Вы надавливаете сильнее; крышка распахивается. В этот момент из отверстия – видите, оно расположено в верхней половине той части замка, что вмонтирована в крышку, – выскакивает стальная игла длиной около одной восьмой дюйма, глубоко прокалывает вам палец под ногтем и исчезает до того, как крышка полностью откинется. Никаких следов.
Мастерс с шумом выдохнул. Терлейн, который еще не пришел в себя, тупо, не моргая, смотрел внутрь шкатулки. Изнутри она была обита выцветшим сукном, и в центре лежал большой медальон; больше ничего не было. Терлейн опустил шкатулку на стол.
– Да, неплохо. – Он старался говорить спокойным голосом. – Игла находит жертву, и – никаких следов. Но в данной шкатулке нет ничего подобного. Или, может быть, я просто не почувствовал…
– Ну, ну! Вы это бросьте! Со шкатулкой все в порядке; я сам ее проверил. В ней нет никаких игл с ядом и никогда не было. Зато в ней имеется кое-что другое: на крышке с внутренней стороны выбиты инициалы мастера, сделавшего ее. М. Л. Я кое-что знаю о мастерах того времени. Пришлось выяснить, когда разбирался со шкатулкой Калиостро. Одним из них был француз, делавший, кроме всего прочего, шкатулки и мебель. Никто о нем ничего не знает, кроме имени, которое он ставил на своих изделиях.
– И как его звали, сэр? – спросил Мастерс.
– Сынок, – сказал Г. М., – его звали Мартин Лонгваль. И сейчас в доме находится кое-кто, чьи первые два имени звучат в точности так же. Как вы думаете, не связывают ли того мастера и нашего друга Равеля родственные отношения?
Никто не успел дать ответ. Яростно хлопнула дверь. Голос, обратившийся к ним, выражал такой гнев, что даже Г. М. круто повернулся на звук.
– Какого черта! – крикнул Гай Бриксгем. – Что вы делаете с этой шкатулкой?
Глава 7
СНОВА ПИКОВЫЙ ТУЗ
Как стало понятно позже, Гаю хватило проницательности, чтобы по растерянному выражению по меньшей мере двух лиц понять, что ничего непоправимого пока что не произошло – что бы, по его мнению, ни являлось непоправимым. Но, несмотря на то что ему почти сразу удалось взять себя в руки, он был бледен и дрожал, как в лихорадке. Он, мягко ступая, пересек комнату, успев вынуть из кармана платок и отереть выступившие на верхней губе капли пота.
Терлейн бессознательно подался назад. При виде Гая он испытал шок, как при неожиданной встрече с ядовитой змеей. Если бы Гай в тот момент протянул ему руку, он не смог бы ее пожать. Да, в нем было что-то змеиное: слишком узкая, слишком медленно двигающаяся голова со слишком высоким лбом; слишком глубокие и подвижные морщины. Даже улыбка – и та была змеиной.
– Простите мою несдержанность, господа, – сказал он, убирая платок. – У меня сложились странные представления о некоторых предметах. Например, если люди, не принадлежащие к моей семье, трогают вещи моих предков, я считаю их поведение чуть ли не богохульством. Ха-ха. – Все время, пока он говорил, его глаза не переставали двигаться за темными стеклами очков. – Так вот она, наконец, – та самая комната. Э… Джудит, входи.
Она стояла в дверях. Они не заметили ее, поскольку все их внимание было обращено на Гая. Она нерешительно и боязливо оглядывала комнату, затем заставила себя успокоиться и шагнула внутрь. Казалось, Джудит подражала – и не слишком успешно – уверенности Арнольда и его манере держать себя. Едва взглянув на молодую женщину, Терлейн почувствовал в своей античной душе невыразимую к ней симпатию. У Джудит Бриксгем были темно-русые волосы, приятное лицо, которое могло быть и таинственно-задумчивым, и беззаботным. У нее была привычка приподнимать одну бровь – тогда ее лицо приобретало очень глубокомысленный вид – и затем улыбнуться, будто вспомнив хорошую, но не очень приличную шутку. В целом, как сразу понял Терлейн, Джудит была выше всяких похвал.
– Да, я хочу войти, – сказала она. – Хочу увидеть все своими глазами. – Синие глаза с сомнением смотрели на Г. М. – Я ведь вам не помешаю?
– Они, без всякого сомнения, чувствуют себя здесь как дома, – сказал Гай. – Не обижайтесь, джентльмены, я ничего не имею против. Но я хочу спросить, так, из любопытства: что вас заинтересовало в этой шкатулке с миниатюрами?
Г. М. мигнул.
– В шкатулке с миниатюрами? – повторил он. – Какое, на мой взгляд, странное название. Позвольте узнать: откуда вам о ней известно?
– Об этой комнате я знаю больше, чем кто-либо, – и уж наверняка больше, чем вы, хоть вы и попали сюда раньше меня. В шкатулке хранятся, если их еще никто не украл, две миниатюры с портретами… членов семьи. Я также могу сказать вам, что сама шкатулка сработана одним из наших предков.
Мастерс надул щеки и воззрился на Гая.
– Вы хотите сказать, сэр, – сказал он, – что Мантлинги находились в родственных отношениях с Мартином Лонгвалем?
Гай был поражен. Он стоял совершенно неподвижно, только морщины вокруг рта шевелились. Нижняя челюсть приобрела уродливый вид, когда у него чуть-чуть приоткрылся рот.
– Вы меня удивили, – пробормотал он наконец. – Скотленд-Ярд, оказывается, знает куда больше, чем думаем мы, простые люди. Итак, вы слышали о Мартине Лонгвале. Я полагаю, сэр Генри, это ваша работа? Да, он наш дальний родственник.
– А мистер Равель тоже ваш родственник? – настаивал Мастерс.
Гай пожат плечами:
– Весьма дальний, как мне представляется. Вы уже осмотрели шкатулку?
Он старался задать вопрос безразличным тоном, настолько безразличным, что его голос чуть задрожал от приложенных усилий. Почему? Терлейн посмотрел на шкатулку. Что же в ней такого? Он бросил взгляд на Г. М. Лицо сэра Генри ничего не выражало, оно было будто вырезано из дерева.
– Очень интересно, – сказал Г. М., голосом выделив первое слово. – Я считаю, что шкатулка неопасна, но я не специалист. Я обязательно проконсультируюсь с экспертами насчет нее. Но давайте пока сменим тему. Скажите мне, есть ли в комнате мебель работы Лонгваля?
Гай поколебался, затем вдруг решился:
– Да. Думаю, есть. Это подтверждается некоторыми письмами, имеющимися у меня. Но я не могу сказать, какая именно мебель сделана Мартином Лонгвалем.
Преследуя какую-то свою цель, непонятную остальным, Г. М. оставил Гая в покое и обратился к Джудит.
– Входите, мисс, – любезно пригласил он. – Входите, присаживайтесь поудобнее. Если опасаетесь прикасаться к предметам, стоявшим в комнате, то вот стул, который принесли из столовой. Он-то уж точно безопасен. Хм. Если я не ошибаюсь, вы помолвлены с Гиппократом прямоходящим?
– С кем? А!.. – Она поняла, что он сказал про ее жениха что-то обидное, и стала вести себя соответствующе. – Если вы имеете в виду доктора Арнольда, то – да, помолвлена. Но вам совсем необязательно мне грубить. Я знаю, что он вам не нравится. Он говорил мне о вас. Он сказал, что полиция забыла свое место и что он собирается написать жалобу главному комиссару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Мастерс с шумом выдохнул. Терлейн, который еще не пришел в себя, тупо, не моргая, смотрел внутрь шкатулки. Изнутри она была обита выцветшим сукном, и в центре лежал большой медальон; больше ничего не было. Терлейн опустил шкатулку на стол.
– Да, неплохо. – Он старался говорить спокойным голосом. – Игла находит жертву, и – никаких следов. Но в данной шкатулке нет ничего подобного. Или, может быть, я просто не почувствовал…
– Ну, ну! Вы это бросьте! Со шкатулкой все в порядке; я сам ее проверил. В ней нет никаких игл с ядом и никогда не было. Зато в ней имеется кое-что другое: на крышке с внутренней стороны выбиты инициалы мастера, сделавшего ее. М. Л. Я кое-что знаю о мастерах того времени. Пришлось выяснить, когда разбирался со шкатулкой Калиостро. Одним из них был француз, делавший, кроме всего прочего, шкатулки и мебель. Никто о нем ничего не знает, кроме имени, которое он ставил на своих изделиях.
– И как его звали, сэр? – спросил Мастерс.
– Сынок, – сказал Г. М., – его звали Мартин Лонгваль. И сейчас в доме находится кое-кто, чьи первые два имени звучат в точности так же. Как вы думаете, не связывают ли того мастера и нашего друга Равеля родственные отношения?
Никто не успел дать ответ. Яростно хлопнула дверь. Голос, обратившийся к ним, выражал такой гнев, что даже Г. М. круто повернулся на звук.
– Какого черта! – крикнул Гай Бриксгем. – Что вы делаете с этой шкатулкой?
Глава 7
СНОВА ПИКОВЫЙ ТУЗ
Как стало понятно позже, Гаю хватило проницательности, чтобы по растерянному выражению по меньшей мере двух лиц понять, что ничего непоправимого пока что не произошло – что бы, по его мнению, ни являлось непоправимым. Но, несмотря на то что ему почти сразу удалось взять себя в руки, он был бледен и дрожал, как в лихорадке. Он, мягко ступая, пересек комнату, успев вынуть из кармана платок и отереть выступившие на верхней губе капли пота.
Терлейн бессознательно подался назад. При виде Гая он испытал шок, как при неожиданной встрече с ядовитой змеей. Если бы Гай в тот момент протянул ему руку, он не смог бы ее пожать. Да, в нем было что-то змеиное: слишком узкая, слишком медленно двигающаяся голова со слишком высоким лбом; слишком глубокие и подвижные морщины. Даже улыбка – и та была змеиной.
– Простите мою несдержанность, господа, – сказал он, убирая платок. – У меня сложились странные представления о некоторых предметах. Например, если люди, не принадлежащие к моей семье, трогают вещи моих предков, я считаю их поведение чуть ли не богохульством. Ха-ха. – Все время, пока он говорил, его глаза не переставали двигаться за темными стеклами очков. – Так вот она, наконец, – та самая комната. Э… Джудит, входи.
Она стояла в дверях. Они не заметили ее, поскольку все их внимание было обращено на Гая. Она нерешительно и боязливо оглядывала комнату, затем заставила себя успокоиться и шагнула внутрь. Казалось, Джудит подражала – и не слишком успешно – уверенности Арнольда и его манере держать себя. Едва взглянув на молодую женщину, Терлейн почувствовал в своей античной душе невыразимую к ней симпатию. У Джудит Бриксгем были темно-русые волосы, приятное лицо, которое могло быть и таинственно-задумчивым, и беззаботным. У нее была привычка приподнимать одну бровь – тогда ее лицо приобретало очень глубокомысленный вид – и затем улыбнуться, будто вспомнив хорошую, но не очень приличную шутку. В целом, как сразу понял Терлейн, Джудит была выше всяких похвал.
– Да, я хочу войти, – сказала она. – Хочу увидеть все своими глазами. – Синие глаза с сомнением смотрели на Г. М. – Я ведь вам не помешаю?
– Они, без всякого сомнения, чувствуют себя здесь как дома, – сказал Гай. – Не обижайтесь, джентльмены, я ничего не имею против. Но я хочу спросить, так, из любопытства: что вас заинтересовало в этой шкатулке с миниатюрами?
Г. М. мигнул.
– В шкатулке с миниатюрами? – повторил он. – Какое, на мой взгляд, странное название. Позвольте узнать: откуда вам о ней известно?
– Об этой комнате я знаю больше, чем кто-либо, – и уж наверняка больше, чем вы, хоть вы и попали сюда раньше меня. В шкатулке хранятся, если их еще никто не украл, две миниатюры с портретами… членов семьи. Я также могу сказать вам, что сама шкатулка сработана одним из наших предков.
Мастерс надул щеки и воззрился на Гая.
– Вы хотите сказать, сэр, – сказал он, – что Мантлинги находились в родственных отношениях с Мартином Лонгвалем?
Гай был поражен. Он стоял совершенно неподвижно, только морщины вокруг рта шевелились. Нижняя челюсть приобрела уродливый вид, когда у него чуть-чуть приоткрылся рот.
– Вы меня удивили, – пробормотал он наконец. – Скотленд-Ярд, оказывается, знает куда больше, чем думаем мы, простые люди. Итак, вы слышали о Мартине Лонгвале. Я полагаю, сэр Генри, это ваша работа? Да, он наш дальний родственник.
– А мистер Равель тоже ваш родственник? – настаивал Мастерс.
Гай пожат плечами:
– Весьма дальний, как мне представляется. Вы уже осмотрели шкатулку?
Он старался задать вопрос безразличным тоном, настолько безразличным, что его голос чуть задрожал от приложенных усилий. Почему? Терлейн посмотрел на шкатулку. Что же в ней такого? Он бросил взгляд на Г. М. Лицо сэра Генри ничего не выражало, оно было будто вырезано из дерева.
– Очень интересно, – сказал Г. М., голосом выделив первое слово. – Я считаю, что шкатулка неопасна, но я не специалист. Я обязательно проконсультируюсь с экспертами насчет нее. Но давайте пока сменим тему. Скажите мне, есть ли в комнате мебель работы Лонгваля?
Гай поколебался, затем вдруг решился:
– Да. Думаю, есть. Это подтверждается некоторыми письмами, имеющимися у меня. Но я не могу сказать, какая именно мебель сделана Мартином Лонгвалем.
Преследуя какую-то свою цель, непонятную остальным, Г. М. оставил Гая в покое и обратился к Джудит.
– Входите, мисс, – любезно пригласил он. – Входите, присаживайтесь поудобнее. Если опасаетесь прикасаться к предметам, стоявшим в комнате, то вот стул, который принесли из столовой. Он-то уж точно безопасен. Хм. Если я не ошибаюсь, вы помолвлены с Гиппократом прямоходящим?
– С кем? А!.. – Она поняла, что он сказал про ее жениха что-то обидное, и стала вести себя соответствующе. – Если вы имеете в виду доктора Арнольда, то – да, помолвлена. Но вам совсем необязательно мне грубить. Я знаю, что он вам не нравится. Он говорил мне о вас. Он сказал, что полиция забыла свое место и что он собирается написать жалобу главному комиссару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69