" (у меня был мешок-вьюк).
- "Ваш, товарищ?" - "Товарищ!" - сказал он и взял меня за плечо. Я "проснулся". "Мой". - "Откройте!" Открываю. Он роется. "А документы есть?" - "Есть" ,- и лезу в карман. "Ну, ладно" ,- и проходят дальше…
* * *
Утро. Слава Богу, переехали на казачью сторону. Народу в поезде стало мало. Я не бывал на Дону: вглядываясь в людей, смотрю в окна. Вошли несколько казаков с винтовками, шашками. Сели рядом. Разговаривают. Я ищу новых, бодрых настроений - преграды анархии.
Казак лет 38, с рябым зверским лицом, с громадным вихром из-под папахи, сиплым голосом говорит: "Ежели сам хочет, пущай и стоит, есаул, а мы четыре года постояли, с нас будя. Прошлый раз на митинге тоже стал: "станичники, вы себя защищаете, казацкую волю не погубите" (он представил есаула).- "Четыре года слухали…" - мрачно отозвался хмурый молодой казак.
Вскоре они вышли из вагона. Я понял, что эти казаки - из частей, стоявших на границе области, на случай вторжения большевиков. Из разговора их было ясно: они самовольно расходились по домам, открывая дорогу войскам Крыленки… [3]
* * *
Ст. Каменская. Я вышел из вагона. На платформе много военных: солдат; офицеров, встречаются юнкера. Офицеры в погонах. Чувствуется оживление. Приподнятость. Едем дальше…
Я думаю: "Скоро Новочеркасск. Туда сбежалось лучшее,- лихорадочно организуется. Отсюда тронется волна национального возрождения. Во главе - национальный герой, казак Лавр Корнилов. Вокруг него объединилось все, забыв партийные, классовые счеты…
"Учредительное собрание - спасение Родины!" - заявляет он. И все подхватывают лозунг его. Идут и стар и мал. Буржуазия - Минины. Офицерство - Пожарские. Весь народ подымается. Организуются национальные полки, армии. Реют флаги, знамена.
Оркестры гремят какой-то новый гимн!!…
"На Москву" ,- отдает приказ он.
"На Москву" ,- гудит везде.
И армия возрождения, горящая одной страстью: счастье родины, счастье народа русского - идет как один. Она почти не встречает сопротивления…
Ведь она народная армия!!.
Ведь это нация встала!!.
Ведь лозунг ее: все для русского народа!!…Бегут обольстители народные, бегут авантюристы и предатели.
Казак Корнилов спаял всех огнем любви к нации! Он спас родину! и передает власть представителям народа - Учредительному собранию.
Россия сильна счастьем всех граждан.
Она могуча своей свободой.
Она говорит миру "свое слово", и в слове этом звучит что-то простое, русское, христианское…
В воображении бегут радостные картины. Поезд быстро мчит меня к Новочеркасску.
Новочеркасск
Яркие, морозные дни. Деревья улиц-белы от инея. На голубом небе блещут золотом купола Новочеркасского собора.
В городе - оживление; плавно несутся военные автомобили, шурша по снегу; крупной рысью пролетают верховые казаки: скользят извозчичьи сани, звеня бубенчиками: поблескивая штыками, проходят небольшие части офицеров и юнкеров.
На тротуаре трудно разойтись; мелькают красные лампасы, генеральские погоны, разноцветные кавалеристы, белые платки сестер милосердия, громадные папахи текинцев.
По улицам расклеены воззвания, зовущие в "Добровольческую армию" [4], в "партизанский отряд есаула Чернецова" [5], "войск. старш. Семилетова" [6], в "отряд Белого дьявола - сотника Грекова" [7].
Казачья столица напоминает военный лагерь.
Преобладает молодежь - военные.
Все эти люди.- пришлые с севера. Среди потока интеллигентных лиц, хороших костюмов иногда попадаются солдаты в шинелях нараспашку, без пояса, с озлобленными лицам. Они идут не сторонясь, бросая злобные взгляды, на офицерские погоны. Если б это было в Великороссии - они сорвали бы их, но здесь иное настроение, иная сила…
В воскресное утро идем в собор, к обедне.
Великолепный храм полон молящимися; в середине, ближе к алтарю, - группа военных, между ними ген. Алексеев [8], худой, среднего роста, с простым, типично, военным лицом.
На паперти встречаю кадета-выборжца Н. Ф. Езерского. С первых же слов Н. Ф. горячо говорит о ген. Корнилове и Добровольческой армии, верит, что Корнилов объединит вокруг себя людей разных направлений и создаст здоровую национальную силу. Он говорит о тяжелой борьбе окраин с центром и верит, что первым удастся победить и снова сплотить возрожденную Россию…
Запись в армию
Через два дня мой командир полк. С. [9]приехал; и мы идем записываться в бюро Добровольческой армии.
Подошли к дому. У дверей - офицер с винтовкой. Доложил караульному начальнику, и нас провели наверх.
В маленькой комнате прапорщик-мужчина и прапорщик-женщина записывали и отбирали документы; подпоручик опрашивал.
"Кто вас может рекомендовать?" - "Подполковник Колчинский" ,- называю я близкого родственника ген. Корнилова.
Подпоручик делает мину, пожимает плечами и цедит сквозь зубы: - "Видите, он, собственно, у нас в организации не состоит…"
Я удивлен. Ничего не понимаю. Только после объясняет мне подполк. Колчинский: офицеры бюро записи - ставленники Алексеева, а он - корниловец; между этими течениями идет скрытый раздор и тайная борьба.
Мы записались. Знакомимся с заведующим бюро и общежитием гв. полк. Хованским. Низкого роста, вылощенный, самодовольно-брезгливого вида полк. Хованский говорит, "аристократически" растягивая слова и любуясь собой: "поступая в нашу (здесь он делает ударение) армию, вы должны прежде всего помнить, что это не какая-нибудь рабоче-крестьянская армия, а офицерская" . После знакомства разместились в общежитии. Меня поражает крайняя малочисленность добровольцев. Новочеркасск полон военными разных форм и родов оружия, а здесь, в строю армии,- горсточка молодых, самых армейских офицеров.
Штаб армии
С каждым днем в Новочеркасске настроение становится тревожнее. Среди казаков усиливается разложение. Ожидается выступление большевиков. Каледин [10]по-прежнему нерешителен. Войсковой круг теряется…
Штаб Добровольческой армии решает перенестись в Ростов. Верхом, со своими адъютантами, переехал туда Корнилов. В этот же день переехал полк. С. и мы, первые офицеры его отряда.
В Ростове штаб армии - во дворце Парамонова [11]. Около красивого здания - офицерский караул. У дверей часовые.
Стильный, с колоннами зал полон офицерами в блестящих формах. Среди них плотная, медленная фигура Деникина [12]. В штатском, хорошо сшитом костюме он больше похож на лидера буржуазной партии, чем на боевого генерала. Из угла в угол быстро бегает нервный, худой Марков [13]. Появляется начальник штаба - молодой, надменный ген. Романовский [14], хитрый Лукомский [15]с лицом городничего, старик Эльснер [16]; из штатских - чл. I Думы Аладьин [17], в форме английского офицера, сотрудник "Русского слова" - маленький, горбатый Лембич, живой, худенький брюнет, матрос Баткин [18], Борис и Алексей Суворины… [19]
Но и с перенесением штаба в Ростов общая тревога за прочность положения не уменьшается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
- "Ваш, товарищ?" - "Товарищ!" - сказал он и взял меня за плечо. Я "проснулся". "Мой". - "Откройте!" Открываю. Он роется. "А документы есть?" - "Есть" ,- и лезу в карман. "Ну, ладно" ,- и проходят дальше…
* * *
Утро. Слава Богу, переехали на казачью сторону. Народу в поезде стало мало. Я не бывал на Дону: вглядываясь в людей, смотрю в окна. Вошли несколько казаков с винтовками, шашками. Сели рядом. Разговаривают. Я ищу новых, бодрых настроений - преграды анархии.
Казак лет 38, с рябым зверским лицом, с громадным вихром из-под папахи, сиплым голосом говорит: "Ежели сам хочет, пущай и стоит, есаул, а мы четыре года постояли, с нас будя. Прошлый раз на митинге тоже стал: "станичники, вы себя защищаете, казацкую волю не погубите" (он представил есаула).- "Четыре года слухали…" - мрачно отозвался хмурый молодой казак.
Вскоре они вышли из вагона. Я понял, что эти казаки - из частей, стоявших на границе области, на случай вторжения большевиков. Из разговора их было ясно: они самовольно расходились по домам, открывая дорогу войскам Крыленки… [3]
* * *
Ст. Каменская. Я вышел из вагона. На платформе много военных: солдат; офицеров, встречаются юнкера. Офицеры в погонах. Чувствуется оживление. Приподнятость. Едем дальше…
Я думаю: "Скоро Новочеркасск. Туда сбежалось лучшее,- лихорадочно организуется. Отсюда тронется волна национального возрождения. Во главе - национальный герой, казак Лавр Корнилов. Вокруг него объединилось все, забыв партийные, классовые счеты…
"Учредительное собрание - спасение Родины!" - заявляет он. И все подхватывают лозунг его. Идут и стар и мал. Буржуазия - Минины. Офицерство - Пожарские. Весь народ подымается. Организуются национальные полки, армии. Реют флаги, знамена.
Оркестры гремят какой-то новый гимн!!…
"На Москву" ,- отдает приказ он.
"На Москву" ,- гудит везде.
И армия возрождения, горящая одной страстью: счастье родины, счастье народа русского - идет как один. Она почти не встречает сопротивления…
Ведь она народная армия!!.
Ведь это нация встала!!.
Ведь лозунг ее: все для русского народа!!…Бегут обольстители народные, бегут авантюристы и предатели.
Казак Корнилов спаял всех огнем любви к нации! Он спас родину! и передает власть представителям народа - Учредительному собранию.
Россия сильна счастьем всех граждан.
Она могуча своей свободой.
Она говорит миру "свое слово", и в слове этом звучит что-то простое, русское, христианское…
В воображении бегут радостные картины. Поезд быстро мчит меня к Новочеркасску.
Новочеркасск
Яркие, морозные дни. Деревья улиц-белы от инея. На голубом небе блещут золотом купола Новочеркасского собора.
В городе - оживление; плавно несутся военные автомобили, шурша по снегу; крупной рысью пролетают верховые казаки: скользят извозчичьи сани, звеня бубенчиками: поблескивая штыками, проходят небольшие части офицеров и юнкеров.
На тротуаре трудно разойтись; мелькают красные лампасы, генеральские погоны, разноцветные кавалеристы, белые платки сестер милосердия, громадные папахи текинцев.
По улицам расклеены воззвания, зовущие в "Добровольческую армию" [4], в "партизанский отряд есаула Чернецова" [5], "войск. старш. Семилетова" [6], в "отряд Белого дьявола - сотника Грекова" [7].
Казачья столица напоминает военный лагерь.
Преобладает молодежь - военные.
Все эти люди.- пришлые с севера. Среди потока интеллигентных лиц, хороших костюмов иногда попадаются солдаты в шинелях нараспашку, без пояса, с озлобленными лицам. Они идут не сторонясь, бросая злобные взгляды, на офицерские погоны. Если б это было в Великороссии - они сорвали бы их, но здесь иное настроение, иная сила…
В воскресное утро идем в собор, к обедне.
Великолепный храм полон молящимися; в середине, ближе к алтарю, - группа военных, между ними ген. Алексеев [8], худой, среднего роста, с простым, типично, военным лицом.
На паперти встречаю кадета-выборжца Н. Ф. Езерского. С первых же слов Н. Ф. горячо говорит о ген. Корнилове и Добровольческой армии, верит, что Корнилов объединит вокруг себя людей разных направлений и создаст здоровую национальную силу. Он говорит о тяжелой борьбе окраин с центром и верит, что первым удастся победить и снова сплотить возрожденную Россию…
Запись в армию
Через два дня мой командир полк. С. [9]приехал; и мы идем записываться в бюро Добровольческой армии.
Подошли к дому. У дверей - офицер с винтовкой. Доложил караульному начальнику, и нас провели наверх.
В маленькой комнате прапорщик-мужчина и прапорщик-женщина записывали и отбирали документы; подпоручик опрашивал.
"Кто вас может рекомендовать?" - "Подполковник Колчинский" ,- называю я близкого родственника ген. Корнилова.
Подпоручик делает мину, пожимает плечами и цедит сквозь зубы: - "Видите, он, собственно, у нас в организации не состоит…"
Я удивлен. Ничего не понимаю. Только после объясняет мне подполк. Колчинский: офицеры бюро записи - ставленники Алексеева, а он - корниловец; между этими течениями идет скрытый раздор и тайная борьба.
Мы записались. Знакомимся с заведующим бюро и общежитием гв. полк. Хованским. Низкого роста, вылощенный, самодовольно-брезгливого вида полк. Хованский говорит, "аристократически" растягивая слова и любуясь собой: "поступая в нашу (здесь он делает ударение) армию, вы должны прежде всего помнить, что это не какая-нибудь рабоче-крестьянская армия, а офицерская" . После знакомства разместились в общежитии. Меня поражает крайняя малочисленность добровольцев. Новочеркасск полон военными разных форм и родов оружия, а здесь, в строю армии,- горсточка молодых, самых армейских офицеров.
Штаб армии
С каждым днем в Новочеркасске настроение становится тревожнее. Среди казаков усиливается разложение. Ожидается выступление большевиков. Каледин [10]по-прежнему нерешителен. Войсковой круг теряется…
Штаб Добровольческой армии решает перенестись в Ростов. Верхом, со своими адъютантами, переехал туда Корнилов. В этот же день переехал полк. С. и мы, первые офицеры его отряда.
В Ростове штаб армии - во дворце Парамонова [11]. Около красивого здания - офицерский караул. У дверей часовые.
Стильный, с колоннами зал полон офицерами в блестящих формах. Среди них плотная, медленная фигура Деникина [12]. В штатском, хорошо сшитом костюме он больше похож на лидера буржуазной партии, чем на боевого генерала. Из угла в угол быстро бегает нервный, худой Марков [13]. Появляется начальник штаба - молодой, надменный ген. Романовский [14], хитрый Лукомский [15]с лицом городничего, старик Эльснер [16]; из штатских - чл. I Думы Аладьин [17], в форме английского офицера, сотрудник "Русского слова" - маленький, горбатый Лембич, живой, худенький брюнет, матрос Баткин [18], Борис и Алексей Суворины… [19]
Но и с перенесением штаба в Ростов общая тревога за прочность положения не уменьшается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26