- сказала мать душераздирающим голосом.
Маргарита увидала, что мать надписывает: "Дочери моей Маргарите".
- Когда отдохну, поговорим,- сказала г-жа Клаас, пряча письмо под подушку.
Потом голова ее упала, точно в этом последнем напряжении истощились ее силы, и несколько часов Жозефина спала. Когда она проснулась, обе дочери и оба сыра стояли на коленях у кровати и жарко молились. Это было в четверг. Габриэль и Жан только что пришли из коллежа, их привел Эммануил де Солис, уже шесть месяцев как назначенный учителем истории и философии.
- Милые дети, нужно нам проститься,- воскликнула она.- Вы-то меня не забываете, а тот, которого я...
Она не договорила.
- Эммануил,-сказала Маргарита, видя бледность матери,- пойдите скажите отцу, что маменьке стало хуже.
Молодой Солис поднялся по лестнице и, при посредстве Лемюлькинье, вызвал из лаборатории Валтасара, который на настоятельные просьбы молодого человека ответил:
- Сейчас приду.
- Друг мой,- сказала г-жа Клаас Эммануилу, когда тот вернулся,- уведите мальчиков и сходите за вашим дядей. Настало, кажется, время причаститься в последний раз, я хотела бы принять причастие из его рук.
Оставшись наедине с дочерьми, она сделала знак Маргарите, та поняла и отослала Фелицию.
- И мне нужно с вами поговорить, милая маменька,- сказала Маргарита, и, не думая, что матери так плохо, углубила рану, нанесенную Пьеркеном.- Уже десять дней нет денег на домашние расходы, да прислуге я задолжала жалованье за шесть месяцев. Хотела уже два раза попросить денег у отца, но не посмела. Вы не знаете! Ведь картины из галереи и все вина из погреба уже проданы.
- Ни слова об этом он мне не сказал,- воскликнула г-жа Клаас.- Боже мой! Вовремя призываешь ты меня к себе. Бедные дети, что с вами станется? Она вознесла горячую молитву, и глаза ее светились лаской и раскаянием.Маргарита,- продолжала она, вынимая письмо из-под подушки,- ты вскроешь его и прочтешь только в том случае, если после моей смерти вы очутитесь в полнейшей бедности, другими словами без куска хлеба. Милая Маргарита, люби отца, но не оставляй своими заботами и сестру с братьями. Через несколько дней - может быть, через несколько часов - ты станешь хозяйкой в доме! Будь бережлива. Если тебе придется пойти против воли отца,- а это может случиться: ведь он истратил большие суммы, работая над открытием, которое должно доставить ему огромную славу и богатство, и, вероятно, если ему понадобятся деньги, он у тебя попросит,- прояви тогда всю дочернюю нежность, сумей примирить нужды семьи, которую ты одна будешь опекать, с долгом перед отцом, великим человеком, который жертвует своим счастьем, своей жизнью ради прославления семьи; если он в чем и виноват, то лишь по видимости,намерения его всегда благородны, он такой необыкновенный человек, сердце его полно любви; вы снова увидите его добрым, нежным, вы-то увидите! Я должна была сказать все это тебе, Маргарита, на краю могилы. Если хочешь облегчить мне предсмертные страдания, обещай, дитя, занять мое место возле отца, не причинять ему огорчений; не упрекай его, не суди его! Словом, будь мягкой, снисходительной посредницей, пока он не завершит работу и не станет вновь во главе семьи.
- Понимаю, милая маменька,- сказала Маргарита, целуя воспаленные глаза умирающей,- все будет так, как вам угодно.
- Не выходи замуж, ангел мой, до тех пор,- продолжала г-жа Клаас,- пока Габриэль не в состоянии будет вместо тебя ведать делами и домом. Если ты выйдешь замуж, быть может, твой муж не станет разделять твоих чувств, внесет смуту в семью, будет досаждать отцу.
Маргарита взглянула на мать и спросила:
- Вы мне больше ничего не посоветуете относительно моего замужества?
- Разве у тебя есть колебания, дитя мое? - в ужасе воскликнула умирающая.
- Нет,- отвечала дочь,- обещаю повиноваться вам.
- Бедная девочка, я не умела жертвовать собою ради вас,- добавила мать, проливая горячие слезы,- а теперь я прошу тебя жертвовать собою ради всех! Счастье делает человека эгоистом. Да, Маргарита, я была слабовольна, потому что была счастлива. Будь сильна, сохраняй благоразумие и за тех, у кого его нехватит. Поступай так, чтобы твоим братьям и сестре не в чем было обвинить меня. Люби отца, но не противоречь ему... слишком.
Она уронила голову на подушку и ни слова не добавила; силы ей изменили. Происходившая в ее душе борьба между чувствами жены и матери была слишком тяжела. Через некоторое время явилось духовенство во главе с аббатом де Соли сом, и зала наполнилась домочадцами. Когда приступили к совершению обряда, г-жа Клаас, разбуженная духовником, оглядела окружающих и не увидела среди них Валтасара.
- А господин Клаас? - сказала она.
В этих словах заключалась и жизнь ее и смерть, она произнесла их так жалобно, что все присутствующие содрогнулись. Несмотря на свой преклонный возраст, Марта бросилась, как стрела, взбежала по лестнице и настойчиво постучала в дверь лаборатории.
- Барин, барыня умирает! Без вас не начинают соборовать! - крикнула она громко и негодующе.
- Сейчас спущусь,- ответил Валтасар.
Минуту спустя пришел Лемюлышнье и сказал, что барин идет следом за ним. Беспрестанно взглядывала г-жа Клаас на дверь залы, но муж ее появился лишь после того, как обряд был совершен. Аббат де Солис и дети окружили изголовье умирающей. Увидав, что входит муж, Жозефина покраснела, и слезы покатились у нее по щекам.
- Ты, вероятно, заканчивал опыт по разложению азота,- сказала она с ангельской кротостью, от которой содрогнулись все присутствующие.
- Это уже сделано! - воскликнул он радостно.- Азот содержит в себе кислород и еще некую невесомую субстанцию, которая, вероятно, составляет основу...
Поднялся гул возмущения, прервавший его и вернувший ему сознание окружающего.
- Что вы сказали? - спросил он.- Так тебе хуже? Что такое здесь происходит?
- Происходит вот что,- с негодованием сказал ему на ухо аббат де Солис,- ваша жена умирает, и ее убили вы!
Не дожидаясь ответа, аббат де Солис взял под руку Эммануила и вышел, вслед за ним вышли дети, проводившие его до самого двора. Валтасар стоял как громом пораженный, он взглянул на жену, и слезы выступили у него на глаза.
- Ты умираешь, и я тебя убил? - вскричал Клаас.- Что он говорит?
- Друг мой,- отвечала она,- я жила только твоей любовью, и, сам того не зная, ты отнял у меня жизнь.
- Уйдите,- сказал Клаас вошедшим детям.- Разве хоть на мгновение переставал я тебя любить? - продолжал он, садясь у изголовья жены, взяв ее руки и целуя их.
- Друг мой, не стану упрекать тебя ни в чем. Ты дал мне много, слишком много счастья; я не могла вынести сравнения между началом нашей с тобой жизни, такой полной, и последними годами, когда ты перестал быть самим собою и жизнь эта сделалась такой опустошенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Маргарита увидала, что мать надписывает: "Дочери моей Маргарите".
- Когда отдохну, поговорим,- сказала г-жа Клаас, пряча письмо под подушку.
Потом голова ее упала, точно в этом последнем напряжении истощились ее силы, и несколько часов Жозефина спала. Когда она проснулась, обе дочери и оба сыра стояли на коленях у кровати и жарко молились. Это было в четверг. Габриэль и Жан только что пришли из коллежа, их привел Эммануил де Солис, уже шесть месяцев как назначенный учителем истории и философии.
- Милые дети, нужно нам проститься,- воскликнула она.- Вы-то меня не забываете, а тот, которого я...
Она не договорила.
- Эммануил,-сказала Маргарита, видя бледность матери,- пойдите скажите отцу, что маменьке стало хуже.
Молодой Солис поднялся по лестнице и, при посредстве Лемюлькинье, вызвал из лаборатории Валтасара, который на настоятельные просьбы молодого человека ответил:
- Сейчас приду.
- Друг мой,- сказала г-жа Клаас Эммануилу, когда тот вернулся,- уведите мальчиков и сходите за вашим дядей. Настало, кажется, время причаститься в последний раз, я хотела бы принять причастие из его рук.
Оставшись наедине с дочерьми, она сделала знак Маргарите, та поняла и отослала Фелицию.
- И мне нужно с вами поговорить, милая маменька,- сказала Маргарита, и, не думая, что матери так плохо, углубила рану, нанесенную Пьеркеном.- Уже десять дней нет денег на домашние расходы, да прислуге я задолжала жалованье за шесть месяцев. Хотела уже два раза попросить денег у отца, но не посмела. Вы не знаете! Ведь картины из галереи и все вина из погреба уже проданы.
- Ни слова об этом он мне не сказал,- воскликнула г-жа Клаас.- Боже мой! Вовремя призываешь ты меня к себе. Бедные дети, что с вами станется? Она вознесла горячую молитву, и глаза ее светились лаской и раскаянием.Маргарита,- продолжала она, вынимая письмо из-под подушки,- ты вскроешь его и прочтешь только в том случае, если после моей смерти вы очутитесь в полнейшей бедности, другими словами без куска хлеба. Милая Маргарита, люби отца, но не оставляй своими заботами и сестру с братьями. Через несколько дней - может быть, через несколько часов - ты станешь хозяйкой в доме! Будь бережлива. Если тебе придется пойти против воли отца,- а это может случиться: ведь он истратил большие суммы, работая над открытием, которое должно доставить ему огромную славу и богатство, и, вероятно, если ему понадобятся деньги, он у тебя попросит,- прояви тогда всю дочернюю нежность, сумей примирить нужды семьи, которую ты одна будешь опекать, с долгом перед отцом, великим человеком, который жертвует своим счастьем, своей жизнью ради прославления семьи; если он в чем и виноват, то лишь по видимости,намерения его всегда благородны, он такой необыкновенный человек, сердце его полно любви; вы снова увидите его добрым, нежным, вы-то увидите! Я должна была сказать все это тебе, Маргарита, на краю могилы. Если хочешь облегчить мне предсмертные страдания, обещай, дитя, занять мое место возле отца, не причинять ему огорчений; не упрекай его, не суди его! Словом, будь мягкой, снисходительной посредницей, пока он не завершит работу и не станет вновь во главе семьи.
- Понимаю, милая маменька,- сказала Маргарита, целуя воспаленные глаза умирающей,- все будет так, как вам угодно.
- Не выходи замуж, ангел мой, до тех пор,- продолжала г-жа Клаас,- пока Габриэль не в состоянии будет вместо тебя ведать делами и домом. Если ты выйдешь замуж, быть может, твой муж не станет разделять твоих чувств, внесет смуту в семью, будет досаждать отцу.
Маргарита взглянула на мать и спросила:
- Вы мне больше ничего не посоветуете относительно моего замужества?
- Разве у тебя есть колебания, дитя мое? - в ужасе воскликнула умирающая.
- Нет,- отвечала дочь,- обещаю повиноваться вам.
- Бедная девочка, я не умела жертвовать собою ради вас,- добавила мать, проливая горячие слезы,- а теперь я прошу тебя жертвовать собою ради всех! Счастье делает человека эгоистом. Да, Маргарита, я была слабовольна, потому что была счастлива. Будь сильна, сохраняй благоразумие и за тех, у кого его нехватит. Поступай так, чтобы твоим братьям и сестре не в чем было обвинить меня. Люби отца, но не противоречь ему... слишком.
Она уронила голову на подушку и ни слова не добавила; силы ей изменили. Происходившая в ее душе борьба между чувствами жены и матери была слишком тяжела. Через некоторое время явилось духовенство во главе с аббатом де Соли сом, и зала наполнилась домочадцами. Когда приступили к совершению обряда, г-жа Клаас, разбуженная духовником, оглядела окружающих и не увидела среди них Валтасара.
- А господин Клаас? - сказала она.
В этих словах заключалась и жизнь ее и смерть, она произнесла их так жалобно, что все присутствующие содрогнулись. Несмотря на свой преклонный возраст, Марта бросилась, как стрела, взбежала по лестнице и настойчиво постучала в дверь лаборатории.
- Барин, барыня умирает! Без вас не начинают соборовать! - крикнула она громко и негодующе.
- Сейчас спущусь,- ответил Валтасар.
Минуту спустя пришел Лемюлышнье и сказал, что барин идет следом за ним. Беспрестанно взглядывала г-жа Клаас на дверь залы, но муж ее появился лишь после того, как обряд был совершен. Аббат де Солис и дети окружили изголовье умирающей. Увидав, что входит муж, Жозефина покраснела, и слезы покатились у нее по щекам.
- Ты, вероятно, заканчивал опыт по разложению азота,- сказала она с ангельской кротостью, от которой содрогнулись все присутствующие.
- Это уже сделано! - воскликнул он радостно.- Азот содержит в себе кислород и еще некую невесомую субстанцию, которая, вероятно, составляет основу...
Поднялся гул возмущения, прервавший его и вернувший ему сознание окружающего.
- Что вы сказали? - спросил он.- Так тебе хуже? Что такое здесь происходит?
- Происходит вот что,- с негодованием сказал ему на ухо аббат де Солис,- ваша жена умирает, и ее убили вы!
Не дожидаясь ответа, аббат де Солис взял под руку Эммануила и вышел, вслед за ним вышли дети, проводившие его до самого двора. Валтасар стоял как громом пораженный, он взглянул на жену, и слезы выступили у него на глаза.
- Ты умираешь, и я тебя убил? - вскричал Клаас.- Что он говорит?
- Друг мой,- отвечала она,- я жила только твоей любовью, и, сам того не зная, ты отнял у меня жизнь.
- Уйдите,- сказал Клаас вошедшим детям.- Разве хоть на мгновение переставал я тебя любить? - продолжал он, садясь у изголовья жены, взяв ее руки и целуя их.
- Друг мой, не стану упрекать тебя ни в чем. Ты дал мне много, слишком много счастья; я не могла вынести сравнения между началом нашей с тобой жизни, такой полной, и последними годами, когда ты перестал быть самим собою и жизнь эта сделалась такой опустошенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58