Доверенность на деньги он, правда, оставил и пообещал жениться по возвращении. В дороге понемногу отдышался, уступил, терзаясь, Валериным доводам и под его диктовку написал две радиограммы. Первой он освобождал Светлану от данного ею слова выйти за него замуж, а второй изменял доверенность и поручил дирекции фабрики оформить его вступление в жилищный кооператив. Ответные радиограммы тётки Валера преступно перехватывал и Пете не показал, Так что к моменту прихода в Мирный третье важнейшее в Петиной жизни событие перестало быть злободневным. К тому же и времени вспоминать о нем у повара не было, так завертело его в предпоходной сутолоке. Нешуточное дело — подготовить на несколько месяцев питание для одиннадцати человек. Отобрать на складе продукты — сотая часть работы, их ещё следовало превратить в полуфабрикаты. Попробуй отвари мясо в походе, когда вода на куполе закипает при температуре восемьдесят с небольшим градусом. Пять часов будет вариться — не сварится. А сколько газа нужно затратить на такую варку?! Не напасёшься.
Поэтому разные бульоны — мясные, грибные, рыбные — Петя готовил в Мирном. Заливал бульон в ведро, замораживал на свежем воздухе, вносил обратно, вываливал в пергаментную бумагу, упаковывал как следует и относил в холодный склад. Таким же образом заготавливал мясо, кур, рисовую, перловую и гречневую кашу, белый и чёрный хлеб. Работа была адова, и никакого отдыха не предвиделось — подоспел поход. А в походе Петя спал часа на полтора меньше всех — вставал готовить завтрак, в авралах участвовал наравне с товарищами, во время движения трясся в балке, а на стоянках кухарничал и подавал на стол. Алексей помогал как мог: доставал из ящиков на крышах балков брикеты бульона, мяса и каши, заготавливал для воды снег — «закалывал кабанчика», как говорили походники, чистил с Петей картошку (пока он одну, Петя десять) и помогал мыть посуду. Но теперь на Алексея рассчитывать нечего, пока батю не поставит на ноги — на шаг от него не отойдёт…
Скучно сидеть без работы в балке… Все, что можно было сделать в дороге, Петя уже сделал: картошку почистил, фарш приготовил, кастрюли надраил. К Сомову, что ли, в кабину попроситься? Но разговаривать Сомов всё равно не любит, за рычаги не пустит, злой без курева… Петя достал со стеллажа коробку из-под печенья и пересчитал сигареты. Осталось шестнадцать штук на восемь курильщиков. Если даже одну на троих после обеда, только па пять дней хватит. Обедать приходят — глотают, не разжёвывая, лишь бы поскорее закурить. Что будет?!
Петя сокрушённо покачал головой. Припомнил неожиданно, что в левом углу в продуктовом ящике лежит большой пакет леденцов, которые, как известно, помогают курильщикам отвыкать от их вредной привычки. Достал пакет, прикинул: если штук по пять в день давать каждому, может хватить. С сочувственной улыбкой припомнил яростный вопль Игната: «От женщин отвыкли, от бани и кино отвыкли, а теперь от курева отвыкай, трах-трах-тарарах!» Тяжело придётся ребятам…
Подумал о том, что нужно не забыть приготовить клюквенный морс, и потрогал рукой бак. Уже чуть тёплый. Ватина придумка: бак с герметической крышкой, завинченной болтами. На стоянке набьёшь его снегом, подключишь теплоэлектронагреватель — ТЭН от бортовой сети, и получаешь больше ста литров воды. Хватает и на камбуз, и на мытьё посуды, и на морс. Воздух на куполе сухой, носоглотку дерёт наждаком, вот Петя каждому и даёт в дорогу двухлитровую флягу с морсом, вешай её в кабине и пей сколько хочешь.
Тягач дёрнулся, остановился, и Петя пребольно ударился спиной о плиту. Морщась, стал ждать нового рывка, но его не последовало: наоборот, Сомов чуть приглушил двигатель. Петя обул унты, оделся, вышел в тамбур и приоткрыл дверь. Ни зги не видно, снова низовая метель, будь она неладна. Соскочил на снег, тщательно прикрыл дверь тамбура и залез в кабину.
— Дульник начался, туда его в качель! — выругался Сомов.
И вдруг, рывком откинув дверцу, заорал:
— Куда прёшь?!
В двух шагах слева прогромыхал Ленькин тягач. Ленька явно сходил с колеи куда-то в сторону. Сомов выскочил из кабины, бросился за тягачом, исчез в снежной пелене, но через минуту вернулся, шаря вокруг руками, к &к слепой.
— Говорил бате: не бери щенка! — усевшись на место, плачущим голосом проговорил он. — Ищи теперича иголку в сене! Сиди! — прикрикнул на Петю, который порывался выйти из кабины. — Ещё тебя потом разыскивай!
— Но ведь нужно что-то делать! — захлебнулся тревогой Петя. — Нужно обязательно что-то делать!
НИЗОВАЯ МЕТЕЛЬ
Позёмка при семидесяти градусах ниже пуля в Центральной Антарктиде — явление редкое и всякий раз вызывает удивление, потому что при сверхнизких температурах природа замирает: недвижим скованный холодом воздух, и снежные частицы мирно покоятся, тесно прижимаясь друг к дружке. Но вдруг устойчивое равновесие нарушается, где-то вздрагивает, просыпаясь от спячки, воздушная масса, и все вокруг приходит в движение: начинают кружиться в феерическом танце оторванные от поверхности снежинки, бритвой прорезает белую пустыню ветер, повышается температура. А через несколько часов словно устыдившись противоестественности своего поведения, природа вновь замирает.
Случается такое не каждый год, а тут дважды за ночь низовая метель!
В ту позёмку, когда Гаврилов чуть не погиб, кое-какая видимость всё-таки оставалась, колею можно было различить, и поезд ушёл вперёд.
Теперь же ветер усилился метров до десяти в секунду, и взметённые в воздух снежинки уничтожили всякую видимость. Водителям пришлось остановить свои машины: колея исчезла, и они рисковали свернуть в сторону и заблудиться или напороться на идущего впереди.
Обидное для походника явление — позёмка, украденная видимость. В двух-трех метрах над поверхностью купола стелется пелена. Заберёшься на кабину — над тобой чистое небо, ясное и безмятежное, и впечатление такое, будто стоишь ты по пояс в снегу. Спускаешься вниз — и полностью теряешь ориентировку в окружающей тебя белой мгле. Осыпай проклятиями природу, но терпи и жди, нет видимости — не искушай судьбу. Сколько будет кружить позёмка — столько и жди.
В низовую метель, по заведённому Гавриловым порядку, водители должны были, не мешкая, собираться в камбузном балке. Это делалось для того, чтобы установить наличие людей и прояснить ситуацию. Покидали тягачи и брели вслепую по колее, добирались до камбуза и с облегчением снимали подшлемники с обожжённых ветром лиц. В этот раз пришли все, кроме Гаврилова да ещё Алексея, который воспользовался остановкой и вводил в батину кровь новокаин и глюкозу.
— Надо искать Леньку, — начал Давид, — машина у него безбалковая, заглохнет двигатель — пиши пропало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62