И потом, он же создал Обманный лес, который полюбился детям во всем мире. Плохо ли?
Вообще говоря, по этому поводу он испытывал смешанные чувства. Он зарабатывал приличные деньги, пользовался определенной известностью и был владельцем имущества, которое определенно переживет его самого, а то и его детей тоже. Но чем популярнее становился «Обманный лес», чем на большее количество языков его переводили, чем больше товаров производилось под этой маркой, тем меньше он принадлежал Томасу. Тем меньше в нем оставалось от его детища.
Взять хотя бы Ворчуна и Султанчика. Когда в «Прощании с Обманным лесом» он убирал их со сцены, то думал, что они больше на ней не появятся. Ему хотелось посвятить время более детальной проработке каких-нибудь других персонажей. Но реакция детей и их родителей – не говоря уж о представителях кино– и телестудий, заинтересованных в его книгах, – оказалась столь резкой, что он практически вынужден был вернуть их обратно.
Книги изменились и еще кое в чем. Центральный персонаж всего цикла «Обманный лес», Мальчик, всегда был неким, шести– или семилетним сорванцом, исследующим небольшой лесок за домом, который в его воображении таил в себе фантастические миры и был населен удивительными существами, как дружелюбными, так и не очень. Однако прежде всего Мальчик был всего лишь окном в Обманный лес для читателя.
Давным-давно Мальчика звали Томасом. Но несколько лет назад, когда Томас писал «В сердце Обманного леса», все переменилось. Мальчик вышел из дома через черный ход, и его мама, как всегда, попросила его не забираться слишком далеко. По тропке-царапке, окаймленной колючими кустами, он углубился в самое сердце Обманного леса, где в маленькой хижине Ворчуна в очаге всегда пылал огонь.
Как обычно, его уже поджидали приключения. Гризли Брауни пообещал помочь пугалу, Тыквану Горлянкину, осуществить самый последний из бесконечной череды хитрых планов, как отвадить братьев-воронов от кукурузного поля. Но Брауни был ленив, вечно зевал, и к середине утра задремал. Тыкванова кукуруза осталась без присмотра, и братья-вороны безнаказанно поживились несколькими дюжинами початков.
Когда появился Мальчик, все собрались за хижиной Ворчуна, неподалеку от поля, и спорили об ответственности Брауни, вернее, о его безответственности. Ну все, кроме Смычка – который еще не прилетел из своей пещеры, – и кое-кого из менее приятных обитателей Обманного леса.
Султанчик и Ворчун решительно заняли сторону Тыквана. Гиена, которую все звали Хохотуном и которая всегда говорила о себе в третьем лице, считала все происшедшее крайне забавным. Однако она разобиделась на Брауни, который, как он сказал, «мог не клевать носом не больше, чем Хохотун может не хохотать». Мистер Тилибом, хотя и не был самым сообразительным колокольчиком в Обманном лесу, тоже считал, что Брауни это не нарочно.
И все, разумеется, ждали, какой Мальчик вынесет приговор.
Пока он решал, Боб Долгозуб и Скалоголовый, пренеприятная парочка, воры и негодяи, которые при каждом удобном случае мутили воду, перебрались в домик Ворчуна и заявили, что он принадлежит им.
Когда Мальчик вынес решение, гласившее, что Брауни должен попытаться стать более сознательным и следующие несколько дней за свою провинность будет помогать Тыквану в поле, все собрались отправиться к Ворчуну на чай. Ворчун, несмотря на сварливый нрав, готовил отличный чай.
Но хижины Ворчуна больше не было. На ее месте, хотя оно и выглядело в точности так же, возвышалось явно новехонькое жилище, принадлежащее Бобу Долгозубу и Скалоголовому. Затем последовала череда до смешного неудачных попыток отыскать старый домик Ворчуна или завладеть этим, «новым».
После чего, разумеется, с подачи Мальчика его друзья раскинули мозгами и одержали победу, убедив злодеев, что они на самом деле заняли не тот домик.
Именно тогда все и произошло.
Во время написания этой сцены Томас понял: впервые за более чем десять лет он не знает, что Мальчик скажет дальше. Значит, Мальчик перестал быть Томасом Рэнделлом. И Томас не знал, кто он. Может, Натан? Может, вообще больше никто?
Никто. Вот что тревожило его больше всего. Если Мальчик – никто, несуществующее лицо, как может Томас хотя бы приблизиться к пониманию всего остального Обманного леса? Он продолжал писать, сочинять одно приключение за другим, исполнять обязательства по контрактам и оправдывать ожидания. Но чего-то не хватало. Даже если никто этого не замечал, Томас то чувствовал. Что-то жизненно важное ушло из Обманного леса навсегда.
Когда на него находили приступы мрачности, Томас гадал, не возраст ли причиной тому, что он отдаляется от своего детища. Неужели в конце концов произошло то, чего он поклялся не допускать? Неужели он вырос, позабыл, что значит быть ребенком?
Раньше он всегда знал дорогу в Обманный лес, как и всех тех, кто в нем обитал. Но теперь он стал просто гостем. Все равно что вернуться в родной город после двадцатилетнего отсутствия и обнаружить, что все изменилось.
У него разрывалось сердце.
Но жизнь продолжалась.
– Ну? – подстегнула его Франческа, и Томас поднял глаза и увидел, что она выжидательно смотрит на него.
– Прошу прощения? – отозвался он, потом тряхнул головой. – Н-да. Прости, Фрэнки. Просто у меня в последнее время слишком много всего вертится в голове. Быть отцом-одиночкой еще сложнее, чем отцом в полной семье.
– Ты замечательно справляешься, Томас, – заверила его Франческа.
Но это не слишком помогло. Она знала ровно столько, сколько он ей рассказывал, и никак не могла судить, хороший он отец или нет. Но он старался, и это не могло не иметь никакого значения.
– О чем ты говорила? – спросил он.
– Я просто полюбопытствовала, когда ты собираешься спросить меня о переговорах с «Диснеем», – пояснила она. – Ведь именно из-за этого мы и решили пообедать сегодня вместе, не так ли?
Томас поморщился.
– Боюсь спрашивать.
Франческа отхлебнула холодного чаю, который официантка каким-то образом ухитрилась принести, пока Томас витал в облаках. Она помолчала, сделала вдох, как будто тщательно и очень загодя строила несколько последующих предложений. Он никогда не понимал, действительно ли она так делает или это просто способ создать впечатление, будто она собирается с мыслями. Впрочем, это действовало. Он полагал, что все остальное не имеет значения.
– Они хотят дать добро на съемку мультсериала «Обманный лес», который будет идти по «Эй-би-си» в субботу утром два года, а с начала третьего сезона перенести его на дневное время по будням, – ответила она. – Я сказала, что ты не согласен, если Ворчуна будет озвучивать кто-то другой, кроме Нельсона де Кастро.
– А они?
– Сказали, что не могут позволить себе Нельсона, – призналась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Вообще говоря, по этому поводу он испытывал смешанные чувства. Он зарабатывал приличные деньги, пользовался определенной известностью и был владельцем имущества, которое определенно переживет его самого, а то и его детей тоже. Но чем популярнее становился «Обманный лес», чем на большее количество языков его переводили, чем больше товаров производилось под этой маркой, тем меньше он принадлежал Томасу. Тем меньше в нем оставалось от его детища.
Взять хотя бы Ворчуна и Султанчика. Когда в «Прощании с Обманным лесом» он убирал их со сцены, то думал, что они больше на ней не появятся. Ему хотелось посвятить время более детальной проработке каких-нибудь других персонажей. Но реакция детей и их родителей – не говоря уж о представителях кино– и телестудий, заинтересованных в его книгах, – оказалась столь резкой, что он практически вынужден был вернуть их обратно.
Книги изменились и еще кое в чем. Центральный персонаж всего цикла «Обманный лес», Мальчик, всегда был неким, шести– или семилетним сорванцом, исследующим небольшой лесок за домом, который в его воображении таил в себе фантастические миры и был населен удивительными существами, как дружелюбными, так и не очень. Однако прежде всего Мальчик был всего лишь окном в Обманный лес для читателя.
Давным-давно Мальчика звали Томасом. Но несколько лет назад, когда Томас писал «В сердце Обманного леса», все переменилось. Мальчик вышел из дома через черный ход, и его мама, как всегда, попросила его не забираться слишком далеко. По тропке-царапке, окаймленной колючими кустами, он углубился в самое сердце Обманного леса, где в маленькой хижине Ворчуна в очаге всегда пылал огонь.
Как обычно, его уже поджидали приключения. Гризли Брауни пообещал помочь пугалу, Тыквану Горлянкину, осуществить самый последний из бесконечной череды хитрых планов, как отвадить братьев-воронов от кукурузного поля. Но Брауни был ленив, вечно зевал, и к середине утра задремал. Тыкванова кукуруза осталась без присмотра, и братья-вороны безнаказанно поживились несколькими дюжинами початков.
Когда появился Мальчик, все собрались за хижиной Ворчуна, неподалеку от поля, и спорили об ответственности Брауни, вернее, о его безответственности. Ну все, кроме Смычка – который еще не прилетел из своей пещеры, – и кое-кого из менее приятных обитателей Обманного леса.
Султанчик и Ворчун решительно заняли сторону Тыквана. Гиена, которую все звали Хохотуном и которая всегда говорила о себе в третьем лице, считала все происшедшее крайне забавным. Однако она разобиделась на Брауни, который, как он сказал, «мог не клевать носом не больше, чем Хохотун может не хохотать». Мистер Тилибом, хотя и не был самым сообразительным колокольчиком в Обманном лесу, тоже считал, что Брауни это не нарочно.
И все, разумеется, ждали, какой Мальчик вынесет приговор.
Пока он решал, Боб Долгозуб и Скалоголовый, пренеприятная парочка, воры и негодяи, которые при каждом удобном случае мутили воду, перебрались в домик Ворчуна и заявили, что он принадлежит им.
Когда Мальчик вынес решение, гласившее, что Брауни должен попытаться стать более сознательным и следующие несколько дней за свою провинность будет помогать Тыквану в поле, все собрались отправиться к Ворчуну на чай. Ворчун, несмотря на сварливый нрав, готовил отличный чай.
Но хижины Ворчуна больше не было. На ее месте, хотя оно и выглядело в точности так же, возвышалось явно новехонькое жилище, принадлежащее Бобу Долгозубу и Скалоголовому. Затем последовала череда до смешного неудачных попыток отыскать старый домик Ворчуна или завладеть этим, «новым».
После чего, разумеется, с подачи Мальчика его друзья раскинули мозгами и одержали победу, убедив злодеев, что они на самом деле заняли не тот домик.
Именно тогда все и произошло.
Во время написания этой сцены Томас понял: впервые за более чем десять лет он не знает, что Мальчик скажет дальше. Значит, Мальчик перестал быть Томасом Рэнделлом. И Томас не знал, кто он. Может, Натан? Может, вообще больше никто?
Никто. Вот что тревожило его больше всего. Если Мальчик – никто, несуществующее лицо, как может Томас хотя бы приблизиться к пониманию всего остального Обманного леса? Он продолжал писать, сочинять одно приключение за другим, исполнять обязательства по контрактам и оправдывать ожидания. Но чего-то не хватало. Даже если никто этого не замечал, Томас то чувствовал. Что-то жизненно важное ушло из Обманного леса навсегда.
Когда на него находили приступы мрачности, Томас гадал, не возраст ли причиной тому, что он отдаляется от своего детища. Неужели в конце концов произошло то, чего он поклялся не допускать? Неужели он вырос, позабыл, что значит быть ребенком?
Раньше он всегда знал дорогу в Обманный лес, как и всех тех, кто в нем обитал. Но теперь он стал просто гостем. Все равно что вернуться в родной город после двадцатилетнего отсутствия и обнаружить, что все изменилось.
У него разрывалось сердце.
Но жизнь продолжалась.
– Ну? – подстегнула его Франческа, и Томас поднял глаза и увидел, что она выжидательно смотрит на него.
– Прошу прощения? – отозвался он, потом тряхнул головой. – Н-да. Прости, Фрэнки. Просто у меня в последнее время слишком много всего вертится в голове. Быть отцом-одиночкой еще сложнее, чем отцом в полной семье.
– Ты замечательно справляешься, Томас, – заверила его Франческа.
Но это не слишком помогло. Она знала ровно столько, сколько он ей рассказывал, и никак не могла судить, хороший он отец или нет. Но он старался, и это не могло не иметь никакого значения.
– О чем ты говорила? – спросил он.
– Я просто полюбопытствовала, когда ты собираешься спросить меня о переговорах с «Диснеем», – пояснила она. – Ведь именно из-за этого мы и решили пообедать сегодня вместе, не так ли?
Томас поморщился.
– Боюсь спрашивать.
Франческа отхлебнула холодного чаю, который официантка каким-то образом ухитрилась принести, пока Томас витал в облаках. Она помолчала, сделала вдох, как будто тщательно и очень загодя строила несколько последующих предложений. Он никогда не понимал, действительно ли она так делает или это просто способ создать впечатление, будто она собирается с мыслями. Впрочем, это действовало. Он полагал, что все остальное не имеет значения.
– Они хотят дать добро на съемку мультсериала «Обманный лес», который будет идти по «Эй-би-си» в субботу утром два года, а с начала третьего сезона перенести его на дневное время по будням, – ответила она. – Я сказала, что ты не согласен, если Ворчуна будет озвучивать кто-то другой, кроме Нельсона де Кастро.
– А они?
– Сказали, что не могут позволить себе Нельсона, – призналась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85