– А как же ты предполагаешь работать одна на своей старой ферме, если у тебя нет ни цента, чтобы туда добраться, и ни единого человека, чтобы помочь? Как намереваешься получить деньги, чтобы возместить потери? Я понимаю, что у тебя масса всяческих самых разных талантов, но ты все же женщина и физически не можешь справляться с тяжелой фермерской работой.
Но Алекса не оценила ход его рассуждений. Они были слишком разумными. До сих пор она обманывала себя, уверяя, что вполне справится с фермой самостоятельно.
– Тогда я найду другой источник дохода, – неловко ответила она, убрала его руку от своего лица и продолжила снимать повязку.
– Я предлагаю тебе альтернативу. И брак не обязательно должен накладывать ограничения на нас, – довольно сухо сказал он. Его безразличный тон больно кольнул ее гордость.
Алекса потемнела, как грозовая туча. Так, значит, он собирается остаться все тем же пройдохой, не пропускающим ни одной юбки. Алекса всегда знала, что в ее характере есть упрямая черточка, но сейчас поняла, что шириной эта черточка не уступает Миссисипи. Будь она проклята, если позволит ему топтать свое сердце ногами! Они оба могут играть в эту игру, сказала она себе. Если он хочет иметь жену, то получит. Она будет наслаждаться первоклассной роскошью и при этом искать общества других мужчин, как он – других женщин.
Алекса утвердительно кивнула:
– Очень хорошо, Кин. По рукам. Сделка заключена. Полагаю, не одна пара доказала, что браки без любви могут быть вполне успешными. Может, нам и удастся извлечь обоюдную пользу из этой ситуации.
Ее горькое замечание вызвало у него удивление.
– Без любви? Но ты же однажды сказала, что любишь меня, разве не помнишь?
Ее подбородок приподнялся еще на полдюйма вверх.
– Но я также помню, что сообщила тебе, что обдумала дело со всех сторон и забрала свое заявление обратно.
Он беззаботно пожал здоровым плечом, показывая, что он остается при своем мнении.
– Не важно. Мы скоро станем мужем и женой. Тогда сможем препираться сколько душе угодно по поводу наших взаимных чувств.
Своим жестом он будто стряхнул саму любовь, показывая, что это – совершенная ерунда. Господи, во что же она лезет? Да в крутой кипяток, ответила сама себе Алекса. Она будет отчаянно тосковать, а он – гулять по всему Новому Орлеану в поисках новых удовольствий и развлечений. Да это совершеннейший бред!
Но прежде чем Алекса успела сказать Кину, что боится, ужасно боится совершить ошибку, Клинт вернулся со священником.
– Ну что, будем продолжать? – спросил Кин, опускаясь на подушку, совершенно белый от слабости. – Боюсь, что эта перепалка с будущей супругой отняла у меня все оставшиеся силы.
– Ага, и разум тоже. – Клинт насмехался, но голос его был настолько тих, что никто не услышал его замечания.
Пока священник бубнил слова, которые связывали их навечно неразрывными узами, Алекса продолжала думать, что лучше бы Кину задремать, прежде чем он успеет произнести торжественный обет. К несчастью, он и не собирался засыпать. «Почему я это делаю?» – спрашивала ее голова. «Потому что люблю его и совсем сошла с ума», – отвечало сердце. Она прекрасно знала, сколько горечи и боли уготовлено ей на этом пути. А когда Кин скрепил их клятвы поцелуем – столь горячим, что мог бы растопить арктические льды, Алекса решила, что у нее природная склонность к самоистязанию и страданию. Она не понимала, горит ли от лихорадки, сжигавшей Кина, или от того огня, что всегда разгорался в ней от малейшего его прикосновения. Алекса немного отодвинулась и посмотрела на мужчину, только что ставшего ее мужем. Он казался таким слабым и беззащитным в это мгновение, что ей захотелось прижать его к себе и утешить. Ведь он часто делал это по отношению к ней. Но все же помнила о том, что всего через неделю будет иметь дело с сильным властным мужчиной. И как она сумеет прожить остаток жизни, если хочет от их отношений существенно большего, чем общее имя?
Болота между Натчезом и Новым Орлеаном были крайне опасными, густой кустарник по их берегам служил речным пиратам надежным укрытием. И Алекса беспокоилась, постоянно беспокоилась. Она пыталась скрыть это от Кина, к которому постепенно возвращалась былая сила. И еще ее волновало, что произойдет, когда он окрепнет настолько, что сможет покидать каюту без посторонней помощи.
Она чувствовала себя так, будто ступала по острым гвоздям. Каждую секунду ожидала, что пираты выскочат из кустов и нападут на них. Потом начинала бояться, что Кин схватит ее в объятия и она растает, как безмозглая дурочка. Однажды он уже потребовал, чтобы она спала вместе с ним. Тогда ей удалось, отказаться под тем предлогом, что может ненароком задеть его рану. Неубедительный предлог испортил Кину настроение, но она не могла ответить ему честно. Слишком больно было признаться, что любит его и что хочет в ответ такой же любви. Ведь она знала, что он никогда не предложит ей свое сердце.
Как странно, думала Алекса, безучастно глядя, как пара крокодилов медленно скользнула с берега и поплыла к кильботу. Когда-то она радовалась объятиям Кина, не задумываясь о том, что может уготовить ей будущее. А теперь избегала его, боясь выдать свои чувства. Если он узнает, насколько глубоко она его любит, то очень скоро разочаруется. Кин просто расцветал, когда она бросала ему вызов. Значит, ей нельзя ни на минуту расслабляться, если хочет завоевать его любовь. Алекса рассмеялась над собственными страданиями. Как это, интересно, собирается она соперничать с новоорлеанскими модницами и той женщиной из его прошлого? Кин видел ее в самых неловких ситуациях, так что она для него просто сорняк посреди розовой клумбы. И как он может интересоваться ею, когда сможет выбирать среди самых изящных, самых изысканных дам новоорлеанского общества?
Эти безрадостные мысли не покидали Алексу во время всего остатка их путешествия.
Глава 17
– Я вижу, ты не разочарована, – заметил Кин, глядя на изумленное лицо жены.
– Это твой дом? – выдавила Алекса.
Особняк, возвышавшийся над ними, был огромен и заставил ее удивляться: уж не сон ли это? Никогда еще не видела она такого поместья. И как-то не верила, что такое может принадлежать ей, хотя бы даже на время. Великолепные деревья окаймляли дорогу, ведущую ко входу в этот величественный дворец, украшенный большими белыми колоннами.
Кин осторожно слез с коляски, позволив Алексе сделать это самостоятельно – его рана пока не позволяла подать ей руку.
– Прошу простить мои манеры, мадам. Боюсь, этот переезд порастряс мои внутренности.
Алекса немедленно собрала свои рассеянные мысли и обняла Кина, помогая ему пройти по мраморной дорожке к двери. Та немедленно распахнулась, и показалось сияющее лицо седовласого дворецкого, который, казалось, был просто счастлив лицезреть Кина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117