Он словно бы угадал ее мысли:
– Не бойся, Гудрид. Тот, кого ты ждала, наверное, недалеко и вот-вот появится.
Фроди был слишком вежлив, и это еще больше встревожило Гудрид. Ибо верно говорят: «Уж лучше волк в личине волчьей, нежели в обличье невинного ягненка». Гудрид шарила взглядом по сторонам в надежде увидеть Кари.
Она была нынче особенно привлекательна. Щеки ее розовели на солнце, волосы золотились, а в большущих глазах будто отражалась вода фиорда – чистая и тихая.
На ней было легкое, чуть не до пят платье, башмаки – из тонкой оленьей кожи, чулки зеленые, шерстяные. Гудрид была красива своей молодостью – невинной, первозданной, как само небо.
– Я знаю, – сказал Фроди, – кого ты надеешься увидеть. Но меня больше интересует иное: что ты думаешь обо мне?
– О тебе? – испуганно вопросила Гудрид.
– Да, обо мне. О знаменитом Фроди! – И он нагло выпятил грудь.
– Каждый чем-нибудь да знаменит, – сказала Гудрид.
– Не каждый, – возразил Фроди.
Он осведомился у Гудрид: не жарко ли ей на солнцепеке и не лучше ли постоять в тени деревьв. Она ответила, что предпочитает это, более открытое место, ибо на то и лето, чтобы немного погреться на солнце, а тени и зимой предостаточно. Даже слишком много…
– Как тебе будет угодно, – вежливо сказал ей Фроди. Ей показалось, что это другой, совсем другой Фроди, а не тот, о ком идет дурная слава.
И она на миг поддалась этому ощущению.
– Фроди, – сказала она, – я действительно жду Кари. Мне казалось, что это он стоял вот здесь, на том месте, где стоишь ты. Но, как видно, я ошиблась.
– Ошибка явная, – сказал Фроди, – поскольку я налицо, а Кари бог весть где.
– Он где-то здесь. В этом я уверена.
– Возможно. Однако есть на свете петухи ранние, а есть поздние. Вторые всегда остаются в проигрыше. Так вот, скажу я тебе, Гудрид, я из петухов ранних. Из тех, кто не спит, а кукарекает всю ночь напролет.
Гудрид стало смешно. И она дала волю своему смеху. Посмеялся с нею вместе и Фроди. А потом сказал:
– Кроме шуток, Гудрид, я хочу посвататься к тебе.
И скосил на девушку изучающий взгляд.
– Что? – спросила Гудрид. – Мне послышалось…
– Нет, Гудрид, не послышалось. Я хочу посвататься к тебе.
– Ты? – с трудом выговорила Гудрид.
– А что удивительного? Разве ты безобразна? Или мало уважаем твой отец? Постой… – Фроди поднял руку кверху, словно указывал на макушку ближайшей сосны, – Постой! Или, может, я недостоин тебя?
Гудрид молчала.
– Я спрашиваю: может, недостоин тебя?
– Я этого не говорю…
– Так что же ты говоришь?
– Ничего.
– Уф! – громко вздохнул Фроди. – Ты было огорошила меня. Я полагаю, что нет в мире девушки, которая не пошла бы за меня замуж…
– Во всем мире?
– Во всяком случае, от Финланда до Агдира, от Гаутланда до Эстланда. Этого тебе мало?
В голосе Фроди послышались новые нотки – угрожающие или просто раздраженные. Ладонь его левой руки сама собою легла на рукоять меча. Бесцветные глаза вдруг зажглись огнем – холодным, отталкивающим. Недаром же Фроди был берсерком…
Девушку пронял холод – до самого сердца. Она вдруг ощутила страшную опасность. Да, этот берсерк опасен не только в битве. Она попятилась к лодке и попыталась вскочить в нее…
– Куда?! – заревел Фроди. Он кинулся на Гудрид, подобно лесному хищнику, и сгреб ее хрупкое тело в охапку.
Она попыталась высвободиться из страшных объятий, но разве ей это было под силу?
Он поставил ее на ноги. Сказал:
– Я боюсь, что ты утонешь в этом фиорде.
Она молчала.
– Я спрашиваю, Гудрид: могу посвататься к тебе?
– Нет, – сказала Гудрид тихо.
– Почему?
– У меня есть жених.
– Этот Кари?
– Да.
Фроди сказал:
– Не только жених, но и конунги порой исчезают неведомо куда. Я уже не говорю об иных незадачливых берсерках. Я, к счастью, к ним не причисляю себя.
Он попытался улыбнуться во всю ширь своего круглого лица.
– Фроди, – сказала девушка, стараясь не глядеть на берсерка, – я – чужая. Ты это знаешь…
– Откуда мне знать?
Девушка набралась духу и выпалила:
– Я выйду замуж только за Кари.
– Подумай, Гудрид…
– Подумала.
– Тебе известно имя моего отца?
– Да.
– Ты знаешь, где я живу?
– Да, знаю.
– И то, как мы богаты?
– Да, знаю.
– Что конунг нашего края часто гостит у нас?
– Тоже знаю.
Он повертел головой, точно отгонял назойливую комариную стаю:
– Значит, ты все знаешь обо мне?
– Возможно, Фроди… Но об этом поговорим потом. А сейчас мне надо плыть домой.
Фроди нахмурился. Его рыжие брови глухо надвинулись на глаза. Он отшвырнул ударом носка большой булыжник. И камень полетел, точно мяч, свалянный из бычьей шерсти. Это был недобрый знак.
– В последний раз, Гудрид: могу я посвататься к тебе?
– Разве это можно возбранить кому бы то ни было?
– Мне важно твое мнение. Тебе это ясно?
Она чуть схитрила. Это было вполне понятно в ее положении.
– Фроди, – сказала она, – разве так сватают? Это же не битва на мечах?
Он прохрипел:
– Это хуже битвы на мечах.
– До свидания, Фроди.
– Вернись!
– До свидания.
– Я сказал: вернись!
Он взял ее за руку и сильно потянул к себе.
А в следующее мгновение бросил девушку на землю. Как обыкновенное полено. У него просто иссякло терпение.
XII
Фроди снова свистнул, и четверо головорезов выросли перед ним как из-под земли.
– Вот она, – сказал Фроди, кивая в сторону распластанной на земле Гудрид.
Был среди этих головорезов и Эгиль.
– Не подохнет, – сказал он брату. – Эта порода живуча.
– Ей нужен Кари, – прохрипел Фроди. – Видите ли, не может она без него.
Головорезы расхохотались.
– Если это так… – начал один из них.
– Да, так! – гаркнул Фроди.
– В таком случае она получит кое-что получше, чем этот ублюдок Кари. Кари перед нами просто котенок!
– Она упряма. Заладила свое и плюет на меня, – мрачно проговорил Фроди. – Я решаю так: каждый должен получить свое.
Эгиль достал короткий, с широким лезвием нож. Он сказал, что нет надобности в особых церемониях. Пусть все увидят, как это делается…
Головорезы жадно обступили девушку. Только Фроди хмуро смотрел в сторону фиорда.
– Хозяин здесь я, – сказал он, – без меня никто даже пальцем не прикоснется к ней.
Эгиль стоял в нерешительности с обнаженным ножом.
– Кто же разденет ее?
– Ты, – бросил Фроди.
Эгиль нагнулся над Гудрид. Он потянул на себя ее белоснежный воротничок и разрезал платье до самого подола. Под платьем оказалась белоснежная сорочка из тонкого льна. Эгиль мигом разделался и с сорочкой.
Когда Фроди оглянулся, поворотясь спиною к воде, то увидел чудный комок – нежный, подавленный, но живой. И глаза увидел девичьи, полные слез, и услышал тоненький плач, напоминающий писк лесной пичуги. На большее, как видно, у Гудрид не хватало сил.
– Поставьте ее на ноги. Пусть покажется нам, какова она на самом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43