Но когда речь заходила о ее карьере, она все рассчитывала на месяцы и годы вперед». Завершив, подобно хамелеону, превращение из чувственной девочки – сорвиголова периода «Бой-Той» в стройную изысканную красавицу, Мадонна занялась обработкой публики, посещающей кино и концерты, с тем чтобы приучить ее к своему новому имиджу. Для этого в нескольких читаемых американских журналах было организовано появление материалов о ней и подборок фотографий – с выносом на обложку. Майкл Гросс на страницах журнала «Вэнити Фер» взахлеб перечислял разительные перемены в ее образе жизни и в ней самой. Рассказав о ее строгой вегетарианской диете («У вегетарианцев светлее кожа.»), ежедневных трехмильных пробежках и изнурительных тренировках под бдительным оком ужасного тренера Роба Парра. Гросс отметил, что Мадонна похудела на десять фунтов, сменив так называемый «детский жирок» на мышцы и мускулы.
«Все звезды должны походить на нее, – писал он. – Юная телка стала блистательной королевой… Пухлый живот гладок как доска. Разбитной вид сменился нежным очарованием экранной сирены… И весь этот сияющий новый облик о чем-то нам говорит». И тут Гросс выдал фразу, которая через несколько лет стала девизом Мадонны. Гросс назвал ее «законной наследницей давно пустующего трона вожделенной блондинки». Сама Мадонна высказалась не столь поэтично: «Если у вас есть что предложить, – заметила она, пожав плечами, – запускайте рекламу». Своей мушкой и платиновой прической Мадонна по-прежнему вызывала воспоминания о Монро, но публике надлежало понять главную между ними разницу: в отличие от Монро, эта секс-звезда всем решительно заправляла – и сама распоряжалась своей судьбой. В этом смысле она решительно поставила все точки над "i", когда ее старый приятель Херб Риттс снимал ее для журнала «Венити Фер». Переспорив модельера Джо Маккенну, она отказалась сниматься в костюме 1964 года фирмы «Шанель», в котором однажды позировала Катрин Денев («Не мой стиль».). Вместо этого она велела своему помощнику доставить из Калифорнии один из старых нарядов Софи Лорен. Мадонна пришла в восторг, когда издатели «Лайф» предложили ей в паре с фотографом Брюсом Вебером поработать для журнала. Брюс славился как автор элегантных фотопортретов кинозвезд, ставших легендами Голливуда. Он в свое время сделал один из самых любимых снимков Мадонны – полный страсти портрет актрисы Джессики Ланж, бывшей тогда кумиром Мадонны. Она говорила, что работы Вебера насыщены «сексуальной энергией». Ею же была насыщена их первая встреча. «Я хочу, чтобы мы сотрудничали, чтобы вместе участвовали в творческом процессе», – сказала она очарованному Веберу. Скомкав тщательно разработанный незадачливыми издателями «Лайф» сценарий, они принялись импровизировать.
На узких, людных улочках Маленькой Италии в Манхеттене вокруг них немедленно собиралась толпа зевак, глазея, как она заигрывает перед объективами с отобранными для съемки красавцами, облаченными в кожаные куртки. «Никакая она ни Мадонна, – ухмыльнулся какой-то скептик. – Для Мадонны она выглядит слишком пристойно». Это утверждение, однако, шло вразрез с мнением занятых в съемках парикмахера, гримеров и модельера. "Ее любимыми фразами были «Иди сюда» и «Сделай немедленно!»,– вспоминает один из сотрудников «Лайф». По его словам, Мадонна «без конца орала, что кому делать» и «в буквальном смысле отпихивала всех, кто мешал ей пройти». После целого дня напряженных съемок Мадонна вернулась в Лос-Анджелес, где продолжила работу над фильмом «Кто эта девушка?». Результатом ее сотрудничества с Вебером стала очередная дань уважения Мэрилин Монро. Текст на обложке «Лайф» гласил: «Потрясающая пара – Мадонна и фотокамера», но роковая красавица с оголенными плечами и обесцвеченными перекисью волосами, которая смотрела с обложки в глаза читателей, более походила на героиню Монро из фильма «Зуд седьмого года». Разворот с самом журнале более полно раскрывал ее сущность: Мадонна, развязно перегнувшись через гримерный столик, целует собственное отражение в зеркале. Вернувшись в Лос-Анджелес Мадонна преодолела свою неприязнь к собакам («Они писают прямо в доме, шерсть липнет к одежде. Им нужен уход, как за грудными младенцами, но у тех хоть есть пеленки»). и купила для мужа щенка – помесь овчарки и волка. «Он чуть не заплакал, когда я принесла ему эту собаку», – вспоминает она. Щенка назвали Хэнк. «У меня словно ребенок появился… Он повсюду таскал Хэнка с собой, хотел даже взять в постель, тут-то я и задумалась – что же я натворила?» Дома она пробыла недолго. В субботу после Дня Благодарения из Нью-Йорка позвонила Эрика Белл и сообщила, что состояние здоровья Мартина Бергойна резко ухудшилось. «Он очень слаб, у него были просто чудовищные боли», – рассказывает его подруга и соседка Карен Бахари, полгода чуть ли не каждое утро забегавшая к Бергойну, чтобы приготовить ему завтрак. Некогда крепкий Бергойн, подхвативший на почве СПИДа разные болезни, весил теперь менее ста фунтов.
Мадонна сразу же сорвалась в Нью-Йорк, чтобы в последний раз повидаться со своим ближайшим другом. Он то и дело терял сознание. Родные и друзья, собравшиеся у его постели, все время утешали его тем, что скоро приедет Мадонна. Появившись, она поцеловала его в щеку и сказала, что любит его. Она держала его руку в своей, пока он не умер. Бергойну было двадцать три года. Он умер в воскресенье после Дня Благодарения. «Мартин боготворил Мадонну, – вспоминает ее старый друг Джонни Дайнелл.– Он не мог умереть, не повидав ее». Эрика Белл, тоже находившаяся у смертного одра Бергойна, подтверждает, что они глубоко любили друг друга". И все же, по словам Белл, когда все вокруг рыдали, Мадонна хранила спокойствие, что для нее очень типично". Она в своей жизни видела безвременную смерть, поэтому выработала свой собственный защитный механизм, помогающий справиться с горем. «Если ты знаешь, что кто-то умирает, – считает она, – надо смириться с этой смертью еще до того, как она наступит. Я с этим смиряюсь заранее, чтобы не так страдать. Поэтому, когда смерть приходит, я уже ничего не ощущаю». Бергойна хотели проводить в последний путь по-скромному, но Мадонна настояла на более пышной церемонии. Своему старому приятелю, завсегдатаю «Данстерии» Джонни Дайнеллу она сказала: «Надо снять большой зал. Денег я не пожалею. Найди зал». Через пять дней большая толпа, в том числе многие близко знавшие Мадонну в самом начале ее карьеры, собрались под дождем у «Пак Билдинг» на Хьюстон-стрит в Манхеттене, чтобы попрощаться с Бергойном. В самом здании еще несколько сот человек заполнили весь девятый этаж. Среди них были импресарио клуба Стив Рубелл и художник Кийт Хэрринг, впоследствии тоже умершие от СПИДа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
«Все звезды должны походить на нее, – писал он. – Юная телка стала блистательной королевой… Пухлый живот гладок как доска. Разбитной вид сменился нежным очарованием экранной сирены… И весь этот сияющий новый облик о чем-то нам говорит». И тут Гросс выдал фразу, которая через несколько лет стала девизом Мадонны. Гросс назвал ее «законной наследницей давно пустующего трона вожделенной блондинки». Сама Мадонна высказалась не столь поэтично: «Если у вас есть что предложить, – заметила она, пожав плечами, – запускайте рекламу». Своей мушкой и платиновой прической Мадонна по-прежнему вызывала воспоминания о Монро, но публике надлежало понять главную между ними разницу: в отличие от Монро, эта секс-звезда всем решительно заправляла – и сама распоряжалась своей судьбой. В этом смысле она решительно поставила все точки над "i", когда ее старый приятель Херб Риттс снимал ее для журнала «Венити Фер». Переспорив модельера Джо Маккенну, она отказалась сниматься в костюме 1964 года фирмы «Шанель», в котором однажды позировала Катрин Денев («Не мой стиль».). Вместо этого она велела своему помощнику доставить из Калифорнии один из старых нарядов Софи Лорен. Мадонна пришла в восторг, когда издатели «Лайф» предложили ей в паре с фотографом Брюсом Вебером поработать для журнала. Брюс славился как автор элегантных фотопортретов кинозвезд, ставших легендами Голливуда. Он в свое время сделал один из самых любимых снимков Мадонны – полный страсти портрет актрисы Джессики Ланж, бывшей тогда кумиром Мадонны. Она говорила, что работы Вебера насыщены «сексуальной энергией». Ею же была насыщена их первая встреча. «Я хочу, чтобы мы сотрудничали, чтобы вместе участвовали в творческом процессе», – сказала она очарованному Веберу. Скомкав тщательно разработанный незадачливыми издателями «Лайф» сценарий, они принялись импровизировать.
На узких, людных улочках Маленькой Италии в Манхеттене вокруг них немедленно собиралась толпа зевак, глазея, как она заигрывает перед объективами с отобранными для съемки красавцами, облаченными в кожаные куртки. «Никакая она ни Мадонна, – ухмыльнулся какой-то скептик. – Для Мадонны она выглядит слишком пристойно». Это утверждение, однако, шло вразрез с мнением занятых в съемках парикмахера, гримеров и модельера. "Ее любимыми фразами были «Иди сюда» и «Сделай немедленно!»,– вспоминает один из сотрудников «Лайф». По его словам, Мадонна «без конца орала, что кому делать» и «в буквальном смысле отпихивала всех, кто мешал ей пройти». После целого дня напряженных съемок Мадонна вернулась в Лос-Анджелес, где продолжила работу над фильмом «Кто эта девушка?». Результатом ее сотрудничества с Вебером стала очередная дань уважения Мэрилин Монро. Текст на обложке «Лайф» гласил: «Потрясающая пара – Мадонна и фотокамера», но роковая красавица с оголенными плечами и обесцвеченными перекисью волосами, которая смотрела с обложки в глаза читателей, более походила на героиню Монро из фильма «Зуд седьмого года». Разворот с самом журнале более полно раскрывал ее сущность: Мадонна, развязно перегнувшись через гримерный столик, целует собственное отражение в зеркале. Вернувшись в Лос-Анджелес Мадонна преодолела свою неприязнь к собакам («Они писают прямо в доме, шерсть липнет к одежде. Им нужен уход, как за грудными младенцами, но у тех хоть есть пеленки»). и купила для мужа щенка – помесь овчарки и волка. «Он чуть не заплакал, когда я принесла ему эту собаку», – вспоминает она. Щенка назвали Хэнк. «У меня словно ребенок появился… Он повсюду таскал Хэнка с собой, хотел даже взять в постель, тут-то я и задумалась – что же я натворила?» Дома она пробыла недолго. В субботу после Дня Благодарения из Нью-Йорка позвонила Эрика Белл и сообщила, что состояние здоровья Мартина Бергойна резко ухудшилось. «Он очень слаб, у него были просто чудовищные боли», – рассказывает его подруга и соседка Карен Бахари, полгода чуть ли не каждое утро забегавшая к Бергойну, чтобы приготовить ему завтрак. Некогда крепкий Бергойн, подхвативший на почве СПИДа разные болезни, весил теперь менее ста фунтов.
Мадонна сразу же сорвалась в Нью-Йорк, чтобы в последний раз повидаться со своим ближайшим другом. Он то и дело терял сознание. Родные и друзья, собравшиеся у его постели, все время утешали его тем, что скоро приедет Мадонна. Появившись, она поцеловала его в щеку и сказала, что любит его. Она держала его руку в своей, пока он не умер. Бергойну было двадцать три года. Он умер в воскресенье после Дня Благодарения. «Мартин боготворил Мадонну, – вспоминает ее старый друг Джонни Дайнелл.– Он не мог умереть, не повидав ее». Эрика Белл, тоже находившаяся у смертного одра Бергойна, подтверждает, что они глубоко любили друг друга". И все же, по словам Белл, когда все вокруг рыдали, Мадонна хранила спокойствие, что для нее очень типично". Она в своей жизни видела безвременную смерть, поэтому выработала свой собственный защитный механизм, помогающий справиться с горем. «Если ты знаешь, что кто-то умирает, – считает она, – надо смириться с этой смертью еще до того, как она наступит. Я с этим смиряюсь заранее, чтобы не так страдать. Поэтому, когда смерть приходит, я уже ничего не ощущаю». Бергойна хотели проводить в последний путь по-скромному, но Мадонна настояла на более пышной церемонии. Своему старому приятелю, завсегдатаю «Данстерии» Джонни Дайнеллу она сказала: «Надо снять большой зал. Денег я не пожалею. Найди зал». Через пять дней большая толпа, в том числе многие близко знавшие Мадонну в самом начале ее карьеры, собрались под дождем у «Пак Билдинг» на Хьюстон-стрит в Манхеттене, чтобы попрощаться с Бергойном. В самом здании еще несколько сот человек заполнили весь девятый этаж. Среди них были импресарио клуба Стив Рубелл и художник Кийт Хэрринг, впоследствии тоже умершие от СПИДа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95