Алекса была уверена, что платья, которые он ей купил, прошиты золотой нитью, ни больше ни меньше, потому что он потратил на них целое состояние.
– Нет совершенно никакой необходимости в таких тратах, – продолжала спорить Алекса, когда они уже вышли на улицу. – Я не хочу, чтобы ты проматывал свои деньги на мои наряды.
– А я-то думал, что твоим основным намерением, если мы поженимся, было выдоить меня досуха, – едко напомнил ей Кин.
– Я изменила свое мнение. – Она упрямо задрала подбородок. – Решила, что предпочту состоянию твое сердце. Кажется, его заполучить гораздо труднее.
– Ах ты, чертовка, – нахмурился Кин. – Стоит мне только исполнить один из твоих капризов, как они меняются вместе с ветром. Если бы я предложил тебе свое сердце, ты искромсала бы его на куски и скормила волчьей стае.
– Нет, вовсе нет, – поспешно заверила Алекса. – Если бы ты любил меня превыше всего на свете, я ценила бы и лелеяла твое сердце больше, чем собственное. – Она прикусила губу, поняв, что позволила языку опередить мысли, но делать уже было нечего – сказанного не воротишь.
На губах Кина появился намек на улыбку, он ослабил мертвую хватку стальных пальцев, державших ее руку.
– Неужели выяснила наконец, что все-таки влюбилась в меня? – безжалостно насмехался он.
Алекса вырвала руку, приподняла подол юбки и поспешно влезла в коляску.
– Не льсти себе. Тебе еще только предстоит доказать, что ты вообще заслуживаешь любви женщины, а уж особенно моей, – прохладно ответила она. Алекса не собиралась признаваться, что душа ее давно и безраздельно принадлежит этому синеглазому дьяволу.
– Но может быть, ты отдала свое сердце вопреки здравому суждению? – настаивал он с восхитительно коварной ухмылкой от уха до уха.
Алексу крайне разозлила его самоуверенность, но она сдержала готовый вспыхнуть гнев. Уселась и аккуратно разложила вокруг себя юбки.
– Мне кажется, ты говорил, что у тебя есть еще какие-то дела на сегодняшний день. – Ей хотелось сменить тему беседы. – Может, пора перейти к ним, пока силы еще не покинули тебя?
Кин тихо засмеялся, опустился на сиденье и бросил на Алексу быстрый взгляд.
– Она меня любит. Она меня не любит. Не держи меня в неизвестности, милая, – проворковал он. – Просто умираю от любопытства.
– Лучше так, чем от пули из пистолета твоего брата, когда он узнает, что ты путаешься с его женой, – отпарировала она.
Резкие черты лица мужа окаменели.
– У тебя острый язычок, Алекса. Он наносит глубокие раны. Если хочешь сохранить дружеские отношения в нашем браке, предлагаю тебе впредь проглатывать свои оскорбления, когда они прыгнут на кончик твоего языка.
Алекса самодовольно ухмыльнулась, играя свисающими вокруг лица черными локонами.
– Я намереваюсь оттачивать его ежедневно, – нахально заявила она. – Кажется, ты так же любишь колоть меня, как я – тебя, так что не собираюсь вступать в бой с тупым оружием.
– Тогда напомни мне в следующий раз купить доспехи, – кисло проворчал Кин. – Боюсь, моя рана еще недостаточно зажила. Еще одна атака может оказаться для меня смертельной.
– Для меня тоже, – негромко вслух подумала Алекса, предоставив Кину напрягаться, чтобы расслышать ее слова.
– Говоришь сама с собой, милая? – поинтересовался он и метнул в нее еще одну зловещую улыбочку. – Берегись, Алекса. Будет забавно, если ты сама себя ранишь этим острым как бритва языком.
Алекса подумала, что лучше бы она промолчала. Кин был слишком сообразительным, чтобы позволить спору закончиться насильственной смертью. Но как приятно было видеть, что краски вернулись на его лицо. Это заверило ее, что Кин далеко продвинулся по пути выздоровления. Коляска тронулась, а молодая супруга принялась размышлять. Она по-настоящему любила Кина и восхищалась им, но у него была жуткая способность приводить ее в бешенство. Возможно, она слишком плохо скрывала свои чувства. Да, это так, решила Алекса. Ее любовь слишком сильна, и это делает ее такой уязвимой. Ей безумно хотелось, чтобы Кин так же отчаянно полюбил ее, как она – его. Надо ли сказать ему, что любовь заполонила ее сердце, взяла в плен душу? Алекса задумчиво посмотрела на суровое красивое лицо Кина Родона. Нет, она не может. Особенно теперь, когда узнала, что здесь, в Новом Орлеане, была женщина, пленившая его сердце. Он все еще любит ее, хоть и отказывается признать это. Он не мог иметь ту даму, которую желал, поэтому маскировал сердечную боль, путаясь с другими. Возможно, Кин именно поэтому такой непостоянный: использует женщин для своего удовольствия, а потом бросает без всякого сожаления. Мысль эта весьма напугала Алексу. Уж не потому ли Кин женился на ней, не в отместку ли Джессике? Или их брак лишь дымовая завеса, под прикрытием которой они с Джессикой смогут спокойно продолжать свою связь. А брат будет думать, что счастливо женатый Кин не представляет для него никакой угрозы. Она опасливо взглянула на Кина, вдруг увидев его в совершенно новом свете.
– О чем задумалась? – спросил он, прервав ход ее невеселых размышлений.
Коляска остановилась, Кин предложил ей руку и помог спуститься на землю. Алекса грустно улыбалась.
– Ни о чем серьезном, – ответила она, хотя это было очень серьезно. Семя недоверия было посеяно. Теперь оно проросло и вызвало чувство, что ее предали.
Алекса рассматривала раскинувшийся перед ней луг и довольно улыбалась. Накануне Кин потратил все свои немногочисленные силы, выполняя самые разные дела и показывая ей Новый Орлеан. Когда они вернулись в особняк, ему пришлось рано отправиться спать, но взамен он пообещал на следующий день вывезти ее на прогулку. Верный своему слову, Кин утром предложил устроить пикник, и Алекса с удовольствием откликнулась на это предложение. Она с нетерпением ожидала, когда наконец снова окажется на свежем воздухе, на просторе. Она успела привыкнуть к кочевой жизни в лесах и теперь обнаружила, что тоскует по свободе. После заточения на тесном кильботе и потом в особняке хотелось бродить где душа пожелает.
Набегавшись по лугу, как беззаботный ребенок, Алекса остановилась и набрала полную грудь свежего воздуха, впитывая ощущение свободы. Она повернулась навстречу ветру, и Кин задумчиво смотрел, как легкий ветерок играет с ее сияющими волосами.
Но он решительно оттолкнул от себя все раздумья, потому что хотел начать их отношения заново на новом месте. Новый Орлеан сильно отличался от всех других известных Алексе городов. Он чувствовал, что это поможет ему прийти к мирному соглашению с ней. Они слишком много ссорились накануне, и Кин надеялся, что пикник позволит ему восстановить мир.
Когда Алекса направилась еще дальше, Кин поднял их корзину для пикника.
– Нас ждет маленький пир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Нет совершенно никакой необходимости в таких тратах, – продолжала спорить Алекса, когда они уже вышли на улицу. – Я не хочу, чтобы ты проматывал свои деньги на мои наряды.
– А я-то думал, что твоим основным намерением, если мы поженимся, было выдоить меня досуха, – едко напомнил ей Кин.
– Я изменила свое мнение. – Она упрямо задрала подбородок. – Решила, что предпочту состоянию твое сердце. Кажется, его заполучить гораздо труднее.
– Ах ты, чертовка, – нахмурился Кин. – Стоит мне только исполнить один из твоих капризов, как они меняются вместе с ветром. Если бы я предложил тебе свое сердце, ты искромсала бы его на куски и скормила волчьей стае.
– Нет, вовсе нет, – поспешно заверила Алекса. – Если бы ты любил меня превыше всего на свете, я ценила бы и лелеяла твое сердце больше, чем собственное. – Она прикусила губу, поняв, что позволила языку опередить мысли, но делать уже было нечего – сказанного не воротишь.
На губах Кина появился намек на улыбку, он ослабил мертвую хватку стальных пальцев, державших ее руку.
– Неужели выяснила наконец, что все-таки влюбилась в меня? – безжалостно насмехался он.
Алекса вырвала руку, приподняла подол юбки и поспешно влезла в коляску.
– Не льсти себе. Тебе еще только предстоит доказать, что ты вообще заслуживаешь любви женщины, а уж особенно моей, – прохладно ответила она. Алекса не собиралась признаваться, что душа ее давно и безраздельно принадлежит этому синеглазому дьяволу.
– Но может быть, ты отдала свое сердце вопреки здравому суждению? – настаивал он с восхитительно коварной ухмылкой от уха до уха.
Алексу крайне разозлила его самоуверенность, но она сдержала готовый вспыхнуть гнев. Уселась и аккуратно разложила вокруг себя юбки.
– Мне кажется, ты говорил, что у тебя есть еще какие-то дела на сегодняшний день. – Ей хотелось сменить тему беседы. – Может, пора перейти к ним, пока силы еще не покинули тебя?
Кин тихо засмеялся, опустился на сиденье и бросил на Алексу быстрый взгляд.
– Она меня любит. Она меня не любит. Не держи меня в неизвестности, милая, – проворковал он. – Просто умираю от любопытства.
– Лучше так, чем от пули из пистолета твоего брата, когда он узнает, что ты путаешься с его женой, – отпарировала она.
Резкие черты лица мужа окаменели.
– У тебя острый язычок, Алекса. Он наносит глубокие раны. Если хочешь сохранить дружеские отношения в нашем браке, предлагаю тебе впредь проглатывать свои оскорбления, когда они прыгнут на кончик твоего языка.
Алекса самодовольно ухмыльнулась, играя свисающими вокруг лица черными локонами.
– Я намереваюсь оттачивать его ежедневно, – нахально заявила она. – Кажется, ты так же любишь колоть меня, как я – тебя, так что не собираюсь вступать в бой с тупым оружием.
– Тогда напомни мне в следующий раз купить доспехи, – кисло проворчал Кин. – Боюсь, моя рана еще недостаточно зажила. Еще одна атака может оказаться для меня смертельной.
– Для меня тоже, – негромко вслух подумала Алекса, предоставив Кину напрягаться, чтобы расслышать ее слова.
– Говоришь сама с собой, милая? – поинтересовался он и метнул в нее еще одну зловещую улыбочку. – Берегись, Алекса. Будет забавно, если ты сама себя ранишь этим острым как бритва языком.
Алекса подумала, что лучше бы она промолчала. Кин был слишком сообразительным, чтобы позволить спору закончиться насильственной смертью. Но как приятно было видеть, что краски вернулись на его лицо. Это заверило ее, что Кин далеко продвинулся по пути выздоровления. Коляска тронулась, а молодая супруга принялась размышлять. Она по-настоящему любила Кина и восхищалась им, но у него была жуткая способность приводить ее в бешенство. Возможно, она слишком плохо скрывала свои чувства. Да, это так, решила Алекса. Ее любовь слишком сильна, и это делает ее такой уязвимой. Ей безумно хотелось, чтобы Кин так же отчаянно полюбил ее, как она – его. Надо ли сказать ему, что любовь заполонила ее сердце, взяла в плен душу? Алекса задумчиво посмотрела на суровое красивое лицо Кина Родона. Нет, она не может. Особенно теперь, когда узнала, что здесь, в Новом Орлеане, была женщина, пленившая его сердце. Он все еще любит ее, хоть и отказывается признать это. Он не мог иметь ту даму, которую желал, поэтому маскировал сердечную боль, путаясь с другими. Возможно, Кин именно поэтому такой непостоянный: использует женщин для своего удовольствия, а потом бросает без всякого сожаления. Мысль эта весьма напугала Алексу. Уж не потому ли Кин женился на ней, не в отместку ли Джессике? Или их брак лишь дымовая завеса, под прикрытием которой они с Джессикой смогут спокойно продолжать свою связь. А брат будет думать, что счастливо женатый Кин не представляет для него никакой угрозы. Она опасливо взглянула на Кина, вдруг увидев его в совершенно новом свете.
– О чем задумалась? – спросил он, прервав ход ее невеселых размышлений.
Коляска остановилась, Кин предложил ей руку и помог спуститься на землю. Алекса грустно улыбалась.
– Ни о чем серьезном, – ответила она, хотя это было очень серьезно. Семя недоверия было посеяно. Теперь оно проросло и вызвало чувство, что ее предали.
Алекса рассматривала раскинувшийся перед ней луг и довольно улыбалась. Накануне Кин потратил все свои немногочисленные силы, выполняя самые разные дела и показывая ей Новый Орлеан. Когда они вернулись в особняк, ему пришлось рано отправиться спать, но взамен он пообещал на следующий день вывезти ее на прогулку. Верный своему слову, Кин утром предложил устроить пикник, и Алекса с удовольствием откликнулась на это предложение. Она с нетерпением ожидала, когда наконец снова окажется на свежем воздухе, на просторе. Она успела привыкнуть к кочевой жизни в лесах и теперь обнаружила, что тоскует по свободе. После заточения на тесном кильботе и потом в особняке хотелось бродить где душа пожелает.
Набегавшись по лугу, как беззаботный ребенок, Алекса остановилась и набрала полную грудь свежего воздуха, впитывая ощущение свободы. Она повернулась навстречу ветру, и Кин задумчиво смотрел, как легкий ветерок играет с ее сияющими волосами.
Но он решительно оттолкнул от себя все раздумья, потому что хотел начать их отношения заново на новом месте. Новый Орлеан сильно отличался от всех других известных Алексе городов. Он чувствовал, что это поможет ему прийти к мирному соглашению с ней. Они слишком много ссорились накануне, и Кин надеялся, что пикник позволит ему восстановить мир.
Когда Алекса направилась еще дальше, Кин поднял их корзину для пикника.
– Нас ждет маленький пир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117