По углам висели бычьи черепа. Острые кончики рогов от времени стерлись, сгладились. Картеру вспомнились картинки из иллюстрированного журнала — археологические раскопки в Турции и Ираке. В этой настенной живописи тоже было что-то первобытное. Ему вдруг показалось, что он и правду угодил в доисторическую пещеру, перенесся в древние века. По спине у него побежали мурашки.
До позднего вечера Картер и Даскин шагали по туннелю, и на их пути не встретилось ни развилок, ни дверей. То, что дорога вела прямо, братья сочли благословением, поскольку этот туннель на карте обозначен не был. Они неуклонно продвигались вперед, не встречая ни души. Однако день клонился к вечеру, начало смеркаться, и с сумерками в сердца Андерсенов начал закрадываться страх. Тени по углам обрели материальность, словно начали растекаться — и никаким обманом зрения объяснить этого было нельзя.
Как раз перед тем как стемнело окончательно, Картер и Даскин подошли к приотворенной железной двери. Петли заржавели до такой степени, что открыть дверь шире не было никакой возможности. Братья зажгли фонарь и, протиснувшись в щель, попали в комнатушку под лестницей. Картер ахнул от изумления. Впечатление было такое, словно вся комната шевелилась. Он поднял фонарь повыше. На стенах, на полу, на ступенях — повсюду сидели бабочки размером с ладонь. Они вздымались тучами, летели на пламя, задевали щеки и волосы, оставляя запах гнилушек. Братья в отвращении отмахивались от противных обитательниц каморки. Наконец им удалось добраться до лестницы. Они бросились наверх, но бабочки устремились за ними, а сверху летели другие. Скоро они уже буквально кишели кругом. Одолев первый пролет, Картер и Даскин остановились, не в силах прорваться сквозь неожиданную преграду.
— Загаси фонарь! — крикнул Даскин. — А не то мы тут задохнемся!
Картер последовал совету брата. Однако на какое-то время им стало еще хуже: бабочки облепили их со всех сторон, лезли в глаза, в рот, задевали щеки крыльями, здоровенными, как у летучих мышей, взбирались по ногам. Братья вслепую отбивались, но на место тех бабочек, которых они отгоняли, прилетали все новые и новые.
— Вот ведь незадача! — воскликнул Даскин. — Что же нам теперь делать? Ни тебе поспать, ни фонарь зажечь! Пасть жертвами гигантских мотыльков? Вот уж поистине — смерть героев!
Картер нервно расхохотался.
— Не будь я так измучен, это и вправду было бы смешно. Но либо мы будем тут стоять и отмахиваться, как два идиота, либо пойдем дальше без света.
— Поспать все равно не удастся, так что давай попробуем все же проскочить.
— Согласен, — отозвался Картер. — Терпеть не могу торчать на месте.
И он пошел первым, ведя рукой по стене справа. Стена была скользкая, липкая, и бабочки громоздились на ней толстым слоем. Картер шагал, и на каждом шагу растаптывал десятки обитательниц тьмы. Даскин следовал за ним, придерживаясь за его плечо, чтобы не отстать. В каждом пролете было по двенадцать ступеней, к тому же лестница виляла из стороны в сторону. Эта монотонность вскоре успокоила братьев, но кишащая насекомыми лестница напомнила Картеру об Обрушенном Пути, где они пробирались посреди обломков камней и рухнувших балок. Он казался себе ребенком, шагающим на ощупь в темноте и не знающим, какой ужас ждет впереди. При каждом прикосновении к отвратительным насекомым Картер содрогался.
Они одолели пять пролетов, когда Даскин сжал брату руку и прошептал:
— Ничего не слышишь?
Картер замер, прислушался. Нет, ничего, кроме шороха крыльев, задевающих каменные стены. А потом он расслышал шепот — такой тихий, что поначалу Картер не разобрал слов. Прислушался еще более тщательно, и…
— Вернитесь назад.
Картер выхватил револьвер. В кромешной тьме он ничего и никого не видел.
— Вернитесь , — повторил голос. Казалось, он доносится сверху. Что-то знакомое послышалось Картеру в этом шепоте. Сжимая в руке револьвер, он пересек площадку и шагнул на первую ступень.
— Вы погибнете здесь.
Картер молча шагал вперед. Третья ступенька. Голос зазвучал снова. Казалось, говорящий отступил назад.
— Вернитесь .
Шаг за шагом, Картер поднимался все выше. Даскин не отставал от него. Голос продолжал увещевать их, но Андерсон-старший теперь уже точно узнал его.
— Я знаю, кто ты такой, — произнес он как можно более сдержанно и уверенно. — Ты — Долговязый.
Что-то тяжелое просвистело у Картера над головой и, ударившись о камень, запрыгало вниз по ступенькам. В тишине этот звук был подобен раскату грома.
— Думаешь, я шучу? Бегите прочь, или я убью вас.
Картер прижался к стене и, давя плечом бабочек, продолжил подъем. Незнакомец по-прежнему угрожал, но начал отступать. Он больше ничем не швырялся, да и голос у него изменился, зазвучал умоляюще:
— Не вынуждайте меня вредить вам. Я сдержу слово, ты же знаешь!
— Не сомневаюсь, ты на это способен, — отозвался Картер дрогнувшим голосом. Ему ненавистна была эта тьма, эти надоедливые бабочки. Он даже собственный страх ненавидел. Ему хотелось пальнуть в невидимого противника, но он не мог этого сделать: прежде Долговязый не раз спасал его. И было что-то еще — он сам не знал что, — что не позволяло ему выстрелить.
— Кто ты такой? — спросил Картер. — Чего ты хочешь?
— Я хочу увидеть, как вы уходите отсюда. Уходите. Вернитесь.
— Почему?
— Вы должны вернуться.
Так продолжалось довольно долго. Братья упрямо шли вверх по лестнице, выслушивая угрозы. Однако невидимый противник и не думал показываться им на глаза. В конце концов, сам не понимая, откуда у него взялась такая уверенность, Картер решил, что Долговязый ни за что не сможет причинить ему зла.
Полыхнула ослепительная вспышка, сменившаяся радужно-золотистым сиянием, — это Долговязый выхватил из ножен зазубренный меч. Мотыльки не бросились на свет — они его словно бы не видели, а Картер остолбенел и как зачарованный глядел на волшебный клинок. То был отцовский Меч-Молния.
Сияние озарило лицо Долговязого. Прежде Картер видел его только в полумраке. Блеск глаз, линия подбородка, чуть вздернутая верхняя губа. И тут он понял, почему голос Долговязого всегда казался ему таким знакомым, хоть и прятался за хрипловатым шепотом.
— Отец? — выдохнул Картер.
— Уходите из этого дома , — прошептал Долговязый. — Оставаться здесь слишком опасно. Не вынуждайте меня встать у вас на пути.
— Ты — наш отец? — вскричал Картер.
Но незнакомец повернулся, опрометью одолел последний пролет и исчез за полуоткрытой дверью, с грохотом захлопнув ее за собой. Лестница снова погрузилась во тьму. Братья бросились следом за Долговязым, но обнаружили, что дверь крепко-накрепко заперта.
НА ПОБЕРЕЖЬЕ РАДУЖНОГО МОРЯ
Братья уселись, прислонившись к двери, и забылись чутким сном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
До позднего вечера Картер и Даскин шагали по туннелю, и на их пути не встретилось ни развилок, ни дверей. То, что дорога вела прямо, братья сочли благословением, поскольку этот туннель на карте обозначен не был. Они неуклонно продвигались вперед, не встречая ни души. Однако день клонился к вечеру, начало смеркаться, и с сумерками в сердца Андерсенов начал закрадываться страх. Тени по углам обрели материальность, словно начали растекаться — и никаким обманом зрения объяснить этого было нельзя.
Как раз перед тем как стемнело окончательно, Картер и Даскин подошли к приотворенной железной двери. Петли заржавели до такой степени, что открыть дверь шире не было никакой возможности. Братья зажгли фонарь и, протиснувшись в щель, попали в комнатушку под лестницей. Картер ахнул от изумления. Впечатление было такое, словно вся комната шевелилась. Он поднял фонарь повыше. На стенах, на полу, на ступенях — повсюду сидели бабочки размером с ладонь. Они вздымались тучами, летели на пламя, задевали щеки и волосы, оставляя запах гнилушек. Братья в отвращении отмахивались от противных обитательниц каморки. Наконец им удалось добраться до лестницы. Они бросились наверх, но бабочки устремились за ними, а сверху летели другие. Скоро они уже буквально кишели кругом. Одолев первый пролет, Картер и Даскин остановились, не в силах прорваться сквозь неожиданную преграду.
— Загаси фонарь! — крикнул Даскин. — А не то мы тут задохнемся!
Картер последовал совету брата. Однако на какое-то время им стало еще хуже: бабочки облепили их со всех сторон, лезли в глаза, в рот, задевали щеки крыльями, здоровенными, как у летучих мышей, взбирались по ногам. Братья вслепую отбивались, но на место тех бабочек, которых они отгоняли, прилетали все новые и новые.
— Вот ведь незадача! — воскликнул Даскин. — Что же нам теперь делать? Ни тебе поспать, ни фонарь зажечь! Пасть жертвами гигантских мотыльков? Вот уж поистине — смерть героев!
Картер нервно расхохотался.
— Не будь я так измучен, это и вправду было бы смешно. Но либо мы будем тут стоять и отмахиваться, как два идиота, либо пойдем дальше без света.
— Поспать все равно не удастся, так что давай попробуем все же проскочить.
— Согласен, — отозвался Картер. — Терпеть не могу торчать на месте.
И он пошел первым, ведя рукой по стене справа. Стена была скользкая, липкая, и бабочки громоздились на ней толстым слоем. Картер шагал, и на каждом шагу растаптывал десятки обитательниц тьмы. Даскин следовал за ним, придерживаясь за его плечо, чтобы не отстать. В каждом пролете было по двенадцать ступеней, к тому же лестница виляла из стороны в сторону. Эта монотонность вскоре успокоила братьев, но кишащая насекомыми лестница напомнила Картеру об Обрушенном Пути, где они пробирались посреди обломков камней и рухнувших балок. Он казался себе ребенком, шагающим на ощупь в темноте и не знающим, какой ужас ждет впереди. При каждом прикосновении к отвратительным насекомым Картер содрогался.
Они одолели пять пролетов, когда Даскин сжал брату руку и прошептал:
— Ничего не слышишь?
Картер замер, прислушался. Нет, ничего, кроме шороха крыльев, задевающих каменные стены. А потом он расслышал шепот — такой тихий, что поначалу Картер не разобрал слов. Прислушался еще более тщательно, и…
— Вернитесь назад.
Картер выхватил револьвер. В кромешной тьме он ничего и никого не видел.
— Вернитесь , — повторил голос. Казалось, он доносится сверху. Что-то знакомое послышалось Картеру в этом шепоте. Сжимая в руке револьвер, он пересек площадку и шагнул на первую ступень.
— Вы погибнете здесь.
Картер молча шагал вперед. Третья ступенька. Голос зазвучал снова. Казалось, говорящий отступил назад.
— Вернитесь .
Шаг за шагом, Картер поднимался все выше. Даскин не отставал от него. Голос продолжал увещевать их, но Андерсон-старший теперь уже точно узнал его.
— Я знаю, кто ты такой, — произнес он как можно более сдержанно и уверенно. — Ты — Долговязый.
Что-то тяжелое просвистело у Картера над головой и, ударившись о камень, запрыгало вниз по ступенькам. В тишине этот звук был подобен раскату грома.
— Думаешь, я шучу? Бегите прочь, или я убью вас.
Картер прижался к стене и, давя плечом бабочек, продолжил подъем. Незнакомец по-прежнему угрожал, но начал отступать. Он больше ничем не швырялся, да и голос у него изменился, зазвучал умоляюще:
— Не вынуждайте меня вредить вам. Я сдержу слово, ты же знаешь!
— Не сомневаюсь, ты на это способен, — отозвался Картер дрогнувшим голосом. Ему ненавистна была эта тьма, эти надоедливые бабочки. Он даже собственный страх ненавидел. Ему хотелось пальнуть в невидимого противника, но он не мог этого сделать: прежде Долговязый не раз спасал его. И было что-то еще — он сам не знал что, — что не позволяло ему выстрелить.
— Кто ты такой? — спросил Картер. — Чего ты хочешь?
— Я хочу увидеть, как вы уходите отсюда. Уходите. Вернитесь.
— Почему?
— Вы должны вернуться.
Так продолжалось довольно долго. Братья упрямо шли вверх по лестнице, выслушивая угрозы. Однако невидимый противник и не думал показываться им на глаза. В конце концов, сам не понимая, откуда у него взялась такая уверенность, Картер решил, что Долговязый ни за что не сможет причинить ему зла.
Полыхнула ослепительная вспышка, сменившаяся радужно-золотистым сиянием, — это Долговязый выхватил из ножен зазубренный меч. Мотыльки не бросились на свет — они его словно бы не видели, а Картер остолбенел и как зачарованный глядел на волшебный клинок. То был отцовский Меч-Молния.
Сияние озарило лицо Долговязого. Прежде Картер видел его только в полумраке. Блеск глаз, линия подбородка, чуть вздернутая верхняя губа. И тут он понял, почему голос Долговязого всегда казался ему таким знакомым, хоть и прятался за хрипловатым шепотом.
— Отец? — выдохнул Картер.
— Уходите из этого дома , — прошептал Долговязый. — Оставаться здесь слишком опасно. Не вынуждайте меня встать у вас на пути.
— Ты — наш отец? — вскричал Картер.
Но незнакомец повернулся, опрометью одолел последний пролет и исчез за полуоткрытой дверью, с грохотом захлопнув ее за собой. Лестница снова погрузилась во тьму. Братья бросились следом за Долговязым, но обнаружили, что дверь крепко-накрепко заперта.
НА ПОБЕРЕЖЬЕ РАДУЖНОГО МОРЯ
Братья уселись, прислонившись к двери, и забылись чутким сном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94