Ну дашь ты мне когда-нибудь пожить спокойно? Тещу боишься? Значит, либо убей тещу, либо снимай квартиру!
- У меня сейчас, чтобы квартиру снимать, и денег нет. Милка, у меня неприятности...
- Да у кого их нет? - отмахнулась я. Он был прямо убит.
- Значит, не согласишься?
- Ни за что, - твердо ответила я. - Борис, ты сам подумай, не дело это, что ты будешь бегать туда-сюда, от одной жены к другой и обратно. Тебе самому-то не противно?
Он посмотрел на меня грустно, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел в прихожую. И тут зазвонил телефон. Это был Витькин приятель Антон, тот самый, у кого я узнавала Лерин адрес.
- Здравствуй, солнышко, ты не забыла, что мне обещала?
Что я ему обещала? Ах да, вот бабник несчастный, знает же, что у меня неприятности, не до свиданий мне сейчас, так нет, все равно лезет!
- Так я подъеду, Мила? Пообщаемся!
- Извини, дорогой, - злорадно ответила я, - сегодня никак не могу, муж дома.
- Какой муж? - удивился Антон. - Нет же у тебя никакого мужа!
- Теперь есть - сказала я, делая знаки Борьке, выглядывающему из прихожей. Он подошел и сказал в самую трубку:
- Мила, с кем это ты разговариваешь?
- Да так, дорогой, пустяки, это подруга, - сказала я фальшивым голосом и повесила трубку.
Закурив сигарету, я расслабилась и начала думать. Если я все-таки разрешу Борьке немного пожить здесь, что мне от этого будет? Соседи начнут сплетничать? Плевать на соседей! Жена его узнает? Конечно, узнает, но это их проблемы, пусть сами разбираются.
Я оглядела комнату и осталась недовольна. Сказать по правде, я порядочно распустилась после отъезда Лешки. Может быть, присутствие в доме мужчины меня дисциплинирует, я перестану разбрасывать лифчики по всей квартире и курить в комнате? А Борька отвадит таких наглецов, как Антон. И починит, наконец, бачок в туалете, а то уже неприлично, скоро придется ведром сливать. Конечно, мой бывший муж и домашнее хозяйство - две вещи несовместимые, но бачок я из него выбью, иначе сгоню с квартиры.
- Надолго твоя жена уехала?
- Недели на две-три.
- Ну ладно. Будешь жить в Лешкиной комнате, убирать сам, продукты покупать тоже сам. Две недели я выдержу. Лешке звонить - за свой счет. Иногда подвезешь меня куда-нибудь. Надеюсь, машину у тебя теща не забирает?
- Пока нет.
Он так обрадовался, что готов был согласиться на что угодно. Я полезла в шкаф за постельным бельем, а Борька включил телевизор. Передавали вечерние новости. То, что я услышала, заставило меня сначала застыть на месте, потом я вскочила, ударилась головой о полку, так что искры из глаз, а шкаф чуть не рухнул. Борька бросился ко мне, но я знаками показала ему, чтобы сделал погромче.
- Сегодня в результате рейда транспортной милиции в товарном поезде на платформе была обнаружена сумка, в сумке находился труп молодой женщины.
Камера показала платформу, каких-то людей рядом, они открывали клетчатую сумку, в каких челноки возят вещи. Лица женщины, конечно, не показали, но бежевое пальто объяснило мне все. Это было Лерино бежевое пальто, и это Лерин труп ее муж засунул в клетчатую сумку и бросил на открытую платформу. Вчера вечером я видела это собственными глазами. Борис глядел на меня выжидающе. Надо сейчас же ехать к этому типу, Лериному мужу. Никто, кроме меня, не знает, что он причастен к исчезновению Леры. Я прижму его к стенке, и пусть он, наконец, объяснит, зачем он ее убил, куда дел деньги и как Лерин паспорт оказался в кармане какого-то постороннего избитого мужика!
Я позвонила в дверь Лериной, вернее, бывшей Лериной, квартиры. Надо сказать, что дверь эта мне за последнее время порядком надоела, а видеть ее мне приходилось чаще, чем свою. И опять дверь не открывали, и опять я чувствовала, что там за дверью кто-то есть. То есть не кто-то, а известно кто - этот самый чертов муж. Мне все эти игры осточертели, и я гаркнула на всю лестницу:
- Открой дверь! Я слышу, как ты там сопишь!
Дверь тут же открылась, он и правда стоял на пороге и зашипел на меня, как гадюка:
- Тише вы! Ну что вы кричите, соседи же услышат!
- А что мне соседей бояться? Я ничего преступного не сделала! - и нарочно голос еще больше повысила, чувствуя, что он уже и так на грани истерики.
Он меня тащит в глубь квартиры, сам весь трясется и кричит шепотом, если такое возможно:
- Я вас умоляю, тише. Не кричите, да перестаньте же!
Я по всем законам самообороны использую движение противника в своих целях, то есть - он меня тащит от дверей, а я еще сильнее на него напираю, чем его окончательно деморализую, и с ходу его огорошиваю:
- Ты Леру, жену свою, зарезал или задушил?
Тут он от меня отскочил как ошпаренный и завизжал тонким голосом:
- Не убивал я ее!
- Как это - не убивал? Я своими глазами видела, как ты сумку огромную отсюда волок и на железнодорожном переезде на платформу закинул, а что в этой сумке было - это в новостях телевизионных очень красочно показали!
Тут этот козел - ну не подобрать для него другого названия! - рухнул на диван (что характерно, на пол не стал падать, а прицельно на мягкий диван плюхнулся) и зарыдал, как обиженный ребенок. Я ему - без всякого снисхождения к умственной отсталости:
- А-а! Пришил жену, а теперь рыдаешь! Раньше рыдать надо было!
- Не убивал я ее, это Нинка! Нинка ее... мальчиком!
- Какая Нинка? Каким еще мальчиком? Я уже подумала, что он свихнулся от переживаний, и теперь ничего не узнаю. Тут меня осенило. Я подсела к нему на диван, вспомнила все свои материнские навыки и стала его, как маленького, гладить по спине и утешать.
- Ну-ну, не плачь, расскажи, как все было. Ты ее не убивал? Ну вот и славно. А кто же ее тогда оприходовал? - Глажу его, ласково приговариваю, а самой и смешно, и противно. А на этого типа мой голос подействовал, он успокоился немного и начал рассказывать:
- Она... она пришла, неожиданно так, мы не ждали, мы тут с Ниной... ну... это, а она, Ле-ра-то, она никогда раньше днем с работы не приходила, да и вечером тоже поздно... я же знаю, она с этим вашим Витькой... я видел, как он ее на машине куда-то, мы с ней поссорились... ну, я тут с Нинкой...
- Ага, понятненько. Жена - на работу, а ты бабу притащил. И она вас тепленькими застала. Чудненько. А дальше?
- Ну... она сразу в комнату, скандалить стала... Нинку за волосы, та тоже ей поддала...
- Я себе представляю! Жаль, не присутствовала!
- А потом... они уже совсем прямо стали как ненормальные...
- А ты-то куда смотрел? Не мог их разнять? Мужик же все-таки, посильнее их будешь.
- А она, Лерка-то, прямо как с цепи сорвалась, как будто сама не такая. Чуть Нинке глаза не выцарапала, тогда Нина ее мальчиком, случайно это вышло...
- Господи! Каким еще мальчиком? Что еще за мальчик такой?
- Вот, - он ткнул пальцем в сторону тумбочки.
На тумбочке стояла здоровенная такая хреновина - то ли статуэтка, то ли пресс-папье в форме кудрявого мальчика - не то херувима, не то ангелочка, - я в них не очень разбираюсь, но увесистый такой ангелочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
- У меня сейчас, чтобы квартиру снимать, и денег нет. Милка, у меня неприятности...
- Да у кого их нет? - отмахнулась я. Он был прямо убит.
- Значит, не согласишься?
- Ни за что, - твердо ответила я. - Борис, ты сам подумай, не дело это, что ты будешь бегать туда-сюда, от одной жены к другой и обратно. Тебе самому-то не противно?
Он посмотрел на меня грустно, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел в прихожую. И тут зазвонил телефон. Это был Витькин приятель Антон, тот самый, у кого я узнавала Лерин адрес.
- Здравствуй, солнышко, ты не забыла, что мне обещала?
Что я ему обещала? Ах да, вот бабник несчастный, знает же, что у меня неприятности, не до свиданий мне сейчас, так нет, все равно лезет!
- Так я подъеду, Мила? Пообщаемся!
- Извини, дорогой, - злорадно ответила я, - сегодня никак не могу, муж дома.
- Какой муж? - удивился Антон. - Нет же у тебя никакого мужа!
- Теперь есть - сказала я, делая знаки Борьке, выглядывающему из прихожей. Он подошел и сказал в самую трубку:
- Мила, с кем это ты разговариваешь?
- Да так, дорогой, пустяки, это подруга, - сказала я фальшивым голосом и повесила трубку.
Закурив сигарету, я расслабилась и начала думать. Если я все-таки разрешу Борьке немного пожить здесь, что мне от этого будет? Соседи начнут сплетничать? Плевать на соседей! Жена его узнает? Конечно, узнает, но это их проблемы, пусть сами разбираются.
Я оглядела комнату и осталась недовольна. Сказать по правде, я порядочно распустилась после отъезда Лешки. Может быть, присутствие в доме мужчины меня дисциплинирует, я перестану разбрасывать лифчики по всей квартире и курить в комнате? А Борька отвадит таких наглецов, как Антон. И починит, наконец, бачок в туалете, а то уже неприлично, скоро придется ведром сливать. Конечно, мой бывший муж и домашнее хозяйство - две вещи несовместимые, но бачок я из него выбью, иначе сгоню с квартиры.
- Надолго твоя жена уехала?
- Недели на две-три.
- Ну ладно. Будешь жить в Лешкиной комнате, убирать сам, продукты покупать тоже сам. Две недели я выдержу. Лешке звонить - за свой счет. Иногда подвезешь меня куда-нибудь. Надеюсь, машину у тебя теща не забирает?
- Пока нет.
Он так обрадовался, что готов был согласиться на что угодно. Я полезла в шкаф за постельным бельем, а Борька включил телевизор. Передавали вечерние новости. То, что я услышала, заставило меня сначала застыть на месте, потом я вскочила, ударилась головой о полку, так что искры из глаз, а шкаф чуть не рухнул. Борька бросился ко мне, но я знаками показала ему, чтобы сделал погромче.
- Сегодня в результате рейда транспортной милиции в товарном поезде на платформе была обнаружена сумка, в сумке находился труп молодой женщины.
Камера показала платформу, каких-то людей рядом, они открывали клетчатую сумку, в каких челноки возят вещи. Лица женщины, конечно, не показали, но бежевое пальто объяснило мне все. Это было Лерино бежевое пальто, и это Лерин труп ее муж засунул в клетчатую сумку и бросил на открытую платформу. Вчера вечером я видела это собственными глазами. Борис глядел на меня выжидающе. Надо сейчас же ехать к этому типу, Лериному мужу. Никто, кроме меня, не знает, что он причастен к исчезновению Леры. Я прижму его к стенке, и пусть он, наконец, объяснит, зачем он ее убил, куда дел деньги и как Лерин паспорт оказался в кармане какого-то постороннего избитого мужика!
Я позвонила в дверь Лериной, вернее, бывшей Лериной, квартиры. Надо сказать, что дверь эта мне за последнее время порядком надоела, а видеть ее мне приходилось чаще, чем свою. И опять дверь не открывали, и опять я чувствовала, что там за дверью кто-то есть. То есть не кто-то, а известно кто - этот самый чертов муж. Мне все эти игры осточертели, и я гаркнула на всю лестницу:
- Открой дверь! Я слышу, как ты там сопишь!
Дверь тут же открылась, он и правда стоял на пороге и зашипел на меня, как гадюка:
- Тише вы! Ну что вы кричите, соседи же услышат!
- А что мне соседей бояться? Я ничего преступного не сделала! - и нарочно голос еще больше повысила, чувствуя, что он уже и так на грани истерики.
Он меня тащит в глубь квартиры, сам весь трясется и кричит шепотом, если такое возможно:
- Я вас умоляю, тише. Не кричите, да перестаньте же!
Я по всем законам самообороны использую движение противника в своих целях, то есть - он меня тащит от дверей, а я еще сильнее на него напираю, чем его окончательно деморализую, и с ходу его огорошиваю:
- Ты Леру, жену свою, зарезал или задушил?
Тут он от меня отскочил как ошпаренный и завизжал тонким голосом:
- Не убивал я ее!
- Как это - не убивал? Я своими глазами видела, как ты сумку огромную отсюда волок и на железнодорожном переезде на платформу закинул, а что в этой сумке было - это в новостях телевизионных очень красочно показали!
Тут этот козел - ну не подобрать для него другого названия! - рухнул на диван (что характерно, на пол не стал падать, а прицельно на мягкий диван плюхнулся) и зарыдал, как обиженный ребенок. Я ему - без всякого снисхождения к умственной отсталости:
- А-а! Пришил жену, а теперь рыдаешь! Раньше рыдать надо было!
- Не убивал я ее, это Нинка! Нинка ее... мальчиком!
- Какая Нинка? Каким еще мальчиком? Я уже подумала, что он свихнулся от переживаний, и теперь ничего не узнаю. Тут меня осенило. Я подсела к нему на диван, вспомнила все свои материнские навыки и стала его, как маленького, гладить по спине и утешать.
- Ну-ну, не плачь, расскажи, как все было. Ты ее не убивал? Ну вот и славно. А кто же ее тогда оприходовал? - Глажу его, ласково приговариваю, а самой и смешно, и противно. А на этого типа мой голос подействовал, он успокоился немного и начал рассказывать:
- Она... она пришла, неожиданно так, мы не ждали, мы тут с Ниной... ну... это, а она, Ле-ра-то, она никогда раньше днем с работы не приходила, да и вечером тоже поздно... я же знаю, она с этим вашим Витькой... я видел, как он ее на машине куда-то, мы с ней поссорились... ну, я тут с Нинкой...
- Ага, понятненько. Жена - на работу, а ты бабу притащил. И она вас тепленькими застала. Чудненько. А дальше?
- Ну... она сразу в комнату, скандалить стала... Нинку за волосы, та тоже ей поддала...
- Я себе представляю! Жаль, не присутствовала!
- А потом... они уже совсем прямо стали как ненормальные...
- А ты-то куда смотрел? Не мог их разнять? Мужик же все-таки, посильнее их будешь.
- А она, Лерка-то, прямо как с цепи сорвалась, как будто сама не такая. Чуть Нинке глаза не выцарапала, тогда Нина ее мальчиком, случайно это вышло...
- Господи! Каким еще мальчиком? Что еще за мальчик такой?
- Вот, - он ткнул пальцем в сторону тумбочки.
На тумбочке стояла здоровенная такая хреновина - то ли статуэтка, то ли пресс-папье в форме кудрявого мальчика - не то херувима, не то ангелочка, - я в них не очень разбираюсь, но увесистый такой ангелочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62