В самом деле, священный долг матери властно руководил ею; дочь в изумлении обернулась, и на лице ее отразилось чувство уважения, стыд и тревога. Маркиза затворила дверь; чтобы попасть в гостиную, надо было пройти не одну комнату, и шаги были бы слышны. Уединенность предохраняла от нескромного любопытства.
- Дочь моя,- начала маркиза,- мой долг открыть тебе глаза... Тебе грозит опасность, пожалуй, самая большая опасность в жизни женщины. Вероятно, ты нечаянно попала в такое положение. Я хочу поговорить с тобою как друг, а не как мать. Выйдя замуж, ты стала госпожой своих поступков, ты отдаешь отчет в них только мужу... Но ты так редко чувствовала власть матери (и это, пожалуй, моя ошибка), что я считаю себя вправе потребовать, чтобы ты хоть раз прислушалась к моим словам, ибо сейчас тебе необходим мой совет. Послушай, Моина, я выдала тебя замуж за человека одаренного, которым ты можешь гордиться, ты...
- Маменька,- прервала ее Моина с упрямым видом,- я знаю, о чем вы намерены говорить со мной. Вы собираетесь увещевать меня и бранить Альфреда...
- Вы бы этого не угадали, Моина,- строго заметила маркиза, еле удерживая слезы,- если бы сами не чувствовали, что...
- О чем вы говорите? - надменно переспросила графиня.- В конце концов, маменька...
- Моина,- воскликнула г-жа д'Эглемон, делая усилие над собою,- вы должны внимательно выслушать то, что я обязана сказать...
- Слушаю,- проговорила графиня, скрестив руки, и в ее деланной покорности было что-то вызывающее.- Позвольте мне только, маменька,добавила она с удивительным хладнокровием,- позвонить Полине и отослать ее.
Она позвонила.
- Дорогая, ведь Полина не может услышать наш разговор...
- Маменька,- прервала ее графиня таким многозначительным тоном, что мать изумилась,- я должна...
Она умолкла: вошла горничная.
- Полина, сходите сами к Бодрену и узнайте, отчего до сих пор мне не прислали шляпку...
Она снова уселась и пристально посмотрела на мать. Сердце маркизы сжалось, глаза ее были сухи, она испытывала то волнение, горечь которого поймет лишь мать; она заговорила об опасностях, ожидавших ее дочь. Но оттого ли, что графиня сочла себя оскорбленной подозрениями, которые мать ее питала к сыну маркиза де Ванденеса, или оттого, что не совладала с непостижимым сумасбродством юности, она воспользовалась тем, что мать замолчала, и заметила, принужденно рассмеявшись:
- А я-то воображала, маменька, что вы ревнуете только к его отцу.
При этих словах г-жа д'Эглемон закрыла глаза, опустила голову и, тихонько вздохнув, возвела взор кверху, как бы покоряясь непреодолимому чувству, заставляющему нас призывать небо в те минуты, когда в нашей жизни совершаются большие события; затем она перевела взгляд на дочь, взгляд, полный гневного величия и глубокой печали.
- Дочь моя,- промолвила она изменившимся, скорбным голосом,- вы безжалостны к своей матери, безжалостнее, нежели человек, оскорбленный ею, быть может, более безжалостны, чем предстоящий мне суд Божий.
Госпожа д'Эглемон встала; у дверей она обернулась, но, заметив в глазах дочери одно лишь удивление, вышла и еле добрела до сада; здесь силы покинули ее. Она почувствовала острую боль в сердце и опустилась на скамейку. Ее взгляд блуждал по песку, и она заметила свежий след, явственный след от изящных мужских сапог. Сомнения не было, ее дочь погибла,- маркиза поняла, какое поручение было дано Полине. И за этой страшной догадкой всплыла другая, и была она мучительнее всех остальных. Она поняла, что сын маркиза де Ванденеса уничтожил в сердце Моины уважение, которое дочь должна питать к матери. Ей становилось все хуже, она незаметно для себя потеряла сознание и словно заснула. Молодая графиня нашла, что мать держалась с нею слишком резко, но решила, что следует пойти на примирение, а для этого вполне достаточно быть поласковее и повнимательнее с нею сегодня вгчером. Из сада донесся женский крик, и она лениво выглянула в окно как раз в ту минуту, когда Полина, которая еще не успела уйти, подхватила на руки г-жу д'Эглемон и звала на помощь.
- Не испугайте дочь,- вот последние слова, произнесенные маркизой д'Эглемон.
Моина видела, что несут ее мать, бледную, недвижимую, что она дышит с трудом, но шевелит руками, будто старается оттолкнуть что-то и пытается что-то сказать. Моина, потрясенная этой картиной, вышла навстречу, молча помогла уложить мать на свою постель, раздеть ее. Она чувствовала свою вину, и это угнетало ее. В смертный час матери она поняла ее, но непоправимое уже совершилось. Ей хотелось остаться наедине с матерью; когда все ушли из комнаты, она прикоснулась к холодеющей руке, всю жизнь ласкавшей ее, и залилась слезами. Ее слезы привели маркизу в сознание, она собрала последние силы и взглянула на свою дорогую Моину; и когда из нежной полуобнаженной груди Моины вырвались громкие рыдания, она улыбнулась своей дочке. Улыбка эта доказала молодой матереубийце, что материнское сердце - бесконечное всепрощение.
Лишь только в доме стало известно о состоянии маркизы, послали верховых за доктором, фельдшером и за внуками г-жи д'Эглемон. Молодая маркиза с детьми приехала в одно время с врачами; собралось довольно много народу родственники, слуги; все были встревожены и молчали. Из спальни не доносилось ни звука: молодая маркиза тихонько постучала в дверь. Моина, очнувшись от тягостных дум, распахнула двери, обвела помутившимся взглядом собравшихся, и ее удрученный вид был выразительнее любых речей. Никто не вымолвил ни слова, когда появилось это воплощение раскаяния. Все увидели ноги маркизы, окоченевшие, вытянувшиеся на смертном одре. Моина прислонилась к косяку двери, посмотрела на родственников и глухо сказала:
- Я лишилась матери!..
Париж, 1828-1844 гг.
ПРИМЕЧАНИЯ
ГОСПОЖА ФИРМИАНИ
Рассказ "Госпожа Фирмиани" впервые был опубликован в феврале 1832 года в журнале "Ревю де Пари". Отдельным изданием рассказ вышел в октябре того же года в сборнике Бальзака "Новые философские рассказы". В 1835 и 1839 годах Бальзак печатает этот рассказ в "Сценах парижской жизни". Лишь в 1842 году в своем первом прижизненном издании "Человеческой комедии" Бальзак окончательно переносит рассказ "Госпожа Фирмиани" из раздела "Сцены парижской жизни" в раздел "Сцены частной жизни".
1 Флориан, Жан Пьер (1755-1794) - французский писатель, автор басен и пасторальных повестей.
2 Сен-Жерменское предместье - во времена Бальзака - аристократический район Парижа.
3 Квартал Марэ - квартал Парижа, населенный по преимуществу ремесленниками и торговцами.
4 Заговор Малле.- Малле, Клод-Франсуа (1751-1812) - французский генерал-республиканец; в 1812 году в Париже возглавил неудачно окончившийся антибонапартистский заговор. Был предан военному суду и расстрелян вместе с сообщниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
- Дочь моя,- начала маркиза,- мой долг открыть тебе глаза... Тебе грозит опасность, пожалуй, самая большая опасность в жизни женщины. Вероятно, ты нечаянно попала в такое положение. Я хочу поговорить с тобою как друг, а не как мать. Выйдя замуж, ты стала госпожой своих поступков, ты отдаешь отчет в них только мужу... Но ты так редко чувствовала власть матери (и это, пожалуй, моя ошибка), что я считаю себя вправе потребовать, чтобы ты хоть раз прислушалась к моим словам, ибо сейчас тебе необходим мой совет. Послушай, Моина, я выдала тебя замуж за человека одаренного, которым ты можешь гордиться, ты...
- Маменька,- прервала ее Моина с упрямым видом,- я знаю, о чем вы намерены говорить со мной. Вы собираетесь увещевать меня и бранить Альфреда...
- Вы бы этого не угадали, Моина,- строго заметила маркиза, еле удерживая слезы,- если бы сами не чувствовали, что...
- О чем вы говорите? - надменно переспросила графиня.- В конце концов, маменька...
- Моина,- воскликнула г-жа д'Эглемон, делая усилие над собою,- вы должны внимательно выслушать то, что я обязана сказать...
- Слушаю,- проговорила графиня, скрестив руки, и в ее деланной покорности было что-то вызывающее.- Позвольте мне только, маменька,добавила она с удивительным хладнокровием,- позвонить Полине и отослать ее.
Она позвонила.
- Дорогая, ведь Полина не может услышать наш разговор...
- Маменька,- прервала ее графиня таким многозначительным тоном, что мать изумилась,- я должна...
Она умолкла: вошла горничная.
- Полина, сходите сами к Бодрену и узнайте, отчего до сих пор мне не прислали шляпку...
Она снова уселась и пристально посмотрела на мать. Сердце маркизы сжалось, глаза ее были сухи, она испытывала то волнение, горечь которого поймет лишь мать; она заговорила об опасностях, ожидавших ее дочь. Но оттого ли, что графиня сочла себя оскорбленной подозрениями, которые мать ее питала к сыну маркиза де Ванденеса, или оттого, что не совладала с непостижимым сумасбродством юности, она воспользовалась тем, что мать замолчала, и заметила, принужденно рассмеявшись:
- А я-то воображала, маменька, что вы ревнуете только к его отцу.
При этих словах г-жа д'Эглемон закрыла глаза, опустила голову и, тихонько вздохнув, возвела взор кверху, как бы покоряясь непреодолимому чувству, заставляющему нас призывать небо в те минуты, когда в нашей жизни совершаются большие события; затем она перевела взгляд на дочь, взгляд, полный гневного величия и глубокой печали.
- Дочь моя,- промолвила она изменившимся, скорбным голосом,- вы безжалостны к своей матери, безжалостнее, нежели человек, оскорбленный ею, быть может, более безжалостны, чем предстоящий мне суд Божий.
Госпожа д'Эглемон встала; у дверей она обернулась, но, заметив в глазах дочери одно лишь удивление, вышла и еле добрела до сада; здесь силы покинули ее. Она почувствовала острую боль в сердце и опустилась на скамейку. Ее взгляд блуждал по песку, и она заметила свежий след, явственный след от изящных мужских сапог. Сомнения не было, ее дочь погибла,- маркиза поняла, какое поручение было дано Полине. И за этой страшной догадкой всплыла другая, и была она мучительнее всех остальных. Она поняла, что сын маркиза де Ванденеса уничтожил в сердце Моины уважение, которое дочь должна питать к матери. Ей становилось все хуже, она незаметно для себя потеряла сознание и словно заснула. Молодая графиня нашла, что мать держалась с нею слишком резко, но решила, что следует пойти на примирение, а для этого вполне достаточно быть поласковее и повнимательнее с нею сегодня вгчером. Из сада донесся женский крик, и она лениво выглянула в окно как раз в ту минуту, когда Полина, которая еще не успела уйти, подхватила на руки г-жу д'Эглемон и звала на помощь.
- Не испугайте дочь,- вот последние слова, произнесенные маркизой д'Эглемон.
Моина видела, что несут ее мать, бледную, недвижимую, что она дышит с трудом, но шевелит руками, будто старается оттолкнуть что-то и пытается что-то сказать. Моина, потрясенная этой картиной, вышла навстречу, молча помогла уложить мать на свою постель, раздеть ее. Она чувствовала свою вину, и это угнетало ее. В смертный час матери она поняла ее, но непоправимое уже совершилось. Ей хотелось остаться наедине с матерью; когда все ушли из комнаты, она прикоснулась к холодеющей руке, всю жизнь ласкавшей ее, и залилась слезами. Ее слезы привели маркизу в сознание, она собрала последние силы и взглянула на свою дорогую Моину; и когда из нежной полуобнаженной груди Моины вырвались громкие рыдания, она улыбнулась своей дочке. Улыбка эта доказала молодой матереубийце, что материнское сердце - бесконечное всепрощение.
Лишь только в доме стало известно о состоянии маркизы, послали верховых за доктором, фельдшером и за внуками г-жи д'Эглемон. Молодая маркиза с детьми приехала в одно время с врачами; собралось довольно много народу родственники, слуги; все были встревожены и молчали. Из спальни не доносилось ни звука: молодая маркиза тихонько постучала в дверь. Моина, очнувшись от тягостных дум, распахнула двери, обвела помутившимся взглядом собравшихся, и ее удрученный вид был выразительнее любых речей. Никто не вымолвил ни слова, когда появилось это воплощение раскаяния. Все увидели ноги маркизы, окоченевшие, вытянувшиеся на смертном одре. Моина прислонилась к косяку двери, посмотрела на родственников и глухо сказала:
- Я лишилась матери!..
Париж, 1828-1844 гг.
ПРИМЕЧАНИЯ
ГОСПОЖА ФИРМИАНИ
Рассказ "Госпожа Фирмиани" впервые был опубликован в феврале 1832 года в журнале "Ревю де Пари". Отдельным изданием рассказ вышел в октябре того же года в сборнике Бальзака "Новые философские рассказы". В 1835 и 1839 годах Бальзак печатает этот рассказ в "Сценах парижской жизни". Лишь в 1842 году в своем первом прижизненном издании "Человеческой комедии" Бальзак окончательно переносит рассказ "Госпожа Фирмиани" из раздела "Сцены парижской жизни" в раздел "Сцены частной жизни".
1 Флориан, Жан Пьер (1755-1794) - французский писатель, автор басен и пасторальных повестей.
2 Сен-Жерменское предместье - во времена Бальзака - аристократический район Парижа.
3 Квартал Марэ - квартал Парижа, населенный по преимуществу ремесленниками и торговцами.
4 Заговор Малле.- Малле, Клод-Франсуа (1751-1812) - французский генерал-республиканец; в 1812 году в Париже возглавил неудачно окончившийся антибонапартистский заговор. Был предан военному суду и расстрелян вместе с сообщниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61