— Не буду.
— Мне уже и самой стало интересно, что исчезло из твоего «Мерседеса». У нас вообще-то двор хорошо охраняется. Машины еще ни разу никто не вскрывал. Говори, коли начал.
— В бардачке кто-то побывал.
— В бардачке?!
— Да там у меня один договор лежал. Правда, он не такой уж и важный. Я его уже переделал и…
— И что еще?
— И денег немного.
— Надо же. У тебя в бардачке были деньги?
— Да, мелочевка, я же тебе сказал.
— У нас с тобой само слово «мелочевка» имеет разнос значение. Сколько по твоим понятиям мелочевка?!
— Немного.
— Не тяни резину. Я устала. Сколько?
— Договор лежал в клеенчатой папке. Там же квитанция. Ее нужно было оплатить. К квитанции были прикреплены скрепкой полторы тысячи. Я специально подготовил к оплате.
— Полторы тысячи чего? Долларов?
— Рублей. Я же тебе сказал, что пропала мелочевка.
— А что у тебя еще пропало?
— Больше ничего.
— Что, у тебя в бардачке больше ничего не было?
— Не было.
Я смотрела на Михаила злобными глазами и чувствовала, что прихожу в бешенство. Этот человек в открытую надо мной издевается. Просто стоит, смотрит мне в лицо и издевается. Только непонятно, на что он меня испытывает и чего добивается. Мне захотелось отвесить ему звонкую пощечину, потрясти за грудки или на худой конец наговорить гадостей.
— Ой, совсем забыл. У меня еще что-то пропало, — издевательски вспомнил Михаил.
— Что?!
— Огнетушитель.
— Огнетушитель?!
— Нуда.
— Какой?
Автомобильный. Маленький. Я его месяц назад купил, а то гаишники иногда на дорогах цепляются. Аптечку проверяют, огнетушитель. Думаю, дай куплю. Что деньгами-то сорить без толку. Я уже устал штрафы платить. Они все думают, что, если машина дорогая, значит, денег много. Машина-то у меня, конечно, дорогая, да и деньги водятся. Только деньги свои я считаю. Это все вранье, что богатые денег не считают. Все они считают, уж поверь мне.
При слове «деньги» Михаил посмотрел на меня многозначительным взглядом и как-то особенно выделил его в своей речи.
— Значит, говоришь, что у тебя огнетушитель пропал?
— Да хрен с ним. Я себе новый куплю. Он какой-то неудобный был. Из него пена плохо шла.
— Ах, из него еще и пена плохо шла?!
— Очень плохо шла. Его кто-то в багажнике свистнул. Ну и черт с ним.
— Тебе его жалко?
— Кого?
— Ну огнетушитель-то твой, будь он неладен?
— Я же тебе сказал, что мне на него наплевать.
Я встала в позу и усмехнулась невозмутимому Михаилу.
— А ты случайно не думаешь, что это я твой огнетушитель на пару с договором подрезала?!
— Ты что такое говоришь, Анька?!
— Анька, знаешь, где?!
— Ой, извини, Анна.
— А мне почему-то показалось, что ты подозреваешь меня.
— Да ну что ты. Ты же самая честная женщина из всех, кого я только встречал. Честнее тебя не бывает. Ты никогда в жизни даже рубля чужого не взяла.
Услышав последнюю фразу, произнесенную не без доли сарказма, я почувствовала, как обмякло мое тело, и чуть было не повалилась на пол.
— Михаил, а ты законченная задница. Если бы у меня был пистолет, я бы обязательно тебя застрелила.
— А зачем тебе меня стрелять, если ты просто можешь меня любить.
В этот момент Михаил навалился на меня всем своим телом и принялся целовать. Я стала колотить его кулаками по спине, но это нисколечко не помогало.
— Немедленно прекрати! Слышишь, немедленно прекрати!
— Анна, ну пожалуйста…
— Я сказала тебе: прекрати!
Но Михаил совершенно меня не слышал, а может быть, просто не хотел слушать. Я чувствовала себя разбитой и поняла, что уже просто не могу сопротивляться его настойчивым ласкам.
— Я брожу по этому дому как дурак и смотрю на все те места, где мы занимались любовью, — зашептал мне на ухо Михаил и окончательно повалил меня на пол. — Я еще никогда и ни с кем так отчаянно и страстно не занимался любовью. Мы ведь занимались с тобой ею везде, разве что только не на люстре. Под дождем, на улице, на капоте машины, в ванной, на полу и даже на унитазе. Ты это помнишь? Я помню все… Я помню все до мельчайших подробностей… Я вспоминаю это каждую ночь. Я даже запил.
— Вот в том-то и дело, что ты запил. Я не могу заниматься сексом с пьяным мужчиной. Просто не могу, и все.
— Анна, с тобой невозможно быть трезвым. С тобой всегда будешь пьяным…
Я вдруг подумала о Максе и о том, что, наверное, он уже принял ванну и ужинает со своей женой и своим ребенком в домашней рубашке и точно таких же домашних брюках… Она сделала салат, пожарила картошки и вертит перед ним задницей в коротком халатике. Макс держит на коленях ребенка и шутливо шлепает свою женушку по добротной домашней заднице, называя ее замечательной женой и такой же замечательной хозяйкой…
— Господи, как же я тебя хочу.. Как хочу…— шептал Михаил и, повалив меня на пол, стал расстегивать мои многочисленные пуговицы.
Я по-прежнему пыталась его оттолкнуть, но он не поддавался. И вдруг, сама того не желая, я уступила, и мы занялись любовью. Мы занимались ею слишком громко, слишком отчаянно и слишком страстно. Мы плакали, кричали, умоляли, посылали проклятья и себе и друг другу, своей судьбе и тем, кто подтолкнул нас к тому, что мы сейчас делали.
Когда все было кончено, мы лежали опустошенные и оба смотрели куда-то вдаль.
Глава 20
— Привет, — тихо сказал Михаил и поднял голову.
— Привет, — так же тихо ответила я и посмотрела на свою мятую, лежащую рядом со мной одежду.
— Анька, я без тебя не могу…
— Анька, знаешь, где?!
— Хорошо. Если тебе так не нравится, то я буду называть тебя Анной. Только ради бога не говори, чтобы я стоял к тебе в очереди за автографом.
— Не буду говорить.
— И еще не проси, пожалуйста, чтобы я называл тебя Анной Петровной.
— Не буду просить, — громко рассмеялась я и закинула ногу за ногу.
— Анна, а что ты ко мне с моим «Мерседесом»-то пристала, а?
Михаил сел рядом и даже при свете мерцающих свечей я видела, как он рассматривает мое тело.
— Ничего я не пристала. Просто я нашла в бардачке сто рублей и подумала, что они тебе нужны, а оказывается, что нет.
— Ты нашла в бардачке сто рублей?
— Нашла.
— И ты хочешь мне их вернуть? — как-то недобро усмехнулся Михаил.
— Теперь уже нет. Я их истратила.
— Истратила?!
— Истратила.
— Да какое ты имела право истратить мои сто рублей?! — Михаил рассмеялся, но это выглядело как-то неестественно и уж чересчур наигранно.
— Не обеднеешь. Для тебя полторы тысячи рублей мелочевка, а уж сто рублей и подавно.
Михаил встал с пола и сразу помог встать мне.
— Аня, я пойду в душ первым, а ты пока, если тебя, конечно, не затруднит, свари кофе.
— А свет можно включить?
— Конечно, включай.
Как только Михаил скрылся в дверях ванной комнаты, я быстро оделась и щелкнула выключателем. Затем принялась включать свет везде, в каждой из комнат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80