Через несколько кварталов она попала на толкучку. Пробираясь сквозь толпу, она обнаружила, что ее преследует какой-то мужчина. Вместо того, чтобы попытаться удрать от него, она повернулась и сказала:
– Привет.
– Почему ты расхаживаешь в зимнем пальто и с чемоданом? – спросил он.
– Я только что с самолета, – ответила она.
– А почему не идешь домой и таскаешься со всем этим?
– Мне негде жить, – заявила Мадонна незнакомцу.
После этих слов он предложил ей остановиться у него, и она согласилась. «Мне частенько приходилось очаровывать людей, чтобы что-то от них получить», – сказала она однажды. Незнакомец (имени его она не запомнила) две недели кормил ее завтраками, а она подыскивала жилье – и работу, чтобы было, чем платить за жилье. Она смогла себе позволить лишь кишащий тараканами четвертый этаж без лифта в расписанном шпаной подъезде дома по 4-ой Восточной улице, 232, между авеню А и Б. «Я не рисковал заходить к ней туда, – признался как-то Стив Брей. – Боялся, как бы меня не прихлопнули наркоманы». Чтобы платить за квартиру и за осуществление мечты о блестящей танцевальной карьере, Мадонна устроилась на роботу в кафе «Данкин Донатс» напротив Блумингдейд. Но не успела она обосноваться в Нью-Йорке, как ей позвонил Кристофер Флинн и сообщил о ежегодном фестивале танца – шестинедельном семинаре, проходившем в том году в Дюкском университете в Дареме, штат Северная Каролина. Продвинутый курс техники танца там вела хореограф Перл Ленг, основавшая совместно с Элвином Эйли Американский центр танца в Нью-Йорке. За несколько месяцев до того, когда Ленг вела занятия в Мичиганском университете, Мадонна пришла на выступление, устроенное ею в студенческом городке, и была ею очарована.
Мадонна еле наскребла денег на автобус до Дорема и оказалась среди трехсот соискателей, состязавшихся за получение одной из полдюжины стипендий для занятий по шестинедельной программе. Она вышла в число победителей. «Когда объявили ее имя, – вспоминает Ленг, – Мадонна подошла прямо к столу, посмотрела на меня в упор и заявила: „Я участвую в этом конкурсе, чтобы поработать с Перл Ленг. Я однажды видела ее работу и хочу учиться только у нее“. Естественно, – продолжает Ленг, которая до организации собственной труппы была примой у Марты Грэм, – у Мадонны глаза на лоб полезли, когда я сказала, что я и есть Перл Ленг». Все это было неожиданностью для одной из соучениц Мадонны. «Перл Ленг ей показали до просмотра, – говорит она. – Мадонна совершенно точно знала, к кому обращается. Штучка избитая, но сработала».
К концу первой недели занятий Мадонна нахально спросила у Ленг, не возьмет ли та ее в свою нью-йоркскую труппу. "Я была ошарашена, – вспоминает Ленг, – и ответила, что надо посмотреть, но, возможно, место найдется. Я спросила, как она намерена добираться до Нью-Йорка. Она сказала: «Не волнуйтесь, доберусь». Потом в заявлениях для прессы Мадонна утверждала, будто «выступала в танцевальной группе Элвина Эйли», но на самом деле она начинала заниматься в третьем составе труппы Американского центра танца. И все же этот опыт оказался волнующим и полезным: Мадонна впервые попала под пристальные взгляды молодых артистов, не менее честолюбивых, чем она сама. «Мне показалось, будто я оказалась на съемках „Славы“, – сказала она в интервью журналу „Роллинг Стоун“, – там были сплошь латинозы и черные, и все рвались в звезды». В Нью-Йорке Мадонне было одиноко; она часто ходила в Центр Линкольна, садилась у фонтана и плакала. «Я вела дневник, – говорит она, – и молилась, чтобы у меня появился хоть один друг… Но мне ни разу не захотелось вернуться домой. Ни разу». Столкнувшись со столь суровой конкуренцией, Мадонна в конце ноября 1978 года оставила занятия у Эйли и перешла в танцевальную школу Перл Лэнг. Требовательный стиль Лэнг предполагал жесткую дисциплину. Как и Марта Грэм, она видела современный танец лаконичным, драматичным, угловатым. Мадонна определяет хореографию Лэнг как «болезненную, мрачную, проникнутую чувством вины. Очень католическую по духу».
В отличие от прочих танцовщиц, занимавшихся в трико, Мадонна носила мешковатую футболку, порванную на спине и скрепленную огромной булавкой. Но эксцентричная манера одеваться не умаляла ее таланта импровизационной танцовщицы. Лэнг вспоминает, что Мадонна была «исключительна. Она была талантлива – такая хрупкая, но взрывная. Многие способны выполнить любые акробатические элементы, но в ней было нечто поэтическое». Благодаря своей худобе Мадонна впервые появилась на сцене в роли голодающего ребенка из гетто в спектакле о Катастрофе «Я никогда больше не видела бабочку». «Она была достаточно тощей, чтобы сойти за еврейского ребенка из гетто, – вспоминает Лэнг. – И танцевала она восхитительно». Но больше всего ей запомнилась поза Мадонны – танцовщицы из другой современной вещи « La Rosa en Flores». «Там был очень эффектный, но сложный мостик. Мадонна сделала его с таким блеском, что у меня перед глазами она до сих пор в этой роли и в этом изгибе».
Лэнг признает, что у Мадонны была «мощь, энергия, чтобы перейти от чисто внешнего эффекта к чему-то более волнующему. В танцоре я первым делом ищу именно эту внутреннюю силу, и в Мадонне она была». Еще у Мадонны была пылкость, привлекавшая Лэнг, – некоторое время. Но вскоре Мадонна стала «гулять» с наиболее темпераментными танцорами труппы и опаздывать на репетиции. Лэнг не могла спокойно выносить столь вопиющий вызов своему авторитету, и вскоре они начали переругиваться на глазах у всей труппы. «Они походили на двух тигриц, которые ходят кругами, примериваясь одна к другой, – вспоминает бывшая танцовщица группы Лэнг. – Перл была очень требовательна ко всем ученикам, но Мадонна не из тех, кто легко подчиняется приказам, особенно если чувствует себя правой». Спорили они ожесточенно, и не раз Мадонна в ярости выбегала из студии. «В конечном итоге, – говорит танцовщица, – она всегда возвращалась и делала так, как требовала Перл. Мадонна хотела совершенствоваться в танце и прекрасно все понимала». Были у Мадонны и другие, не менее насущные проблемы. Она все еще жила на 4-ой Восточной улице, с трудом сводя концы с концами и все больше полагаясь на помощь друзей в том, что касалось еды и средств к существованию. В поисках пищи она, бывало, даже шарила по мусорным бакам. Если ей попадался пакет с эмблемой «Бюргер Кинг» или «МакДональдс», то мясо она, будучи вегетарианкой, выбрасывала, но булочку и жареную картошку съедала. Бывали дни, когда она маковой росинки во рту не держала, но, по словам коллег, это никак не отражалось на ее работе.
Чтобы немного подзаработать, Мадонна подалась в натурщицы и стала позировать обнаженной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Привет.
– Почему ты расхаживаешь в зимнем пальто и с чемоданом? – спросил он.
– Я только что с самолета, – ответила она.
– А почему не идешь домой и таскаешься со всем этим?
– Мне негде жить, – заявила Мадонна незнакомцу.
После этих слов он предложил ей остановиться у него, и она согласилась. «Мне частенько приходилось очаровывать людей, чтобы что-то от них получить», – сказала она однажды. Незнакомец (имени его она не запомнила) две недели кормил ее завтраками, а она подыскивала жилье – и работу, чтобы было, чем платить за жилье. Она смогла себе позволить лишь кишащий тараканами четвертый этаж без лифта в расписанном шпаной подъезде дома по 4-ой Восточной улице, 232, между авеню А и Б. «Я не рисковал заходить к ней туда, – признался как-то Стив Брей. – Боялся, как бы меня не прихлопнули наркоманы». Чтобы платить за квартиру и за осуществление мечты о блестящей танцевальной карьере, Мадонна устроилась на роботу в кафе «Данкин Донатс» напротив Блумингдейд. Но не успела она обосноваться в Нью-Йорке, как ей позвонил Кристофер Флинн и сообщил о ежегодном фестивале танца – шестинедельном семинаре, проходившем в том году в Дюкском университете в Дареме, штат Северная Каролина. Продвинутый курс техники танца там вела хореограф Перл Ленг, основавшая совместно с Элвином Эйли Американский центр танца в Нью-Йорке. За несколько месяцев до того, когда Ленг вела занятия в Мичиганском университете, Мадонна пришла на выступление, устроенное ею в студенческом городке, и была ею очарована.
Мадонна еле наскребла денег на автобус до Дорема и оказалась среди трехсот соискателей, состязавшихся за получение одной из полдюжины стипендий для занятий по шестинедельной программе. Она вышла в число победителей. «Когда объявили ее имя, – вспоминает Ленг, – Мадонна подошла прямо к столу, посмотрела на меня в упор и заявила: „Я участвую в этом конкурсе, чтобы поработать с Перл Ленг. Я однажды видела ее работу и хочу учиться только у нее“. Естественно, – продолжает Ленг, которая до организации собственной труппы была примой у Марты Грэм, – у Мадонны глаза на лоб полезли, когда я сказала, что я и есть Перл Ленг». Все это было неожиданностью для одной из соучениц Мадонны. «Перл Ленг ей показали до просмотра, – говорит она. – Мадонна совершенно точно знала, к кому обращается. Штучка избитая, но сработала».
К концу первой недели занятий Мадонна нахально спросила у Ленг, не возьмет ли та ее в свою нью-йоркскую труппу. "Я была ошарашена, – вспоминает Ленг, – и ответила, что надо посмотреть, но, возможно, место найдется. Я спросила, как она намерена добираться до Нью-Йорка. Она сказала: «Не волнуйтесь, доберусь». Потом в заявлениях для прессы Мадонна утверждала, будто «выступала в танцевальной группе Элвина Эйли», но на самом деле она начинала заниматься в третьем составе труппы Американского центра танца. И все же этот опыт оказался волнующим и полезным: Мадонна впервые попала под пристальные взгляды молодых артистов, не менее честолюбивых, чем она сама. «Мне показалось, будто я оказалась на съемках „Славы“, – сказала она в интервью журналу „Роллинг Стоун“, – там были сплошь латинозы и черные, и все рвались в звезды». В Нью-Йорке Мадонне было одиноко; она часто ходила в Центр Линкольна, садилась у фонтана и плакала. «Я вела дневник, – говорит она, – и молилась, чтобы у меня появился хоть один друг… Но мне ни разу не захотелось вернуться домой. Ни разу». Столкнувшись со столь суровой конкуренцией, Мадонна в конце ноября 1978 года оставила занятия у Эйли и перешла в танцевальную школу Перл Лэнг. Требовательный стиль Лэнг предполагал жесткую дисциплину. Как и Марта Грэм, она видела современный танец лаконичным, драматичным, угловатым. Мадонна определяет хореографию Лэнг как «болезненную, мрачную, проникнутую чувством вины. Очень католическую по духу».
В отличие от прочих танцовщиц, занимавшихся в трико, Мадонна носила мешковатую футболку, порванную на спине и скрепленную огромной булавкой. Но эксцентричная манера одеваться не умаляла ее таланта импровизационной танцовщицы. Лэнг вспоминает, что Мадонна была «исключительна. Она была талантлива – такая хрупкая, но взрывная. Многие способны выполнить любые акробатические элементы, но в ней было нечто поэтическое». Благодаря своей худобе Мадонна впервые появилась на сцене в роли голодающего ребенка из гетто в спектакле о Катастрофе «Я никогда больше не видела бабочку». «Она была достаточно тощей, чтобы сойти за еврейского ребенка из гетто, – вспоминает Лэнг. – И танцевала она восхитительно». Но больше всего ей запомнилась поза Мадонны – танцовщицы из другой современной вещи « La Rosa en Flores». «Там был очень эффектный, но сложный мостик. Мадонна сделала его с таким блеском, что у меня перед глазами она до сих пор в этой роли и в этом изгибе».
Лэнг признает, что у Мадонны была «мощь, энергия, чтобы перейти от чисто внешнего эффекта к чему-то более волнующему. В танцоре я первым делом ищу именно эту внутреннюю силу, и в Мадонне она была». Еще у Мадонны была пылкость, привлекавшая Лэнг, – некоторое время. Но вскоре Мадонна стала «гулять» с наиболее темпераментными танцорами труппы и опаздывать на репетиции. Лэнг не могла спокойно выносить столь вопиющий вызов своему авторитету, и вскоре они начали переругиваться на глазах у всей труппы. «Они походили на двух тигриц, которые ходят кругами, примериваясь одна к другой, – вспоминает бывшая танцовщица группы Лэнг. – Перл была очень требовательна ко всем ученикам, но Мадонна не из тех, кто легко подчиняется приказам, особенно если чувствует себя правой». Спорили они ожесточенно, и не раз Мадонна в ярости выбегала из студии. «В конечном итоге, – говорит танцовщица, – она всегда возвращалась и делала так, как требовала Перл. Мадонна хотела совершенствоваться в танце и прекрасно все понимала». Были у Мадонны и другие, не менее насущные проблемы. Она все еще жила на 4-ой Восточной улице, с трудом сводя концы с концами и все больше полагаясь на помощь друзей в том, что касалось еды и средств к существованию. В поисках пищи она, бывало, даже шарила по мусорным бакам. Если ей попадался пакет с эмблемой «Бюргер Кинг» или «МакДональдс», то мясо она, будучи вегетарианкой, выбрасывала, но булочку и жареную картошку съедала. Бывали дни, когда она маковой росинки во рту не держала, но, по словам коллег, это никак не отражалось на ее работе.
Чтобы немного подзаработать, Мадонна подалась в натурщицы и стала позировать обнаженной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95