Но не буду портить вам аппетит, джентльмены. Приятного аппетита. Соли?
* * *
Моросил мелкий дождь, ветер стал холоднее. Несмотря на усилия Г. М. оживить разговор и его неприлично хорошее настроение, ни Мастерс, ни Терлейн не были расположены к беседе. Крыша в машине Мастерса протекала, что тоже не способствовало веселью. В начале десятого они приехали на Чарльз-стрит, чтобы забрать сэра Джорджа. Он выглядел очень взволнованным, когда забирался на заднее сиденье. У него даже голос охрип. Из кармана он достал телеграмму и передал ее Г. М.
– От нашего эксперта в Дорсете, – отдуваясь, объяснил он. – Десять минут назад получил. Часть объяснения не слишком понятна. Например, что такое «Красный дракон»?
– «Красный дракон»? – повторил Мастерс. Они свернули на Беркли-сквер. Мастерс через плечо Г. М. заглядывал в телеграмму, текст которой тот пытался разобрать при свете индикаторов на приборной панели. – Что за красный дракон? При чем здесь красный дракон?
– О-хо-хо! – сказал Г. М. – Нет, Мастерс! Руки прочь! Дайте старику сегодня позабавиться. Вы можете выпустить кота из мешка, если прочтете это. – Он свернул телеграмму. – По правде говоря, она нам не так уж необходима. Чистая наука часто показывает свою неэффективность на практике. Телеграмма только подтверждает кое-что, о чем я догадался и без нее. Помните, я упоминал…
– Но как согласовать ее со всем остальным? – спросил сэр Джордж. – Я думаю, что начинаю кое о чем догадываться. Г. М., кажется, я понял, почему в нашем деле столько крови – по крайней мере, кажется, что крови много. Мастерс, надпись – Sttuggole faiusque lectuate… – это средневековый заговор против…
– Нет! – прорычал Г. М., запылав праведной яростью. – Я же велел: молчать! Если о чем-то догадываетесь, держите свои соображения при себе.
Все замолчали и так в тишине доехали до Мантлинг-Хаус на Керзон-стрит. Неподалеку остановилась еще одна машина – синего цвета. Из нее выбрались два человека. Пока Г. М. звонил в дверь, Мастерс дал им краткие указания. Оторвавшись от шнурка дверного колокольчика, Г. М. с ног до головы оглядел офицеров в штатском. Он отвел одного из них в сторону и тоже что-то ему сказал – его инструкции, казалось, удивили полисмена. Шортер открыл дверь. Им навстречу вышла сияющая Джудит.
– Вы слышали? – спросила она. – Они собираются освободить Алана! Нам звонил комиссар столичной полиции. – Ее голос срывался от радости. – Он приедет с минуты на минуту. Я держу ужин для него теплым. Он свободен, понимаете? Комиссар сказал, что Алан освобожден за недостатком улик.
На Г. М. ее речь не произвела никакого впечатления.
– Ну-ну! Мы все знаем. Откровенно говоря, я сам звонил Боко и посоветовал ему отпустить Алана. Вы уже известили остальных?
– Да… конечно! Как же иначе?
– Хорошо. Как они восприняли новость?
Джудит широко открыла глаза:
– Восприняли? Обрадовались, конечно. Все, кроме Изабеллы.
– Ясно. А где сейчас Изабелла?
– Наверху, в своей гостиной. С ней доктор Пелем и Юджин. Как вы и распорядились. Остальные еще ужинают. Вы присоединитесь к ним?
Вошедшие сняли шляпы и плащи. Отдавая плащ Шортеру, Терлейн заметил, что у дворецкого сильно дрожат руки. Мрачная атмосфера дома Мантлингов снова окутала его, но на сей раз стрелки часов медленно ползли к финалу. Глядя в ясные глаза Джудит, Терлейн улыбался, хотя в горле у него пересохло. Он поспешил в столовую, куда уже направились Г. М., сэр Джордж и Мастерс.
В столовой все было как в тот вечер, за исключением того, что большинство стульев теперь были пусты. На столе коптили свечи, все так же утопая в воске; огонь в камине погас. Равель и Карстерс смотрели друг на друга через стол, но теперь в их взглядах читалась враждебность. Больше никого не было. Белые двойные двери, ведущие во «вдовью комнату», были закрыты. Когда компания, возглавляемая Г. М., появилась в дверях, вилка Равеля со звоном упала на тарелку.
– Добрый вечер, – с деланым безразличием поздоровался Г. М. – Уже поужинали? Тогда кто-нибудь, пожалуйста, пойдите во «вдовью комнату» и включите там газ. Я хочу продемонстрировать вам, как умер Бендер.
Воцарилась тишина. Джудит, с бледным лицом, стала отодвигаться от Г. М. и остановилась, только вжавшись спиной в стол.
– Вы не…
– Я не шучу, – сказал Г. М., – особенно кое для кого. Мастерс, зажгите свет; найдите что-нибудь, на что можно встать. В вашем портфеле все улики? Хорошо! Пойдемте.
Терлейну становилось все хуже и хуже. Он видел, что Мастерсу тоже не нравится перспектива идти в ту комнату в темноте, хотя он и попытался улыбнуться, распахнув двойные двери. Оставшись у дверей, они слышали, как Мастерс старается добраться до газовых рожков. Затем из комнаты выплеснулся свет, а вслед за ним донесся глухой стук – это Мастерс спрыгнул со стола. Вытирая со лба пот, он вернулся в столовую.
– Сцена подготовлена, сэр, – мрачно сказал он. – Что теперь?
– Не нравится мне все это, – заявил Равель. И бросил салфетку на стол. – Это выглядит как… ловушка. Ее для кого-то приготовили, и непонятно – для кого.
– Да, кто-то в нее попадется, – согласился Карстерс, натянуто улыбаясь. – Но только не Алан. Мы знаем, что сказал комиссар. Так-то. Я готов.
Они прошли во «вдовью комнату». Джудит не позволила Терлейну взять ее за руку. В комнате прибрали, оставив почему-то рваный ковер. Кровать, с которой сняли постельное белье и матрац, выглядела как разобранная лодка. Разбитую мебель убрали, стол выровняли и расставили вокруг него оставшиеся кресла.
– Четыре кресла всего осталось, – задумчиво сказал Г. М. – Принесите еще стульев, будьте добры. Я хочу, чтобы все сидели. Я хочу, чтобы всем было удобно. Подождите! Кресло «Месье де Париж» сломано, поэтому поставьте какой-нибудь стул на то место, где оно стояло вчера вечером. У стола… на одной линии с окном… вот так. Хм. Мистер Равель, не хотите ли сесть на него? Хорошо! Вы сидите как раз на том месте, где сидел Бендер, когда яд убил его…
Равель подпрыгнул. Его исцарапанное лицо было бледным как мел.
– Все хорошо, сэр, – бесцветным голосом сказал Мастерс. – Никакой опасности нет.
Он положил свою большую руку на плечо Равеля и насильно усадил его обратно на стул – будто заправлял чертика в табакерку. Затем он открыл портфель и принялся опустошать его, раскладывая предметы на столе. Карстерс ушел за стульями. На полированном атласном дереве выстроился ряд довольно мрачных вещей: шприц для подкожных инъекций, окровавленный нож, закрытый пробкой пузырек, фляжка, смятая девятка пик, пергаментный свиток, кусок черной нити. Странные улики странного дела, которое подходило к концу.
Г. М. развалился в кресле, не спеша раскурил трубку и чубуком указал на предметы.
– Посмотрите на них, – сказал он. – Жалкие останки двух самых подлых преступлений из всех, что я имел несчастье расследовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
* * *
Моросил мелкий дождь, ветер стал холоднее. Несмотря на усилия Г. М. оживить разговор и его неприлично хорошее настроение, ни Мастерс, ни Терлейн не были расположены к беседе. Крыша в машине Мастерса протекала, что тоже не способствовало веселью. В начале десятого они приехали на Чарльз-стрит, чтобы забрать сэра Джорджа. Он выглядел очень взволнованным, когда забирался на заднее сиденье. У него даже голос охрип. Из кармана он достал телеграмму и передал ее Г. М.
– От нашего эксперта в Дорсете, – отдуваясь, объяснил он. – Десять минут назад получил. Часть объяснения не слишком понятна. Например, что такое «Красный дракон»?
– «Красный дракон»? – повторил Мастерс. Они свернули на Беркли-сквер. Мастерс через плечо Г. М. заглядывал в телеграмму, текст которой тот пытался разобрать при свете индикаторов на приборной панели. – Что за красный дракон? При чем здесь красный дракон?
– О-хо-хо! – сказал Г. М. – Нет, Мастерс! Руки прочь! Дайте старику сегодня позабавиться. Вы можете выпустить кота из мешка, если прочтете это. – Он свернул телеграмму. – По правде говоря, она нам не так уж необходима. Чистая наука часто показывает свою неэффективность на практике. Телеграмма только подтверждает кое-что, о чем я догадался и без нее. Помните, я упоминал…
– Но как согласовать ее со всем остальным? – спросил сэр Джордж. – Я думаю, что начинаю кое о чем догадываться. Г. М., кажется, я понял, почему в нашем деле столько крови – по крайней мере, кажется, что крови много. Мастерс, надпись – Sttuggole faiusque lectuate… – это средневековый заговор против…
– Нет! – прорычал Г. М., запылав праведной яростью. – Я же велел: молчать! Если о чем-то догадываетесь, держите свои соображения при себе.
Все замолчали и так в тишине доехали до Мантлинг-Хаус на Керзон-стрит. Неподалеку остановилась еще одна машина – синего цвета. Из нее выбрались два человека. Пока Г. М. звонил в дверь, Мастерс дал им краткие указания. Оторвавшись от шнурка дверного колокольчика, Г. М. с ног до головы оглядел офицеров в штатском. Он отвел одного из них в сторону и тоже что-то ему сказал – его инструкции, казалось, удивили полисмена. Шортер открыл дверь. Им навстречу вышла сияющая Джудит.
– Вы слышали? – спросила она. – Они собираются освободить Алана! Нам звонил комиссар столичной полиции. – Ее голос срывался от радости. – Он приедет с минуты на минуту. Я держу ужин для него теплым. Он свободен, понимаете? Комиссар сказал, что Алан освобожден за недостатком улик.
На Г. М. ее речь не произвела никакого впечатления.
– Ну-ну! Мы все знаем. Откровенно говоря, я сам звонил Боко и посоветовал ему отпустить Алана. Вы уже известили остальных?
– Да… конечно! Как же иначе?
– Хорошо. Как они восприняли новость?
Джудит широко открыла глаза:
– Восприняли? Обрадовались, конечно. Все, кроме Изабеллы.
– Ясно. А где сейчас Изабелла?
– Наверху, в своей гостиной. С ней доктор Пелем и Юджин. Как вы и распорядились. Остальные еще ужинают. Вы присоединитесь к ним?
Вошедшие сняли шляпы и плащи. Отдавая плащ Шортеру, Терлейн заметил, что у дворецкого сильно дрожат руки. Мрачная атмосфера дома Мантлингов снова окутала его, но на сей раз стрелки часов медленно ползли к финалу. Глядя в ясные глаза Джудит, Терлейн улыбался, хотя в горле у него пересохло. Он поспешил в столовую, куда уже направились Г. М., сэр Джордж и Мастерс.
В столовой все было как в тот вечер, за исключением того, что большинство стульев теперь были пусты. На столе коптили свечи, все так же утопая в воске; огонь в камине погас. Равель и Карстерс смотрели друг на друга через стол, но теперь в их взглядах читалась враждебность. Больше никого не было. Белые двойные двери, ведущие во «вдовью комнату», были закрыты. Когда компания, возглавляемая Г. М., появилась в дверях, вилка Равеля со звоном упала на тарелку.
– Добрый вечер, – с деланым безразличием поздоровался Г. М. – Уже поужинали? Тогда кто-нибудь, пожалуйста, пойдите во «вдовью комнату» и включите там газ. Я хочу продемонстрировать вам, как умер Бендер.
Воцарилась тишина. Джудит, с бледным лицом, стала отодвигаться от Г. М. и остановилась, только вжавшись спиной в стол.
– Вы не…
– Я не шучу, – сказал Г. М., – особенно кое для кого. Мастерс, зажгите свет; найдите что-нибудь, на что можно встать. В вашем портфеле все улики? Хорошо! Пойдемте.
Терлейну становилось все хуже и хуже. Он видел, что Мастерсу тоже не нравится перспектива идти в ту комнату в темноте, хотя он и попытался улыбнуться, распахнув двойные двери. Оставшись у дверей, они слышали, как Мастерс старается добраться до газовых рожков. Затем из комнаты выплеснулся свет, а вслед за ним донесся глухой стук – это Мастерс спрыгнул со стола. Вытирая со лба пот, он вернулся в столовую.
– Сцена подготовлена, сэр, – мрачно сказал он. – Что теперь?
– Не нравится мне все это, – заявил Равель. И бросил салфетку на стол. – Это выглядит как… ловушка. Ее для кого-то приготовили, и непонятно – для кого.
– Да, кто-то в нее попадется, – согласился Карстерс, натянуто улыбаясь. – Но только не Алан. Мы знаем, что сказал комиссар. Так-то. Я готов.
Они прошли во «вдовью комнату». Джудит не позволила Терлейну взять ее за руку. В комнате прибрали, оставив почему-то рваный ковер. Кровать, с которой сняли постельное белье и матрац, выглядела как разобранная лодка. Разбитую мебель убрали, стол выровняли и расставили вокруг него оставшиеся кресла.
– Четыре кресла всего осталось, – задумчиво сказал Г. М. – Принесите еще стульев, будьте добры. Я хочу, чтобы все сидели. Я хочу, чтобы всем было удобно. Подождите! Кресло «Месье де Париж» сломано, поэтому поставьте какой-нибудь стул на то место, где оно стояло вчера вечером. У стола… на одной линии с окном… вот так. Хм. Мистер Равель, не хотите ли сесть на него? Хорошо! Вы сидите как раз на том месте, где сидел Бендер, когда яд убил его…
Равель подпрыгнул. Его исцарапанное лицо было бледным как мел.
– Все хорошо, сэр, – бесцветным голосом сказал Мастерс. – Никакой опасности нет.
Он положил свою большую руку на плечо Равеля и насильно усадил его обратно на стул – будто заправлял чертика в табакерку. Затем он открыл портфель и принялся опустошать его, раскладывая предметы на столе. Карстерс ушел за стульями. На полированном атласном дереве выстроился ряд довольно мрачных вещей: шприц для подкожных инъекций, окровавленный нож, закрытый пробкой пузырек, фляжка, смятая девятка пик, пергаментный свиток, кусок черной нити. Странные улики странного дела, которое подходило к концу.
Г. М. развалился в кресле, не спеша раскурил трубку и чубуком указал на предметы.
– Посмотрите на них, – сказал он. – Жалкие останки двух самых подлых преступлений из всех, что я имел несчастье расследовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69