Глаза его яростно сверкали.
— Это из-за тебя пропал отец. Зачем ты вернулся? Чего тебе нужно?
— Будет тебе, Даскин, — урезонила сына Мэрмер. — Он вернулся, потому что его вызвали. У Бриттла имелись на этот счет соответствующие распоряжения.
— Сколько же тебе лет, Даскин? — спросил Картер. — Пятнадцать, если не ошибаюсь?
— Ошибаешься, — огрызнулся Даскин. — В прошлом месяце исполнилось шестнадцать. Я уже взрослый.
— Не совсем взрослый, если не научился элементарной вежливости, — возразил Картер. — Но тебе не удастся отравить радость моего возвращения домой. Много ночей я молился о том, чтобы судьбе было угодно вернуть меня в Эвенмер. — Он отвернулся от сводного брата, словно выбросил его из своих мыслей. — Бриттл, нельзя ли устроить так, чтобы мне была отведена моя старая комната?
— Она уже готова и ждет вас, — ответил дворецкий.
— Удивительно, как это ты не потребовал, чтобы тебя разместили в покоях Хозяина, — фыркнул Даскин.
Картер почувствовал, что заливается гневным румянцем, но сдержанно ответил:
— Ты ничему не научился, если до сих пор считаешь, что мы с тобой — соперники. Если Дому суждено снова иметь Хозяина, он изберет его сам. Так мне сказал на прощание лорд Андерсон. Что касается меня, то я верю: наш отец еще жив. И я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы разыскать его. — С этими словами он поклонился Мэрмер и следом за Бриттлом вышел из гостиной.
Они прошли по боковому коридору, оставили справа утреннюю гостиную, а слева — столовую, и подошли к парадной лестнице. Лестница была целиком из темного дуба. Ее перила украшал орнамент из орлиных когтей, а на балюстраде верхней площадки восседал вырезанный из самшита орел, раскинувший крылья размахом в шесть футов. Орел, казалось, был готов рухнуть камнем на любого, кто дерзнет пройти под ним.
Поднимаясь по ступеням на второй этаж, Картер проговорил:
— Похоже, теперь Даскин — ее оружие, а она размахивает им, словно мечом, и злорадно ухмыляется.
— Не знаю, сэр, не знаю… — покачал головой Бриттл. — Только… она настояла на том, чтобы первой поприветствовать вас. Тут у нас… тяжелые были времена с тех пор, как уехал ваш батюшка.
— В этом я нисколько не сомневаюсь.
После лестничной площадки они повернули налево, прошагали по длинному коридору, стены которого были забраны дубовыми панелями, а пол застлан алым ковром. Высокие стропила прятались в густых тенях. Еще несколько шагов — и вот она, знакомая дверь. К полному изумлению Картера, в комнате его поджидали старые приятели. Завидев его, Чант и Енох вскочили и поспешили ему навстречу. Старик-часовщик, отбросив всякие церемонии, рассмеялся и заключил Картера в объятия. От улыбки его оливковая кожа залегла возле глаз лучистыми морщинками.
— Мэрмер не позволила слугам встретить вас в гостиной, — объяснил он. — Она хочет, чтобы мы знали свое место, ну, вот мы и решили устроить нашу встречу здесь. Выросли-то вы как! И похорошели! Уезжали слабачком, а вернулись молодцом. Ну, как вы?
— Замечательно! — воскликнул Картер. — Особенно сейчас, когда вижу всех вас. Теперь я уж точно вернулся домой! — Он сжал руку Чанта. — А вы все совершенно не переменились. Я-то думал, вы станете меньше ростом или постареете, но — ничего подобного.
Старые товарищи Картера действительно совсем не переменились. Волосы Чанта так и остались едва тронутыми сединой, а Енох по-прежнему походил на столетний дуб, в том числе — комплекцией. Его черные глаза были, по обыкновению, веселы, а осанка и походка — молодые бы позавидовали. Картер еле удержался от слез умиления.
— Четырнадцать лет — разве это годы? — усмехнулся Чант. — Какие же это годы, когда живешь в доме, древнем, как само время?
— И ты по-прежнему каждый вечер зажигаешь лампы и фонари?
— А как же! — воскликнул Чант, и его розоватые глаза весело сверкнули. — «И вернусь, как взрослым стану, я с торговым караваном, и в заброшенной столовой все огни зажгу я снова». Как всегда.
— А ты заводишь все часы?
Енох рассмеялся.
— Все-все.
Картер уселся на шелковое покрывало, провел по нему рукой.
— Тут все осталось как было. А я думал, все будет по-другому.
Енох сел рядом с ним и пытливо заглянул ему в глаза:
— Мы ждали вас. Вы нам сейчас так нужны. Вашего отца уже десять лет, как нет. Вернется ли он когда-нибудь? Но у дома должен быть Хозяин. Вот вас и привезли сюда, чтобы посмотреть, не сумеете ли вы им стать.
— Но ведь есть еще Даскин, — возразил Картер.
— Да, — кивнул Енох. — Пожалуй, что так. Он тоже Андерсон. Но в этом доме все не так просто. Он не переходит от отца к сыну. Хозяин должен быть достоин избрания. Мать растит Даскина злобным и жестоким. Пройдет много лет, пока он переменится к лучшему. Но кто знает? Главное — вы дома! А что может произойти? Да все что угодно!
Картер обвел взглядом улыбающиеся лица друзей.
— Знаете, покуда я жил вдали отсюда, я кое-что понял. Высокий Дом не похож на другие. В обычных домах гости не являются к ужину, наряженные в средневековые одежды, там у всех полицейских, как на подбор, есть лица, и не бывает коридоров без начала и конца. Я научился держать язык за зубами и не выкладывать первым встречным свои истории, хотя, правду сказать, мои приемные родители все равно считали меня неисправимым фантазером. Но может быть, все, что я помню, мне просто привиделось во сне? Что такое этот дом?
— Все со временем объяснится, — пообещал Бриттл.
— Разве за день все поймешь? — хмыкнул Енох. — Маловато будет. Сегодня вам только и надо — вспоминать. Побродите по знакомым дорожкам. Посмотрите, годится ли он вам, этот дом. — Он вынул из кармана хронометр и простонал: — Пора идти часы заводить. Они ждать не будут.
— А мне пора лампы да фонари зажигать, — сказал Чант. В это мгновение над крышами грянул раскат грома. Бриттл выглянул в окно и сокрушенно покачал головой:
— Нынче ночью будет сильная гроза. Стемнеет рано.
Все трое попрощались с Картером и оставили его наедине с воспоминаниями и старыми, знакомыми до боли вещами. Слуги ушли чересчур поспешно, но Картер не обиделся на них: он понимал, что они думают об отце. И именно из-за этого к радости встречи примешалась грусть.
Картер вздохнул, открыл чемодан, вытащил оттуда четырех деревянных солдатиков, обшарпанный деревянный меч и портрет матери. Все эти детские сокровища он разместил на тумбочке возле кровати, а потом улегся и стал смотреть на них.
Чуть позже он встал и долго бродил по комнатам, разглядывая старые вещи. Заглянул в картинную галерею, где торжественными рядами висели портреты былых Хозяев Эвенмера, потом — в оранжерею, напоенную ароматами цветущих лилий и роз, оттуда — в утреннюю гостиную, радующую глаз сочетанием желтого и золотого, из нее — в курительную комнату, чопорную и скучноватую, похожую на сварливого старикашку, затем — в библиотеку, торжественно-напыщенную и загадочную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Это из-за тебя пропал отец. Зачем ты вернулся? Чего тебе нужно?
— Будет тебе, Даскин, — урезонила сына Мэрмер. — Он вернулся, потому что его вызвали. У Бриттла имелись на этот счет соответствующие распоряжения.
— Сколько же тебе лет, Даскин? — спросил Картер. — Пятнадцать, если не ошибаюсь?
— Ошибаешься, — огрызнулся Даскин. — В прошлом месяце исполнилось шестнадцать. Я уже взрослый.
— Не совсем взрослый, если не научился элементарной вежливости, — возразил Картер. — Но тебе не удастся отравить радость моего возвращения домой. Много ночей я молился о том, чтобы судьбе было угодно вернуть меня в Эвенмер. — Он отвернулся от сводного брата, словно выбросил его из своих мыслей. — Бриттл, нельзя ли устроить так, чтобы мне была отведена моя старая комната?
— Она уже готова и ждет вас, — ответил дворецкий.
— Удивительно, как это ты не потребовал, чтобы тебя разместили в покоях Хозяина, — фыркнул Даскин.
Картер почувствовал, что заливается гневным румянцем, но сдержанно ответил:
— Ты ничему не научился, если до сих пор считаешь, что мы с тобой — соперники. Если Дому суждено снова иметь Хозяина, он изберет его сам. Так мне сказал на прощание лорд Андерсон. Что касается меня, то я верю: наш отец еще жив. И я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы разыскать его. — С этими словами он поклонился Мэрмер и следом за Бриттлом вышел из гостиной.
Они прошли по боковому коридору, оставили справа утреннюю гостиную, а слева — столовую, и подошли к парадной лестнице. Лестница была целиком из темного дуба. Ее перила украшал орнамент из орлиных когтей, а на балюстраде верхней площадки восседал вырезанный из самшита орел, раскинувший крылья размахом в шесть футов. Орел, казалось, был готов рухнуть камнем на любого, кто дерзнет пройти под ним.
Поднимаясь по ступеням на второй этаж, Картер проговорил:
— Похоже, теперь Даскин — ее оружие, а она размахивает им, словно мечом, и злорадно ухмыляется.
— Не знаю, сэр, не знаю… — покачал головой Бриттл. — Только… она настояла на том, чтобы первой поприветствовать вас. Тут у нас… тяжелые были времена с тех пор, как уехал ваш батюшка.
— В этом я нисколько не сомневаюсь.
После лестничной площадки они повернули налево, прошагали по длинному коридору, стены которого были забраны дубовыми панелями, а пол застлан алым ковром. Высокие стропила прятались в густых тенях. Еще несколько шагов — и вот она, знакомая дверь. К полному изумлению Картера, в комнате его поджидали старые приятели. Завидев его, Чант и Енох вскочили и поспешили ему навстречу. Старик-часовщик, отбросив всякие церемонии, рассмеялся и заключил Картера в объятия. От улыбки его оливковая кожа залегла возле глаз лучистыми морщинками.
— Мэрмер не позволила слугам встретить вас в гостиной, — объяснил он. — Она хочет, чтобы мы знали свое место, ну, вот мы и решили устроить нашу встречу здесь. Выросли-то вы как! И похорошели! Уезжали слабачком, а вернулись молодцом. Ну, как вы?
— Замечательно! — воскликнул Картер. — Особенно сейчас, когда вижу всех вас. Теперь я уж точно вернулся домой! — Он сжал руку Чанта. — А вы все совершенно не переменились. Я-то думал, вы станете меньше ростом или постареете, но — ничего подобного.
Старые товарищи Картера действительно совсем не переменились. Волосы Чанта так и остались едва тронутыми сединой, а Енох по-прежнему походил на столетний дуб, в том числе — комплекцией. Его черные глаза были, по обыкновению, веселы, а осанка и походка — молодые бы позавидовали. Картер еле удержался от слез умиления.
— Четырнадцать лет — разве это годы? — усмехнулся Чант. — Какие же это годы, когда живешь в доме, древнем, как само время?
— И ты по-прежнему каждый вечер зажигаешь лампы и фонари?
— А как же! — воскликнул Чант, и его розоватые глаза весело сверкнули. — «И вернусь, как взрослым стану, я с торговым караваном, и в заброшенной столовой все огни зажгу я снова». Как всегда.
— А ты заводишь все часы?
Енох рассмеялся.
— Все-все.
Картер уселся на шелковое покрывало, провел по нему рукой.
— Тут все осталось как было. А я думал, все будет по-другому.
Енох сел рядом с ним и пытливо заглянул ему в глаза:
— Мы ждали вас. Вы нам сейчас так нужны. Вашего отца уже десять лет, как нет. Вернется ли он когда-нибудь? Но у дома должен быть Хозяин. Вот вас и привезли сюда, чтобы посмотреть, не сумеете ли вы им стать.
— Но ведь есть еще Даскин, — возразил Картер.
— Да, — кивнул Енох. — Пожалуй, что так. Он тоже Андерсон. Но в этом доме все не так просто. Он не переходит от отца к сыну. Хозяин должен быть достоин избрания. Мать растит Даскина злобным и жестоким. Пройдет много лет, пока он переменится к лучшему. Но кто знает? Главное — вы дома! А что может произойти? Да все что угодно!
Картер обвел взглядом улыбающиеся лица друзей.
— Знаете, покуда я жил вдали отсюда, я кое-что понял. Высокий Дом не похож на другие. В обычных домах гости не являются к ужину, наряженные в средневековые одежды, там у всех полицейских, как на подбор, есть лица, и не бывает коридоров без начала и конца. Я научился держать язык за зубами и не выкладывать первым встречным свои истории, хотя, правду сказать, мои приемные родители все равно считали меня неисправимым фантазером. Но может быть, все, что я помню, мне просто привиделось во сне? Что такое этот дом?
— Все со временем объяснится, — пообещал Бриттл.
— Разве за день все поймешь? — хмыкнул Енох. — Маловато будет. Сегодня вам только и надо — вспоминать. Побродите по знакомым дорожкам. Посмотрите, годится ли он вам, этот дом. — Он вынул из кармана хронометр и простонал: — Пора идти часы заводить. Они ждать не будут.
— А мне пора лампы да фонари зажигать, — сказал Чант. В это мгновение над крышами грянул раскат грома. Бриттл выглянул в окно и сокрушенно покачал головой:
— Нынче ночью будет сильная гроза. Стемнеет рано.
Все трое попрощались с Картером и оставили его наедине с воспоминаниями и старыми, знакомыми до боли вещами. Слуги ушли чересчур поспешно, но Картер не обиделся на них: он понимал, что они думают об отце. И именно из-за этого к радости встречи примешалась грусть.
Картер вздохнул, открыл чемодан, вытащил оттуда четырех деревянных солдатиков, обшарпанный деревянный меч и портрет матери. Все эти детские сокровища он разместил на тумбочке возле кровати, а потом улегся и стал смотреть на них.
Чуть позже он встал и долго бродил по комнатам, разглядывая старые вещи. Заглянул в картинную галерею, где торжественными рядами висели портреты былых Хозяев Эвенмера, потом — в оранжерею, напоенную ароматами цветущих лилий и роз, оттуда — в утреннюю гостиную, радующую глаз сочетанием желтого и золотого, из нее — в курительную комнату, чопорную и скучноватую, похожую на сварливого старикашку, затем — в библиотеку, торжественно-напыщенную и загадочную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94