Негр стоял возле пятнистого борта «Чоппера», внимательно наблюдая за погрузкой тел. Видимо, его очень волновало, чтобы все было выполнено аккуратно, потому что он то и дело покрикивал:
– Эй, осторожнее, осторожнее! Льдом его обложите получше!
Он даже не спросил пилота, где тот ходил столько времени.
Летчик приблизился и заглянул в проем. Тела грузили в узкие дюралевые кофры, заваливая их льдом. Пилот несколько секунд наблюдал за происходящим. Кофры стояли по пять в ряд. Восемь из них были уже заполнены, в девятый как раз заталкивали мешок с сержантом. Оставался еще один. Для того самого паренька, который лежал на поляне.
Пилот выудил из мятой пачки еще одну сигарету и закурил. Посмотрел вверх, в серое небо, на котором свинцовые тучи снова собирались в мрачное покрывало, готовясь обрушить на землю потоки холодного дождя.
Затем он вытащил из кармана темные очки и, нацепив их себе на нос, забрался в кабину. Откинувшись в кресле, он наблюдал, как два солдата бегут через деревню, перемешивая «джамп-бутсами» грязь и золу, таща последний – десятый – мешок. Этот, в отличие от предыдущего, был застегнут наглухо.
Летчик курил не торопясь, зная, что происходит сейчас за перегородкой, отделяющей кабину от грузового отсека. Вот тело подают стоящим в проеме «Джи-Ай», те откидывают крышку пока еще пустого кофра и опускают мешок внутрь, на толстый слой льда. Вот его забрасывают льдом сверху. Сначала ноги, затем тело, голову. И вот уже мешок скрылся под белым покровом. Хлопает крышка, щелкают замки. Все. Можно лететь.
Пилот открыл дверцу и швырнул окурок в сторону. Прочертив светящуюся дугу, тот упал на черные останки травы и замер, пуская вверх голубоватую струйку дыма.
Пальцы сами собой нащупали нужные тумблеры, и пилот с удовольствием услышал, как напрягся, заурчал двигатель за его спиной, и тонкий свист лопастей разрубающих воздух. Он все нарастал и нарастал, пока не перешел в ровный мощный гул. Машина задрожала, готовая в любую секунду взмыть в небо, подчиняясь желанию человека.
Капитан протиснулся в кабину и сел рядом, что-то прокричав. Ему не удалось перекрыть шум винтов, и тогда он просто сделал знак рукой –"взлетаем".
Пилот кивнул и тронул штурвал.
«Чоппер» дрогнул и чуть покачнулся. Земля резко провалилась вниз и вправо, а вместо нее возникло зеленое бескрайнее море джунглей. По верхушкам пальм бежали волны, когда ветер касался их своим дыханием.
“Хьюи" заскользил по невидимой горке, совершая прощальный круг, словно пилот отдавал долг памяти погибшим. Так было заведено.
На обратном пути в лагерь «похоронная команда» наткнется на вьетконговскую засаду. И врач, единственный, знающий имя погибшего парня, умрет, прошитый навылет автоматной очередью.
А еще через день погибнет пилот. Его «Ю-21Б» собьют над джунглями, во время очередного боевого вылета. Он даже не успеет осознать, что умер. Ракета, пущенная «мигом», разнесет «Чоппер» на куски, превратив тело пилота в кровавую мешанину из костей и плоти.
“Джип" негра-капитана подорвется на мине по дороге в Сайгон, куда он поедет для того, чтобы улететь домой, в Нью-Йорк.
ЧАСТЬ I
УНИСОЛ
США. НАШИ ДНИ
Он не видел снов. Совсем. Да, впрочем, его это и не волновало. Его вообще ничто не волновало. Его и НЕ МОГЛО ничто волновать, потому что он был унисолом. Универсальным солдатом. А у универсального солдата не должно быть эмоций. Волнение – приоритет людей. Он же был СОЛДАТОМ. Для него существовало только одно – приказ. Приказ был смыслом его жизнедеятельности. Полученная команда должна быть выполнена. Вот и все, что он знал. Вся его жизнь – если, конечно, это можно было назвать жизнью –умещалась в короткие клочки бодрствования, вкрапленные в бескрайний, как океан, сон. Иногда в нем просыпалось что-то. Какие-то цветные картинки. Они роились в голове, словно поток яркого праздничного конфетти, но ни разу не сложились во что-нибудь понятное, не обрели незыблемости настоящей памяти. И поэтому не трогали его, а иногда даже раздражали. Возможно, это были воспоминания, но он не знал такого понятия. У него не было воспоминаний, потому что воспоминания опять-таки являлись чем-то, присущим людям, а он, хотя и выглядел, как человек, фактически таковым не являлся.
У него не было даже имени, только код – «джиэр'44». Вот то, что было необходимо знать для оптимального функционирования. Код и приказ.
Он не мог ощущать боли, ему были не страшны ранения, полученные в результате боевых действий. Окружающий его мир «джи-эр'44» воспринимал сквозь призму бесстрастной видеокамеры. И это не было миром в том смысле, в каком его понимают люди. Был плацдарм, поле боя, полигон для выполнения возложенной на него задачи. Успешного выполнения. Для унисола не существовало невыполнимых заданий. Приказы лишь делились на две категории – легковыполнимые и трудновыполнимые. Но и в том, и в другом случае «джи-эр'44» действовал четко и уверенно.
С точки зрения людей, унисолы совершали невозможное. И в этом заключалось одно из главных отличий между человеком и универсальным солдатом. Унисолы могли делать то, что было не под силу человеку, но в свою очередь люди имели преимущество перед универсальным солдатом. Они жили, думали и принимали решения САМИ. Исходя из собственных желаний и потребностей. Унисол же только получал и выполнял приказы. Он был куклой. Манекеном. У людей это называется «зомби». Выполнив приказ, универсальный солдат возвращался на базу и забывался в долгом черном сне без сновидений. Специальный укол стирал из его памяти все события предыдущего дня, и, проснувшись для выполнения следующего задания, он уже ничего не помнил. Совсем.
Их было десять. Десять крепких отличных солдат с прекрасными боевыми качествами. Находясь в состоянии бодрствования, унисол мог управлять любой техникой, стрелять без промаха, отлично классифицировать любое оружие, быстро плавать, бегать, выдерживать невероятные физические нагрузки, словом, делать все то, что необходимо для успешного выполнения возложенной на него задачи.
Единственное, что было НЕОБХОДИМО УНИСОЛУ – холод. Ледяной холод. Иначе он мог погибнуть от перегрева. На руке каждого из десяти универсальных солдат был закреплен специальный датчик, сигнализирующий о потребности охлаждения. Если на датчике загорался красный огонек и начинал попискивать звуковой сигнал, унисол был обязан вернуться в морозильную камеру. Подобное происходило, если солдат находился на воздухе более суток без охлаждения.
Такое случалось крайне редко. Специалисты, наблюдающие за жизнедеятельностью универсальных солдат, старались не допускать подобного. Перегрев мог привести к гибели солдата, а это означало колоссальные потери в финансовом отношении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82