада. – У меня там деньги, вещи… Я останусь нищим, если все пропадет!
– Если я умру, ты не выйдешь отсюда, – прошептал жрец. – Замки открываются только магией. Не мешай мне лечить рану.
Эта новость прояснила Скампаде его положение. Без помощи жреца он не мог выйти даже из этой комнаты. Оставалось сидеть, и ждать, и думать о том, успеют ли дикари добраться до «Синих скал» раньше него и утащить годами нажитое имущество. Скампада перевел взгляд со жреца на себя и увидел, что его лучший костюм испачкан кровью. Это доконало сына первого министра. Страдальчески сморщившись, он опустился на скамью.
Скампада долго сидел, мрачно глядя перед собой и подперев голову руками. Проклятые уттаки, проклятый Каморра! Сын первого министра содрогнулся, представив, что эта нечисть, пригретая босханским честолюбцем, расползется по острову. И где, как, какую жизнь придется ему влачить без коня, без денег, без вещей, в одном-единственном, запачканном кровью костюме! Он призывал все свое самообладание, чтобы не сорваться и не броситься с кулаками на дверь. Со стола доносилось тяжелое дыхание жреца, не подававшего других признаков жизни. Вдруг входная дверь открылась, и в комнату вошел еще один черный жрец, помоложе.
Живой и невредимый, к радости Скампады.
– Освен?! – шагнул он к лежащему на столе жрецу, не заметив Скампаду. – Ты жив? Ранен?!
– Цивинга… – узнал вошедшего раненый.
– Сейчас я вылечу тебя. – Цивинга протянул руки над раной, с его пальцев заструились оранжевые лучи. – Я вижу, ты уже остановил кровотечение.
– Да, – ответил Освен. – Рана свежая, ее несложно закрыть. Оставь меня, я справлюсь сам. Здесь есть человек, который спас меня. – Он указал взглядом на Скампаду, сидевшего у стены. – Проводи его, куда он просит, и помоги ему.
Скампада заметил, что Цивинга смотрит на него, и поспешно вскочил.
– Куда тебе нужно? – спросил Цивинга.
– В «Синие скалы». Там все мое имущество.
– Идем! – Цивинга шагнул к двери.
– Подождите! – Скампада указал на пятна крови на своей одежде. – Начните вашу помощь вот с этого!
– Ты ранен? – забеспокоился жрец.
– Нет. Но это мой лучший костюм, – нервно пояснил Скампада.
Цивинга посмотрел на него как на сумасшедшего, но, увидев выражение лица Скампады, хмыкнул и смягчился. Он протянул руку к пятнам, сделал несколько движений пальцами – и костюм Скампады восстановил прежнюю чистоту.
Сын первого министра облегченно вздохнул.
– Вот теперь идем, – сказал он. – И поскорее!
Цивинга вышел из комнаты и быстрыми шагами пошел по лабиринту ходов, выбирая нужные повороты. Обрадованный Скампада торопился за ним. Вскоре путаница ходов закончилась, и жрец повел Скампаду по длинному, поднимающемуся вверх коридору.
– Этот путь ведет в скалы, – пояснил на ходу Цивинга, – а выход расположен недалеко от гостиницы «Синие скалы». Гостиница на самом краю деревни – уттаки, возможно, не добрались до нее.
Когда они вышли наверх, там давно стемнело. Жрец уверенно пробирался между скалами при свете полной луны, и вскоре Скампада увидел впереди крышу знакомой ему гостиницы. Здание казалось покинутым, вокруг было тихо.
– Люди ушли, – догадался жрец, – но уттаков, кажется, еще не было.
Идем, я помогу тебе.
Они пошли в конюшню, где отыскали коня Скампады.
– Беги за вещами, – сказал Цивинга, взяв у Скампады седло и уздечку.
Скампада побежал в свою комнату укладывать мешки. Впервые в жизни он хватал вещи с полок и вешалок и засовывал их как попало, не задумываясь над тем, что они могут испачкаться или помяться. Когда сын первого министра появился с мешками на гостиничном дворе, Цивинга поспешно шагнул к нему с оседланным конем.
– Скорее через задние ворота! – сказал он. – Сюда бежит какая-то шайка!
Они протиснулись в заднюю калитку, поднялись повыше в скалы и притаились, наблюдая за бегущими. Десятка три уттаков гнались за молодым парнем, в котором Скампада узнал Шемму. Лоанец пронесся мимо и исчез в скалах, а за ним и вся толпа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Помоги, друг… – прошептал он. Скампада подбежал к жрецу, приподнял его и положил его левую руку на диск. Послышался тихий щелчок, и дверь приоткрылась. К чести Скампады, ему и в голову не пришла мысль бежать одному, бросив раненого. Он открыл дверь пошире, подхватил жреца под руки и потащил внутрь. Уттаки, до сих пор не обращавшие на них внимания, заметили, что жертвы уходят, и кинулись следом. Скампада рывком втянул жреца за собой, опустил на пол и захлопнул дверь.
Магическая защелка сработала, и вовремя, потому что в дверь тут же забарабанили уттакские секиры. После нескольких ударов посыпались щепки, в пробитых щелях засверкали лезвия. Скампада нагнулся к жрецу – тот был еще жив и в сознании.
– Туда… – Жрец показал взглядом в угол. Скампада подтащил его к дальней стене и положил его руку на оказавшийся там медный диск. Кусок стены отошел вбок, открывая подземный ход. Когда они оба оказались внутри и дверь за ними закрылась, сын первого министра с облегчением осознал, что, по крайней мере, сейчас его уттаки не убьют. Второй его мыслью было удивление, что в коридоре светло. Он пригляделся и увидел, что вдоль всего хода в нишах разложены светлячки Саламандры, дающие рассеянный оранжевый свет.
Жрец снова что-то зашептал. Скампада прислушался и разобрал, что нужно спускаться вниз. Он потащил жреца по лестнице и дальше, пока они не остановились у двери. Здесь жрец показал, что хочет открыть эту дверь. Скампада вновь помог ему, и они оказались в небольшой комнате с узким и длинным столом посередине – комнате под алтарем.
Раненый сказал, что его нужно положить на стол. Скампада приподнял его, помог взобраться и лечь. Он больше ничего не мог сделать для жреца, но тот больше ничего и не просил, а лежал тихо, закрыв глаза и тяжело дыша. У него была колотая рана под левой ключицей.
Сохранив свою жизнь, Скампада немедленно вспомнил то, что ценил наравне с ней, – свое благосостояние, отличавшее его, сына первого министра, от какого-нибудь нищего или крестьянина. Оно заключалось в деньгах, коне и содержимом дорожных мешков, аккуратно разложенном по полкам гостиничного шкафа, и находилось далеко отсюда, но не так далеко, чтобы миновать загребущие лапы уттакских мародеров. Нужно было спасать имущество, и как можно скорее.
– Как мне отсюда выйти?! – спросил Скампада, наклоняясь к жрецу.
– Я провожу тебя, когда залечу рану, – чуть шевеля губами, ответил жрец. – Наберись терпения.
– Мне немедленно нужно в гостиницу! – занервничал Скампада. – У меня там деньги, вещи… Я останусь нищим, если все пропадет!
– Если я умру, ты не выйдешь отсюда, – прошептал жрец. – Замки открываются только магией. Не мешай мне лечить рану.
Эта новость прояснила Скампаде его положение. Без помощи жреца он не мог выйти даже из этой комнаты. Оставалось сидеть, и ждать, и думать о том, успеют ли дикари добраться до «Синих скал» раньше него и утащить годами нажитое имущество. Скампада перевел взгляд со жреца на себя и увидел, что его лучший костюм испачкан кровью. Это доконало сына первого министра. Страдальчески сморщившись, он опустился на скамью.
Скампада долго сидел, мрачно глядя перед собой и подперев голову руками. Проклятые уттаки, проклятый Каморра! Сын первого министра содрогнулся, представив, что эта нечисть, пригретая босханским честолюбцем, расползется по острову. И где, как, какую жизнь придется ему влачить без коня, без денег, без вещей, в одном-единственном, запачканном кровью костюме! Он призывал все свое самообладание, чтобы не сорваться и не броситься с кулаками на дверь. Со стола доносилось тяжелое дыхание жреца, не подававшего других признаков жизни. Вдруг входная дверь открылась, и в комнату вошел еще один черный жрец, помоложе.
Живой и невредимый, к радости Скампады.
– Освен?! – шагнул он к лежащему на столе жрецу, не заметив Скампаду. – Ты жив? Ранен?!
– Цивинга… – узнал вошедшего раненый.
– Сейчас я вылечу тебя. – Цивинга протянул руки над раной, с его пальцев заструились оранжевые лучи. – Я вижу, ты уже остановил кровотечение.
– Да, – ответил Освен. – Рана свежая, ее несложно закрыть. Оставь меня, я справлюсь сам. Здесь есть человек, который спас меня. – Он указал взглядом на Скампаду, сидевшего у стены. – Проводи его, куда он просит, и помоги ему.
Скампада заметил, что Цивинга смотрит на него, и поспешно вскочил.
– Куда тебе нужно? – спросил Цивинга.
– В «Синие скалы». Там все мое имущество.
– Идем! – Цивинга шагнул к двери.
– Подождите! – Скампада указал на пятна крови на своей одежде. – Начните вашу помощь вот с этого!
– Ты ранен? – забеспокоился жрец.
– Нет. Но это мой лучший костюм, – нервно пояснил Скампада.
Цивинга посмотрел на него как на сумасшедшего, но, увидев выражение лица Скампады, хмыкнул и смягчился. Он протянул руку к пятнам, сделал несколько движений пальцами – и костюм Скампады восстановил прежнюю чистоту.
Сын первого министра облегченно вздохнул.
– Вот теперь идем, – сказал он. – И поскорее!
Цивинга вышел из комнаты и быстрыми шагами пошел по лабиринту ходов, выбирая нужные повороты. Обрадованный Скампада торопился за ним. Вскоре путаница ходов закончилась, и жрец повел Скампаду по длинному, поднимающемуся вверх коридору.
– Этот путь ведет в скалы, – пояснил на ходу Цивинга, – а выход расположен недалеко от гостиницы «Синие скалы». Гостиница на самом краю деревни – уттаки, возможно, не добрались до нее.
Когда они вышли наверх, там давно стемнело. Жрец уверенно пробирался между скалами при свете полной луны, и вскоре Скампада увидел впереди крышу знакомой ему гостиницы. Здание казалось покинутым, вокруг было тихо.
– Люди ушли, – догадался жрец, – но уттаков, кажется, еще не было.
Идем, я помогу тебе.
Они пошли в конюшню, где отыскали коня Скампады.
– Беги за вещами, – сказал Цивинга, взяв у Скампады седло и уздечку.
Скампада побежал в свою комнату укладывать мешки. Впервые в жизни он хватал вещи с полок и вешалок и засовывал их как попало, не задумываясь над тем, что они могут испачкаться или помяться. Когда сын первого министра появился с мешками на гостиничном дворе, Цивинга поспешно шагнул к нему с оседланным конем.
– Скорее через задние ворота! – сказал он. – Сюда бежит какая-то шайка!
Они протиснулись в заднюю калитку, поднялись повыше в скалы и притаились, наблюдая за бегущими. Десятка три уттаков гнались за молодым парнем, в котором Скампада узнал Шемму. Лоанец пронесся мимо и исчез в скалах, а за ним и вся толпа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96