..
- Милые дети,- воскликнул Валтасар, хватая руку Маргариты,- я буду вам помогать, буду работать, я...
- Вот пути к тому,- ответила она, показывая на министерское письмо.
- Ангел мой, для того чтобы поправить состояние таким способом, каким ты предлагаешь, потребуется слишком много времени! Из-за тебя я потеряю плоды десятилетних работ и огромные суммы, вложенные в мою лабораторию. Вот где,сказал он, указывая на чердак,- все источники нашего богатства.
Маргарита пошла к дверям со словами:
- Отец, выбирайте!
- Ах, дочь моя, вы очень суровы! - ответил он, садясь в кресло и предоставляя ей уйти.
На следующий день утром Маргарита узнала от Лемюлькинье, что Клааса нет дома. При таком простом сообщении она побледнела, и такой ужас был написан на ее лице, что старый лакей сказал ей:
- Будьте покойны, барышня, барин сказал, что вернется в одиннадцать часов к завтраку. Они не ложились. В два часа утра стояли еще в зале и смотрели в окно на крышу лаборатории. Я дожидался в кухне и видел, они плакали, у них горе. А ведь настал славный июль месяц, когда солнце способно всех нас обогатить, и если бы вам было угодно...
- Довольно! - сказала Маргарита, угадывая, какие мысли, должно быть, осаждали отца.
С Валтасаром в самом деле произошло то, что имеет силу над всеми домоседами; жизнь его зависела, так сказать, от мест, с которыми он себя отождествил, мысль его настолько была связана с лабораторией и домом, что они стали ему необходимы, как биржа игроку, для которого праздники потерянные дни. Здесь были его надежды, здесь нисходила с неба единственная атмосфера, в которой его легкие могли вдыхать живительный воздух. Такая зависимость от места и вещей, столь властная у натур слабых, становится почти тиранической у людей знания и науки. Покинуть свой дом - для Валтасара это значило отказаться от науки, от своей задачи, значило умереть.
Маргарита была в крайнем волнении до самого завтрака. Ей пришла на память сцена, чуть не доведшая Валтасара до самоубийства, и при том отчаянном положения, в каком находился отец, она боялась трагической развязки. Взад и вперед ходила она по зале, вздрагивая при каждом звонке у двери. Наконец, Валтасар вернулся. Пока он пересекал двор, Маргарита с тревогой приглядывалась к его лицу и увидала лишь выражение бурной скорби. Когда он вошел в залу, она подбежала к нему поздороваться; он нежно взял ее за талию, прижал к сердцу, поцеловал в лоб и сказал на ухо:
- Я ходил за паспортом.
Звук голоса, покорный взгляд и движения отца - все сокрушило сердце бедной девушки; она отвернулась, чтобы скрыть слезы, но, будучи не в силах справиться с ними, пошла в сад и вернулась, лишь когда наплакалась вволю. За завтраком Валтасар казался веселым, как человек, принявший решение.
- Значит, дядя, едем в Бретань,- сказал он г-ну Конинксу.- Мне всегда хотелось посмотреть эти края.
- Жить там дешево,- ответил старик.
- Папа уезжает? - воскликнула Фелиция.
Вошел де Солис, он привел Жана.
- Оставьте нам его нынче на весь день,- сказал Валтасар, сажая сына около себя.- Я завтра уезжаю, хочу проститься с ним.
Эммануил взглянул на Маргариту, которая опустила голову. Мрачен был этот день, все были печальны и боролись с тягостными мыслями или со слезами. То была не отлучка, а изгнание. Да и все инстинктивно чувствовали, сколько унижения для отца в том, что он так публично признается в своих неудачах, поступая на службу и, несмотря на свои преклонные годы, покидая семью. Но в нем чувствовалось величие, как в Маргарите - твердость; казалось, благородно несет он возмездие за ошибки, бывшие увлечениями его гениального ума. Когда вечер прошел и отец остался наедине с дочерью, Валтасар, весь день державший себя нежно и внимательно, как то было в лучшие дни его патриархальной жизни, протянул руку Маргарите и сказал ей голосом нежным и вместе с тем полным отчаяния:
- Довольна ты своим отцом?
- Вы достойны его,- ответила Маргарита, показывая на портрет Ван-Клааса.
На следующее утро Валтасар в сопровождении Лемюлькинье поднялся в лабораторию как бы для того, чтобы проститься с надеждами, которые он лелеял и которые здесь оживали перед ним в начатых работах. Хозяин и слуга обменялись меланхолическим взглядом, взойдя на чердак, быть может, в последний раз. Валтасар рассматривал машины, над которыми так долго парили его мысли: каждая была связана с воспоминаниями о каких-нибудь поисках, о каком-нибудь опыте. Печально приказал он Лемюлькинье выпустить ядовитые газы и кислоты, подальше одно от другого спрятать вещества, от соединения которых мог бы произойти взрыв. Принимая такие меры, он горько сетовал на свою судьбу,- как сетует осужденный на смерть, готовясь итти на эшафот.
- Вот, однако, очень важный опыт, и результата его следовало бы подождать,- сказал он, останавливаясь перед капсюлей, куда были погружены оба провода вольтова столба.- Если бы он удался - какая ужасная мысль! - мои дети не прогнали бы отца,- ведь я бросил бы алмазы к их ногам... Вот комбинация углерода и серы,- добавил он, разговаривая сам с собою,- тут углерод играет роль положительного электрода, кристаллизация должна начаться на отрицательном электроде, и в случае разложения углерод оказался бы кристаллизованным...
- Ах, вот как! - сказал Лемюлькинье, с восхищением смотря на хозяина.
- Ведь эта комбинация подвергается воздействию вольтова столба, а оно может не прекращаться!..- немного погодя продолжал Валтасар.
- Если вам, барин, угодно, я еще усилю его...
- Нет, нет, нужно его оставить таким, как оно есть. Покой и время условия, существенные для кристаллизации!..
- Чорт возьми! Приходится дать ей время, этой кристаллизации,воскликнул лакей.
- Если температура понизится, сернистый углерод кристаллизуется,сказал Валтасар, сопровождая невнятными, отрывистыми словами размышление, которое в уме его складывалось в убедительной и ясной форме,- но если действие вольтова столба будет происходить при каких-то неизвестных мне условиях... нужно бы наблюсти... это возможно... Но о чем же я думаю? О химии нечего говорить, друг мой, едем в Бретань ведать окладными сборами...
Клаас стремительно покинул лабораторию и сошел вниз, к последнему семейному завтраку, на который были приглашены Пьеркен и де Солис. Валтасар спешил кончить со своей научной агонией, он простился с детьми вместе с дядей сел в экипаж; вся семья провожала его до порога. Когда Маргарита горестно обняла отца и он шепнул ей на ухо: "Ты добрая дочь, никогда не стану на тебя сердиться!" - она пробежала через двор, скрылась в зале, пала на колени там, где умерла ее мать, и вознесла богу зрячую молитву, прося сил для выполнения суровых трудов в новой своей жизни. Когда вернулись сестра и брат, Эммануил и Пьеркен, проводив взглядом коляску, пока на не скрылась из глаз, сердце Маргариты уже подкрепил некий внутренний голос, в котором ей послышалось одобрение ангелов и благодарность матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
- Милые дети,- воскликнул Валтасар, хватая руку Маргариты,- я буду вам помогать, буду работать, я...
- Вот пути к тому,- ответила она, показывая на министерское письмо.
- Ангел мой, для того чтобы поправить состояние таким способом, каким ты предлагаешь, потребуется слишком много времени! Из-за тебя я потеряю плоды десятилетних работ и огромные суммы, вложенные в мою лабораторию. Вот где,сказал он, указывая на чердак,- все источники нашего богатства.
Маргарита пошла к дверям со словами:
- Отец, выбирайте!
- Ах, дочь моя, вы очень суровы! - ответил он, садясь в кресло и предоставляя ей уйти.
На следующий день утром Маргарита узнала от Лемюлькинье, что Клааса нет дома. При таком простом сообщении она побледнела, и такой ужас был написан на ее лице, что старый лакей сказал ей:
- Будьте покойны, барышня, барин сказал, что вернется в одиннадцать часов к завтраку. Они не ложились. В два часа утра стояли еще в зале и смотрели в окно на крышу лаборатории. Я дожидался в кухне и видел, они плакали, у них горе. А ведь настал славный июль месяц, когда солнце способно всех нас обогатить, и если бы вам было угодно...
- Довольно! - сказала Маргарита, угадывая, какие мысли, должно быть, осаждали отца.
С Валтасаром в самом деле произошло то, что имеет силу над всеми домоседами; жизнь его зависела, так сказать, от мест, с которыми он себя отождествил, мысль его настолько была связана с лабораторией и домом, что они стали ему необходимы, как биржа игроку, для которого праздники потерянные дни. Здесь были его надежды, здесь нисходила с неба единственная атмосфера, в которой его легкие могли вдыхать живительный воздух. Такая зависимость от места и вещей, столь властная у натур слабых, становится почти тиранической у людей знания и науки. Покинуть свой дом - для Валтасара это значило отказаться от науки, от своей задачи, значило умереть.
Маргарита была в крайнем волнении до самого завтрака. Ей пришла на память сцена, чуть не доведшая Валтасара до самоубийства, и при том отчаянном положения, в каком находился отец, она боялась трагической развязки. Взад и вперед ходила она по зале, вздрагивая при каждом звонке у двери. Наконец, Валтасар вернулся. Пока он пересекал двор, Маргарита с тревогой приглядывалась к его лицу и увидала лишь выражение бурной скорби. Когда он вошел в залу, она подбежала к нему поздороваться; он нежно взял ее за талию, прижал к сердцу, поцеловал в лоб и сказал на ухо:
- Я ходил за паспортом.
Звук голоса, покорный взгляд и движения отца - все сокрушило сердце бедной девушки; она отвернулась, чтобы скрыть слезы, но, будучи не в силах справиться с ними, пошла в сад и вернулась, лишь когда наплакалась вволю. За завтраком Валтасар казался веселым, как человек, принявший решение.
- Значит, дядя, едем в Бретань,- сказал он г-ну Конинксу.- Мне всегда хотелось посмотреть эти края.
- Жить там дешево,- ответил старик.
- Папа уезжает? - воскликнула Фелиция.
Вошел де Солис, он привел Жана.
- Оставьте нам его нынче на весь день,- сказал Валтасар, сажая сына около себя.- Я завтра уезжаю, хочу проститься с ним.
Эммануил взглянул на Маргариту, которая опустила голову. Мрачен был этот день, все были печальны и боролись с тягостными мыслями или со слезами. То была не отлучка, а изгнание. Да и все инстинктивно чувствовали, сколько унижения для отца в том, что он так публично признается в своих неудачах, поступая на службу и, несмотря на свои преклонные годы, покидая семью. Но в нем чувствовалось величие, как в Маргарите - твердость; казалось, благородно несет он возмездие за ошибки, бывшие увлечениями его гениального ума. Когда вечер прошел и отец остался наедине с дочерью, Валтасар, весь день державший себя нежно и внимательно, как то было в лучшие дни его патриархальной жизни, протянул руку Маргарите и сказал ей голосом нежным и вместе с тем полным отчаяния:
- Довольна ты своим отцом?
- Вы достойны его,- ответила Маргарита, показывая на портрет Ван-Клааса.
На следующее утро Валтасар в сопровождении Лемюлькинье поднялся в лабораторию как бы для того, чтобы проститься с надеждами, которые он лелеял и которые здесь оживали перед ним в начатых работах. Хозяин и слуга обменялись меланхолическим взглядом, взойдя на чердак, быть может, в последний раз. Валтасар рассматривал машины, над которыми так долго парили его мысли: каждая была связана с воспоминаниями о каких-нибудь поисках, о каком-нибудь опыте. Печально приказал он Лемюлькинье выпустить ядовитые газы и кислоты, подальше одно от другого спрятать вещества, от соединения которых мог бы произойти взрыв. Принимая такие меры, он горько сетовал на свою судьбу,- как сетует осужденный на смерть, готовясь итти на эшафот.
- Вот, однако, очень важный опыт, и результата его следовало бы подождать,- сказал он, останавливаясь перед капсюлей, куда были погружены оба провода вольтова столба.- Если бы он удался - какая ужасная мысль! - мои дети не прогнали бы отца,- ведь я бросил бы алмазы к их ногам... Вот комбинация углерода и серы,- добавил он, разговаривая сам с собою,- тут углерод играет роль положительного электрода, кристаллизация должна начаться на отрицательном электроде, и в случае разложения углерод оказался бы кристаллизованным...
- Ах, вот как! - сказал Лемюлькинье, с восхищением смотря на хозяина.
- Ведь эта комбинация подвергается воздействию вольтова столба, а оно может не прекращаться!..- немного погодя продолжал Валтасар.
- Если вам, барин, угодно, я еще усилю его...
- Нет, нет, нужно его оставить таким, как оно есть. Покой и время условия, существенные для кристаллизации!..
- Чорт возьми! Приходится дать ей время, этой кристаллизации,воскликнул лакей.
- Если температура понизится, сернистый углерод кристаллизуется,сказал Валтасар, сопровождая невнятными, отрывистыми словами размышление, которое в уме его складывалось в убедительной и ясной форме,- но если действие вольтова столба будет происходить при каких-то неизвестных мне условиях... нужно бы наблюсти... это возможно... Но о чем же я думаю? О химии нечего говорить, друг мой, едем в Бретань ведать окладными сборами...
Клаас стремительно покинул лабораторию и сошел вниз, к последнему семейному завтраку, на который были приглашены Пьеркен и де Солис. Валтасар спешил кончить со своей научной агонией, он простился с детьми вместе с дядей сел в экипаж; вся семья провожала его до порога. Когда Маргарита горестно обняла отца и он шепнул ей на ухо: "Ты добрая дочь, никогда не стану на тебя сердиться!" - она пробежала через двор, скрылась в зале, пала на колени там, где умерла ее мать, и вознесла богу зрячую молитву, прося сил для выполнения суровых трудов в новой своей жизни. Когда вернулись сестра и брат, Эммануил и Пьеркен, проводив взглядом коляску, пока на не скрылась из глаз, сердце Маргариты уже подкрепил некий внутренний голос, в котором ей послышалось одобрение ангелов и благодарность матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58