Выдернув очередной сорняк, Эвери бросила его в кучу и с грустью подумала о том, что работа в саду не улучшает ее настроения. Раньше это занятие всегда действовало на нее умиротворяюще. Но раньше ей никогда не доводилось залечивать разбитое сердце. У нее никогда не было любовника. И ей никогда не приходилось беспокоиться за брата, которого заставляют жениться против его воли. Видно, прополки недостаточно, чтобы успокоить ее сомнения и страхи даже на короткое время. Если бы у нее было побольше ума, продолжала она размышлять, она бы захлопнула дверь у Камерона перед носом, когда он к ней приходит, или спихнула его с кровати. Он по-прежнему ни словом не обмолвился, что любит ее, и не давал никаких обещаний на будущее. Она имела полное право повернуться к нему спиной. Но в то же время она знала, что никогда этого не сделает. Эвери ненавидела себя за то, что позволяет этому человеку вить из себя веревки, однако сомневалась, что сумеет преодолеть свою тягу к нему. Кроме того, если бы она спихнула его с кровати, она бы не смогла осуществить свой план: любить Камерона так самозабвенно, чтобы он не смог жить без ее ласк и уговорил ее остаться с ним. Но как же ей хотелось, чтобы он любым способом дал ей понять, что она затронула его сердце! Это дало бы ей крошечную надежду на будущее рядом с ним. Взглянув на небо, Эвери поняла, что пора переодеваться к ужину. Она поднялась с колен и, окинув себя взглядом, с улыбкой подумала о том, что отмываться ей придется очень долго. Повернувшись, чтобы идти в замок, Эвери чуть не налетела на Камерона.
— Я как раз собиралась вымыться перед ужином, — смутилась она и, вытерев руки о передник, досадливо поморщилась: он оказался таким же грязным, как и ее руки.
— В саду осталась еще грязь? — с усмешкой поинтересовался Камерон.
— Я занималась прополкой, а поскольку сорняки не с меня ростом, а гораздо ниже, приходилось ползать на коленях.
— Оно и видно.
— Ты пришел, чтобы что-то мне сказать или полюбоваться тем, как отвратительно я выгляжу?
— Ну что ты, детка, ты выглядишь потрясающе. Камерон наклонился к ней и, внимательно оглядев ее лицо, нахмурился.
— Что-то не так? — встревожилась Эвери.
— Все так. Просто я пытаюсь отыскать хоть крошечное чистое местечко, куда можно было бы тебя поцеловать.
— Противный! — Обойдя вокруг Камерона, Эвери направилась к замку, бросив на ходу: — И все-таки ты пришел, чтобы мне что-то сказать.
— Да. Твой брат приезжает завтра утром, — тихо произнес Камерон и заметил, как Эвери замедлила шаг.
— И меня увезут? — спросила Эвери, входя в замок и радуясь тому, что голос ее звучит спокойно.
— Да. Ты с Джиллианой уедешь с людьми Пейтона, которых за вами пришлют.
— А мои родители тоже приедут?
— Нет. Они решили, что будет лучше, если Пейтон приедет один. Твой брат войдет в замок в сопровождении Малыша Роба и Колина, а вас с Джиллианой отправят к тем людям, которые будут его сопровождать.
Остановившись у подножия лестницы, Эвери наконец подняла голову и взглянула на Камерона.
— Прежде чем я уеду из Кейнмора, мне бы хотелось хоть несколько минут побыть с братом наедине. Я не виделась с ним много месяцев и, учитывая сложившиеся обстоятельства, могу не увидеть его еще очень долго.
— Что ж, вполне законное желание.
Эвери повернулась к лестнице и увидела Кэтрин, с ужасом смотревшую на нее. Похоже, сестрица Камерона ни разу в жизни не была такой грязной, как она. Неудивительно. Уж она-то не станет заниматься прополкой.
— Ты что, вывалял свою игрушку в грязи, братец? — ядовито ухмыльнулась Кэтрин.
Камерон напрягся. Не успел он что-то сказать, как Эвери подскочила к Кэтрин, обхватила ее лицо руками и, не обращая внимания на вопль ужаса, который та издала, расцеловала в обе щеки и порывисто обняла. Решив, что как следует поделилась с сестрой Камерона грязью, она выпустила опешившую девицу из объятий.
— Я буду по тебе скучать, Кэтрин, — невинно протянула она и широко раскрыла глаза от изумления: таких отборных ругательств, как те, которыми наградила ее эта особа, она еще никогда не слышала. — К несчастью, мои чувства остались без ответа, — вздохнула Эвери, поворачиваясь к Камерону; тот заливался беззвучным смехом. — Не смогла удержаться, — пояснила она.
— Детка, если бы ты не была грязная как черт, я бы тебя поцеловал. Иди мыться. — И, глядя, как Эвери поднимается по лестнице, тихонько спросил: — Хочешь поужинать со мной в моей комнате?
Эвери знала, что есть только одна причина, по которой он приглашает ее к себе: он хочет провести их последнюю ночь, занимаясь любовью до тех пор, пока у них хватит сил. Она решила послать его ко всем чертям.
— Да, — услышала она свой голос. — Я буду у тебя через час. — Она окинула себя брезгливым взглядом. — А лучше через два.
Эвери стояла, завернувшись в простыню, и придирчиво разглядывала свою рубашку. В этот момент в дверь постучали, и она рассеянно отозвалась на стук, а когда вошла Энни, не обратила на нее никакого внимания, занятая своими мыслями. Сегодня у них с Камероном последняя ночь, и утром они расстанутся навсегда. Эвери не хотелось употреблять это слово — «навсегда», но оно прочно засело в ее голове. И все-таки нужно заставить себя с оптимизмом смотреть в будущее, иначе последнюю ночь с Камероном она проведет, рыдая на его широкой груди. Как же ей хотелось надеть в эту знаменательную ночь не старенькую рубашку, которую он видел уже бессчетное количество раз, а что-нибудь другое, новое и ослепительно красивое.
— Нет, только не это! — воскликнула Энни и, выхватив из рук Эвери рубашку, швырнула ее на кровать. — Не сегодня.
— А почему ты считаешь сегодняшний вечер особенным? — спросила Эвери, догадываясь, какой ответ услышит.
— Сегодня твоя последняя ночь в замке… во всяком случае, до тех пор, пока ты не вернешься.
— Твоими бы устами да мед пить, — грустно произнесла Эвери.
Энни будто не слышала ее слов.
— В спальне лэрда уже накрыт стол, в очаге пылает огонь, и горят свечи. Ты сегодня будешь ужинать в спальне лэрда.
— Там намного уютнее.
— Должна признаться, нас всех интересует, что же происходит между тобой и нашим лэрдом. — Когда Эвери смущенно вспыхнула, Энни улыбнулась: — Мы тебя любим, детка, и считаем, что ты можешь сделать нашего господина счастливым. — Она протянула Эвери ночную рубашку и халат. — Вот надень.
Ахнув, Эвери потянулась к изящным вещицам, отделанным кружевами и сшитым из полотна такого тонкого, что оно почти ничего не скрывало. И рубашка, и халат густого золотистого цвета были украшены черной вышивкой и черными кружевами. Очаровательные и в то же время вызывающие вещицы, из тех, что обычно носят богатые куртизанки.
— Где ты нашла такое бесстыдство? — поморщилась Эвери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81