Лола постучала в окно и, когда оно опустилась, раздраженно бросила:
– Спишь на работе!
– Не злись, – примирительно сказал Ухо, который дежурил по просьбе Маркиза. – Думал, уж не придешь. А что случилось-то?
Лола плюхнулась рядом с ним и сообщила о разговоре.
– Лолка, он тебе точно не звонил, – нахмурился Ухо. – Он бы сказал. А ты уверена, что это был он? Ты спросонья не перепутала? Знаю я вас, девчонок, спите как сурки…
– Что ты знаешь? – завелась Лола. – Ты только в своих машинах понимаешь!
Это была чистая правда – Ухо знал машины как никто. Маркиз был знаком с ним давно, Ухо неоднократно помогал ему с машинами. Он мог в считанное время раздобыть любое транспортное средство, от игрушечного детского самосвала до мощного карьерного грузовика и от реанимационного автомобиля до коллекционного розового «кадиллака» середины прошлого века.
– Ну ладно, ладно, что ты такая нервная? – примирительно сказал Ухо. – А ты по голосу его узнала?
– Нет, по трусам! – рассвирепела Лола. – Ну как я еще могла его узнать, если он со мной по телефону говорил?
– Да не он это был! Ладно, не кипятись, – Ухо попытался отодвинуться подальше, но мешал руль, – я все понял, завтра в двенадцать у памятника Достоевскому, там еще слепой на гармошке играет. Не волнуйся, иди спать, а мы уж с Маркизом подготовим комитет по встрече.
– А как там Пу И? – жалобно спросила Лола.
Ухо, который вообще забыл, что Пу И существует на свете, клятвенно заверил ее, что с песиком все в порядке, он поужинал с большим аппетитом, посмотрел детскую передачу и теперь спокойно спит.
Лола тяжко вздохнула и отстала. Решили наплевать на конспирацию и подвезти Лолу поближе к гостинице. Машина медленно проехала два квартала по набережной, Ухо посмотрел на пожарную лестницу и покачал головой. Он залез первым и открыл маленькую дверцу, что выходила на пожарную лестницу. Дверь была заперта, что для такого специалиста, как Ухо, препятствием не являлось. Он открыл дверь, погладил Лолу по плечу и уехал докладывать Лене. Лола неслышно прокралась по коридору в свой номер. Никто ей не встретился по пути.
А Ухо рванул к себе в мастерскую, где встречал его истомившийся от ожидания Леня Маркиз. Одним духом Ухо выложил свежую информацию.
– Ох, ни фига себе! – Леня схватился за голову. – Это кто-то под моим именем тут орудует…
Он надолго задумался. С одной стороны, интуиция подсказывала ему, что столкнулся он с людьми серьезными, раз уж так все грамотно у них устроено, что даже голос его по телефону скопировали. И ведь перед кем – перед Лолкой, которая в голосах разбирается будьте-здрасьте! И как-то беспокойно за Лолу, и хочется отозвать ее и посадить дома под присмотром зверей.
А с другой стороны, если он так сделает, то никогда не узнает, кто же это так ловко под него копает. Да и клиентов всех переманивают потихоньку. А вдруг тот человек, что выдает себя за него, Леню Маркиза, окажется некомпетентным и неумелым, провалит дело, которое ему поручили? Тогда клиент обидится и начнет рассказывать всем и каждому, что Маркиз уже не тот, что он потерял квалификацию, не работает, а халтурит и что лучше к нему по серьезным вопросам не обращаться – нет уверенности, что дело будет выполнено?
Этого Леня никак не мог допустить. Он решил все-таки послать Лолу на встречу и внимательно за ней проследить. Из виду не упускать, и если что-то пойдет не так – он успеет вызволить Лолу.
– Где, говоришь, встреча-то? – Маркиз искал в компьютере карту города. – Ага, вот она, Владимирская площадь… Ну что ж, народу много, никто ни за кем не смотрит, но у памятника никто долго не стоит, если будем следить – сразу нас срисуют. Тем более что люди под нас копают ловкие…
– Мужик там один на гармошке постоянно играет, – вступил Ухо. – Я это место хорошо знаю. Все лето сидит и осень тоже, пока дожди не пойдут…
– А сейчас у нас поздняя золотая осень… – протянул Леня. – Птицы на юг улетают…
– Погоду хорошую на завтра обещали, – согласился Ухо.
– Угу… ну я тут помозгую, позвоню кое-кому, а ты, Ухо, завтра мне машинку какую-нибудь подгони…
– Сделаем!
– Мы в стороне встанем, плохо видно будет, а там посажу я своего аккордеониста, он сигнализирует, когда те на связь с Лолкой выйдут.
Вася Владимирский неторопливо брел на работу.
Погода стояла прекрасная, для октября просто удивительная, что чрезвычайно благоприятствовало Васиному бизнесу.
Вася работал слепым рядом с Владимирской площадью, почему и носил такое звучное прозвище.
В отличие от большинства нищих этого района он промышлял не перед самой Владимирской церковью, а на другой стороне площади, в скверике рядом с памятником великому писателю Достоевскому. Вася не читал книг этого писателя, но все же уважал его, потому что слышал от умных людей, что Федор Михайлович описывал эти самые, мрачные и небезопасные места Петербурга, район, примыкающий к Лиговскому проспекту и Разъезжей улице. И людей он описывал таких, как сам Вася и его знакомые.
Вася не просто так сидел с протянутой рукой перед памятником. Он играл на трофейном немецком аккордеоне несложные популярные мелодии вроде вальса «На сопках Маньчжурии» или народной песни «Когда б имел златые горы». Иногда, под настроение, он играл свою любимую песню «Одинокая гармонь». И уж в самых торжественных случаях – по церковным праздникам или во время выборов в Государственную думу – Вася исполнял песню на мотив бессмертной «Девочки Нади», и начиналась она такими словами:
Прихожу я в Летний сад, вижу там картину:
Комсомольцев двое спят – пьяные в дрезину!
Это было, кажется, на второе мая,
Солнце по небу ходило, в лужицах играя!
Отчего-то под эту песню подавали лучше всего.
Когда погода окончательно портилась, начинались непрерывные осенние дожди, постепенно переходящие в мокрый снег, Васе приходилось перебираться под землю, в метро, в длинный переход на станции «Невский проспект». Подавали там неплохо, но, к сожалению, приходилось большую часть выручки отдавать местной охране, кроме того, Вася плохо переносил долгое пребывание под землей, без солнечного света и свежего воздуха, поэтому хорошая теплая погода была ему очень на руку.
Когда Вася уже шел мимо Кузнечного рынка и до места работы оставалось каких-нибудь сто метров, к нему подошел мужчина лет тридцати пяти – сорока, с приятной, но незапоминающейся внешностью.
– Добрый день, маэстро! – приветствовал он слепого аккордеониста. – Как жизнь молодая? Готовитесь к гастролям?
– Чего надо? – довольно невежливо осведомился Василий, пытаясь обойти навязчивого незнакомца.
– Поговорить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Спишь на работе!
– Не злись, – примирительно сказал Ухо, который дежурил по просьбе Маркиза. – Думал, уж не придешь. А что случилось-то?
Лола плюхнулась рядом с ним и сообщила о разговоре.
– Лолка, он тебе точно не звонил, – нахмурился Ухо. – Он бы сказал. А ты уверена, что это был он? Ты спросонья не перепутала? Знаю я вас, девчонок, спите как сурки…
– Что ты знаешь? – завелась Лола. – Ты только в своих машинах понимаешь!
Это была чистая правда – Ухо знал машины как никто. Маркиз был знаком с ним давно, Ухо неоднократно помогал ему с машинами. Он мог в считанное время раздобыть любое транспортное средство, от игрушечного детского самосвала до мощного карьерного грузовика и от реанимационного автомобиля до коллекционного розового «кадиллака» середины прошлого века.
– Ну ладно, ладно, что ты такая нервная? – примирительно сказал Ухо. – А ты по голосу его узнала?
– Нет, по трусам! – рассвирепела Лола. – Ну как я еще могла его узнать, если он со мной по телефону говорил?
– Да не он это был! Ладно, не кипятись, – Ухо попытался отодвинуться подальше, но мешал руль, – я все понял, завтра в двенадцать у памятника Достоевскому, там еще слепой на гармошке играет. Не волнуйся, иди спать, а мы уж с Маркизом подготовим комитет по встрече.
– А как там Пу И? – жалобно спросила Лола.
Ухо, который вообще забыл, что Пу И существует на свете, клятвенно заверил ее, что с песиком все в порядке, он поужинал с большим аппетитом, посмотрел детскую передачу и теперь спокойно спит.
Лола тяжко вздохнула и отстала. Решили наплевать на конспирацию и подвезти Лолу поближе к гостинице. Машина медленно проехала два квартала по набережной, Ухо посмотрел на пожарную лестницу и покачал головой. Он залез первым и открыл маленькую дверцу, что выходила на пожарную лестницу. Дверь была заперта, что для такого специалиста, как Ухо, препятствием не являлось. Он открыл дверь, погладил Лолу по плечу и уехал докладывать Лене. Лола неслышно прокралась по коридору в свой номер. Никто ей не встретился по пути.
А Ухо рванул к себе в мастерскую, где встречал его истомившийся от ожидания Леня Маркиз. Одним духом Ухо выложил свежую информацию.
– Ох, ни фига себе! – Леня схватился за голову. – Это кто-то под моим именем тут орудует…
Он надолго задумался. С одной стороны, интуиция подсказывала ему, что столкнулся он с людьми серьезными, раз уж так все грамотно у них устроено, что даже голос его по телефону скопировали. И ведь перед кем – перед Лолкой, которая в голосах разбирается будьте-здрасьте! И как-то беспокойно за Лолу, и хочется отозвать ее и посадить дома под присмотром зверей.
А с другой стороны, если он так сделает, то никогда не узнает, кто же это так ловко под него копает. Да и клиентов всех переманивают потихоньку. А вдруг тот человек, что выдает себя за него, Леню Маркиза, окажется некомпетентным и неумелым, провалит дело, которое ему поручили? Тогда клиент обидится и начнет рассказывать всем и каждому, что Маркиз уже не тот, что он потерял квалификацию, не работает, а халтурит и что лучше к нему по серьезным вопросам не обращаться – нет уверенности, что дело будет выполнено?
Этого Леня никак не мог допустить. Он решил все-таки послать Лолу на встречу и внимательно за ней проследить. Из виду не упускать, и если что-то пойдет не так – он успеет вызволить Лолу.
– Где, говоришь, встреча-то? – Маркиз искал в компьютере карту города. – Ага, вот она, Владимирская площадь… Ну что ж, народу много, никто ни за кем не смотрит, но у памятника никто долго не стоит, если будем следить – сразу нас срисуют. Тем более что люди под нас копают ловкие…
– Мужик там один на гармошке постоянно играет, – вступил Ухо. – Я это место хорошо знаю. Все лето сидит и осень тоже, пока дожди не пойдут…
– А сейчас у нас поздняя золотая осень… – протянул Леня. – Птицы на юг улетают…
– Погоду хорошую на завтра обещали, – согласился Ухо.
– Угу… ну я тут помозгую, позвоню кое-кому, а ты, Ухо, завтра мне машинку какую-нибудь подгони…
– Сделаем!
– Мы в стороне встанем, плохо видно будет, а там посажу я своего аккордеониста, он сигнализирует, когда те на связь с Лолкой выйдут.
Вася Владимирский неторопливо брел на работу.
Погода стояла прекрасная, для октября просто удивительная, что чрезвычайно благоприятствовало Васиному бизнесу.
Вася работал слепым рядом с Владимирской площадью, почему и носил такое звучное прозвище.
В отличие от большинства нищих этого района он промышлял не перед самой Владимирской церковью, а на другой стороне площади, в скверике рядом с памятником великому писателю Достоевскому. Вася не читал книг этого писателя, но все же уважал его, потому что слышал от умных людей, что Федор Михайлович описывал эти самые, мрачные и небезопасные места Петербурга, район, примыкающий к Лиговскому проспекту и Разъезжей улице. И людей он описывал таких, как сам Вася и его знакомые.
Вася не просто так сидел с протянутой рукой перед памятником. Он играл на трофейном немецком аккордеоне несложные популярные мелодии вроде вальса «На сопках Маньчжурии» или народной песни «Когда б имел златые горы». Иногда, под настроение, он играл свою любимую песню «Одинокая гармонь». И уж в самых торжественных случаях – по церковным праздникам или во время выборов в Государственную думу – Вася исполнял песню на мотив бессмертной «Девочки Нади», и начиналась она такими словами:
Прихожу я в Летний сад, вижу там картину:
Комсомольцев двое спят – пьяные в дрезину!
Это было, кажется, на второе мая,
Солнце по небу ходило, в лужицах играя!
Отчего-то под эту песню подавали лучше всего.
Когда погода окончательно портилась, начинались непрерывные осенние дожди, постепенно переходящие в мокрый снег, Васе приходилось перебираться под землю, в метро, в длинный переход на станции «Невский проспект». Подавали там неплохо, но, к сожалению, приходилось большую часть выручки отдавать местной охране, кроме того, Вася плохо переносил долгое пребывание под землей, без солнечного света и свежего воздуха, поэтому хорошая теплая погода была ему очень на руку.
Когда Вася уже шел мимо Кузнечного рынка и до места работы оставалось каких-нибудь сто метров, к нему подошел мужчина лет тридцати пяти – сорока, с приятной, но незапоминающейся внешностью.
– Добрый день, маэстро! – приветствовал он слепого аккордеониста. – Как жизнь молодая? Готовитесь к гастролям?
– Чего надо? – довольно невежливо осведомился Василий, пытаясь обойти навязчивого незнакомца.
– Поговорить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64