Это мое золотое правило, а я не привыкла изменять своим правилам.
Остановившись неподалеку от скопления громко смеющихся, возбужденных людей, я улыбнулась и на несколько секунд закрыла глаза… Из глубины огромного торта раздался страшный, оглушающий взрыв, который потряс своей чудовищной силой и откинул меня обратно к террасе. Когда стало тихо, я по-прежнему лежала на траве лицом вниз, но все же ощущала, что мой мозг работает только вполсилы. Черный туман заполнил все видимое пространство. Здесь больше не пахло широким беззаботным торжеством… Здесь пахло гарью, а проще говоря, тут пахло смертью… Это был тошнотворный запах, от которого слезились глаза и чудовищно кружилась голова.
Застонав, я с трудом подняла голову и с ужасом посмотрела на страшную картину, которая предстала моему взору. Слезы покатились из глаз, а сердце защемило с такой силой, что мне даже показалось, что я не смогу справиться с этой болью. Я вновь положила голову на траву и опять закрыла глаза. Я больше не хотела их открывать, потому что я не хотела увидеть еще раз то, что увидела совеем недавно. Я боялась, я очень боялась…
Если я осталась жива. Значит, я родилась во второй раз. Готова ли я морально к тому, чтобы родиться во второй раз? Мне показалось, что нет. Слишком много испытаний для такой женщины, как я. Слишком много. Говорят, что нам дано ровно столько испытаний, сколько мы можем вынести. А еще я слышала, что Господь Бог испытывает тех, кого любит. Значит, Бог меня любит. Любит… Только любовь у него какая-то странная. Ой, странная…
И все же я родилась во второй раз. Только вот для чего я родилась вновь? Для счастья или для горя? Если в первый раз я родилась для счастья, то, значит, во второй раз я вое кресла для горя… Я должна вновь открыть глаза и посмотреть на то, что произошло, еще раз. Я должна это сделать, как бы плохо мне от этого ни было. А еще я должна жить дальше… Если Бог второй раз подарил мне жизнь, значит, я должна принять этот дар и продолжать жить… Собрав свою силу воли, я встала и кинулась к кустам роз. Наверное, я просто обезумела, но я ползала по кустам, раздирая в кровь лицо, руки и ноги, и пыталась найти того, кто предупреждал меня о взрыве.
— Эй ты, террорист хренов! Ты где? Ты что, сволочь, наделал?! Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Дрянь такая!!! Тебе что, выродок, заняться больше нечем?!
Но в кустах никого не было. Хоть убей — в кустах никого не было… Я громко зарыдала, обхватила колени руками и принялась глотать собственные слезы. Затем поняла, что не могу оставаться в этом доме даже на минуту. Просто не могу и все. Я должна уехать отсюда немедленно, и уехать как можно быстрее и как можно дальше. Через несколько минут к дому приедет целая куча милицейских машин и «скорых». Тут будут искать живых и одновременно считать мертвых. Я не хочу при этом присутствовать. Не хочу и имею на это полное право.
Глава 4
Добежав до ворот, я увидела тот самый «Мерседес», на котором меня привез Михаил в этот злосчастный дом, и удивилась тому, что дверь машины оказалась незакрытой. Не раздумывая, я быстро открыла дверцу и облегченно вздохнула. Ключи торчали прямо в машине. Хотя даже если бы в машине не было ключей, я бы все равно смогла ее завести. Это несложно. Этому научил меня друг юности, один из моих многочисленных неперспективных женихов, который специализировался на угоне машин. Он всегда говорил мне о том, что самое сложное это — попасть в машину, а дальше все проще пареной репы. Необходимо выдернуть нужные проводки и умело их соединить.
Но сейчас мне не пришлось вспоминать уроки юности — мотор завелся и так. Выскочив из заведенной машины, я бросилась к закрытым воротам, завязанным на тоненькую проволоку, и моментально ее развязала. Затем вновь села в машину и, так и не сумев унять страшную дрожь, охватившую все мое тело, выехала прочь из этого кошмарного места.
Мне казалось, что все это сон, что стоит мне напрячься и открыть глаза, как все плохое улетучится, а со мной останется только хорошее. Потому что мне редко снятся плохие сны… Очень редко… Как только навстречу мне промчалось несколько машин «скорой помощи» с громко включенными сиренами, я поняла, что это не сон, что эта суровая реальность, в которой мне довелось побывать.
Я прибавила газу и повела машину более уверенно по ночной, совершенно безлюдной дороге. Доехав до своего дома, я остановила машину у своего подъезда и выключила мотор. Вот и все… Вот и все… Хорошенькая поездка получилась. Сумочку со своим мобильным телефоном и четырьмя тысячами долларов я оставила в этом злосчастном доме, в комнате для гостей… Думала, заберу, когда вечеринка кончится… Забрала, называется. Ни денег, ни телефона… Зато прихватила чужую машину, которую мне обязательно придется вернуть. Я не боялась оставлять такую дорогую тачку у своего подъезда, потому что я жила в одном из самых элитных московских домов и территория, прилегающая к дому, тщательно охранялась. Я сидела в машине как мумия и прокручивала в своей голове все события, произошедшие со мной совсем недавно. Прямо сценарий для фильма ужасов… Не жизнь, а малина. Тупо посмотрев на бардачок, я зачем-то его открыла и чуть было не потеряла сознание. Весь бардачок сверху донизу был забит пачками аккуратно сложенных стодолларовых купюр, о совокупной сумме которых мне было даже страшно подумать. Достав одну пачку, я повертела ее в руках и чуть было не лишилась дара речи. Где ж это видано, чтобы во дворе стоял открытый настежь «мерс», под завязку набитый баксами?!
Достав одну купюру я потрогала ее далеко не гладкую поверхность, чтобы убедиться в ее подлинности. Затем включила в салоне свет и поднесла ее к лампочке. То, что доллары не были фальшивками, не вызывало сомнений. Быстро выключив свет, я огляделась по сторонам и мысленно поругала себя за неосторожность. Меня могли увидеть соседи. Хорошенькое дело — сидеть ночью в чужом автомобиле и рассматривать доллары, поднося их к свету.
Недолго раздумывая, я судорожно принялась перекладывать пачки долларов на сиденье, испуганно вглядываясь в темные соседские окна. Мне даже показалось, что я сижу на всеобщем обозрении, что люди за соседскими окнами не спят, а пристально следят за каждым моим движением. Переложив все пачки до одной, я взяла сложенный пакет, лежащий на дне бардачка, и принялась перекладывать деньги туда. Пакет получился почти полным. Затем набрала в грудь побольше воздуха и, прижав пакет прямо к сердцу, выскочила из машины.
Зайдя в подъезд, я остановилась у окошка дежурной и, пряча пакет за спину, постаралась изобразить что-то наподобие улыбки.
— Здравствуйте, тетя Валя.
— Здравствуйте, Анечка. У вас что-то случилось? Дежурная смотрела на меня таким удивленным взглядом, что даже приподняла очки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Остановившись неподалеку от скопления громко смеющихся, возбужденных людей, я улыбнулась и на несколько секунд закрыла глаза… Из глубины огромного торта раздался страшный, оглушающий взрыв, который потряс своей чудовищной силой и откинул меня обратно к террасе. Когда стало тихо, я по-прежнему лежала на траве лицом вниз, но все же ощущала, что мой мозг работает только вполсилы. Черный туман заполнил все видимое пространство. Здесь больше не пахло широким беззаботным торжеством… Здесь пахло гарью, а проще говоря, тут пахло смертью… Это был тошнотворный запах, от которого слезились глаза и чудовищно кружилась голова.
Застонав, я с трудом подняла голову и с ужасом посмотрела на страшную картину, которая предстала моему взору. Слезы покатились из глаз, а сердце защемило с такой силой, что мне даже показалось, что я не смогу справиться с этой болью. Я вновь положила голову на траву и опять закрыла глаза. Я больше не хотела их открывать, потому что я не хотела увидеть еще раз то, что увидела совеем недавно. Я боялась, я очень боялась…
Если я осталась жива. Значит, я родилась во второй раз. Готова ли я морально к тому, чтобы родиться во второй раз? Мне показалось, что нет. Слишком много испытаний для такой женщины, как я. Слишком много. Говорят, что нам дано ровно столько испытаний, сколько мы можем вынести. А еще я слышала, что Господь Бог испытывает тех, кого любит. Значит, Бог меня любит. Любит… Только любовь у него какая-то странная. Ой, странная…
И все же я родилась во второй раз. Только вот для чего я родилась вновь? Для счастья или для горя? Если в первый раз я родилась для счастья, то, значит, во второй раз я вое кресла для горя… Я должна вновь открыть глаза и посмотреть на то, что произошло, еще раз. Я должна это сделать, как бы плохо мне от этого ни было. А еще я должна жить дальше… Если Бог второй раз подарил мне жизнь, значит, я должна принять этот дар и продолжать жить… Собрав свою силу воли, я встала и кинулась к кустам роз. Наверное, я просто обезумела, но я ползала по кустам, раздирая в кровь лицо, руки и ноги, и пыталась найти того, кто предупреждал меня о взрыве.
— Эй ты, террорист хренов! Ты где? Ты что, сволочь, наделал?! Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Дрянь такая!!! Тебе что, выродок, заняться больше нечем?!
Но в кустах никого не было. Хоть убей — в кустах никого не было… Я громко зарыдала, обхватила колени руками и принялась глотать собственные слезы. Затем поняла, что не могу оставаться в этом доме даже на минуту. Просто не могу и все. Я должна уехать отсюда немедленно, и уехать как можно быстрее и как можно дальше. Через несколько минут к дому приедет целая куча милицейских машин и «скорых». Тут будут искать живых и одновременно считать мертвых. Я не хочу при этом присутствовать. Не хочу и имею на это полное право.
Глава 4
Добежав до ворот, я увидела тот самый «Мерседес», на котором меня привез Михаил в этот злосчастный дом, и удивилась тому, что дверь машины оказалась незакрытой. Не раздумывая, я быстро открыла дверцу и облегченно вздохнула. Ключи торчали прямо в машине. Хотя даже если бы в машине не было ключей, я бы все равно смогла ее завести. Это несложно. Этому научил меня друг юности, один из моих многочисленных неперспективных женихов, который специализировался на угоне машин. Он всегда говорил мне о том, что самое сложное это — попасть в машину, а дальше все проще пареной репы. Необходимо выдернуть нужные проводки и умело их соединить.
Но сейчас мне не пришлось вспоминать уроки юности — мотор завелся и так. Выскочив из заведенной машины, я бросилась к закрытым воротам, завязанным на тоненькую проволоку, и моментально ее развязала. Затем вновь села в машину и, так и не сумев унять страшную дрожь, охватившую все мое тело, выехала прочь из этого кошмарного места.
Мне казалось, что все это сон, что стоит мне напрячься и открыть глаза, как все плохое улетучится, а со мной останется только хорошее. Потому что мне редко снятся плохие сны… Очень редко… Как только навстречу мне промчалось несколько машин «скорой помощи» с громко включенными сиренами, я поняла, что это не сон, что эта суровая реальность, в которой мне довелось побывать.
Я прибавила газу и повела машину более уверенно по ночной, совершенно безлюдной дороге. Доехав до своего дома, я остановила машину у своего подъезда и выключила мотор. Вот и все… Вот и все… Хорошенькая поездка получилась. Сумочку со своим мобильным телефоном и четырьмя тысячами долларов я оставила в этом злосчастном доме, в комнате для гостей… Думала, заберу, когда вечеринка кончится… Забрала, называется. Ни денег, ни телефона… Зато прихватила чужую машину, которую мне обязательно придется вернуть. Я не боялась оставлять такую дорогую тачку у своего подъезда, потому что я жила в одном из самых элитных московских домов и территория, прилегающая к дому, тщательно охранялась. Я сидела в машине как мумия и прокручивала в своей голове все события, произошедшие со мной совсем недавно. Прямо сценарий для фильма ужасов… Не жизнь, а малина. Тупо посмотрев на бардачок, я зачем-то его открыла и чуть было не потеряла сознание. Весь бардачок сверху донизу был забит пачками аккуратно сложенных стодолларовых купюр, о совокупной сумме которых мне было даже страшно подумать. Достав одну пачку, я повертела ее в руках и чуть было не лишилась дара речи. Где ж это видано, чтобы во дворе стоял открытый настежь «мерс», под завязку набитый баксами?!
Достав одну купюру я потрогала ее далеко не гладкую поверхность, чтобы убедиться в ее подлинности. Затем включила в салоне свет и поднесла ее к лампочке. То, что доллары не были фальшивками, не вызывало сомнений. Быстро выключив свет, я огляделась по сторонам и мысленно поругала себя за неосторожность. Меня могли увидеть соседи. Хорошенькое дело — сидеть ночью в чужом автомобиле и рассматривать доллары, поднося их к свету.
Недолго раздумывая, я судорожно принялась перекладывать пачки долларов на сиденье, испуганно вглядываясь в темные соседские окна. Мне даже показалось, что я сижу на всеобщем обозрении, что люди за соседскими окнами не спят, а пристально следят за каждым моим движением. Переложив все пачки до одной, я взяла сложенный пакет, лежащий на дне бардачка, и принялась перекладывать деньги туда. Пакет получился почти полным. Затем набрала в грудь побольше воздуха и, прижав пакет прямо к сердцу, выскочила из машины.
Зайдя в подъезд, я остановилась у окошка дежурной и, пряча пакет за спину, постаралась изобразить что-то наподобие улыбки.
— Здравствуйте, тетя Валя.
— Здравствуйте, Анечка. У вас что-то случилось? Дежурная смотрела на меня таким удивленным взглядом, что даже приподняла очки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80