Красные после изрядной дозы спиртного глаза, слава Богу, не заплыли. Спал он, по его же словам, хорошо и нуждался всего лишь в утренней стопочке. Оба заказали по яичнице с беконом.
— У тебя усталый вид,— сказал Форрест, залпом выпив чашку остывшего черного кофе.
Рэй и в самом деле чувствовал себя разбитым.
— Все в порядке. Правда, пару часов я бы вздремнул.— Он бросил взгляд на стоявшую за окном «ауди». При необходимости поспать можно будет и в машине.
— Странно,— заметил младший.— Когда я трезв, сплю, как младенец, по восемь, по девять часов. Но стоит немного принять, и больше пяти не выходит, да и то не сон, а мучение.
— Интересно, вот когда ты трезв, ты уже планируешь очередной запой?
— Обязательно. То же, что с сексом. Какое-то время можешь обходиться, но давление постоянно растет, и рано или поздно тебе необходимо расслабиться. Спиртное, секс, травка — механизм действия одинаков.
— Ты держался сто сорок дней.
— Сто сорок один.
— А какой у тебя рекорд?
— Четырнадцать месяцев. Несколько лет назад я вышел из клиники, ну, той, роскошной, за которую заплатил отец, и больше года не брал в рот ни капли. А потом сломался.
— Почему? Что стало причиной?
— Все то же. Когда организм уже привык, можешь сорваться в любую минуту. Никаких средств наука пока не придумала. Твой брат плотно подсел, Рэй.
— Наркотики?
— И это тоже. Вчера вечером хватило виски и пива. На сегодня и завтра, надеюсь, тоже хватит выпивки. Но к концу недели меня понесет…
— Ты сознательно к этому стремишься?
— Нет. Просто знаю, что будет.
Официантка поставила на столик тарелки с яичницей. Форрест намазал кусок хлеба сливочным маслом и проворно заработал вилкой.
— А ведь старик все-таки умер, Рэй. Не могу себе представить,— с набитым ртом проговорил он.
Рэй с готовностью сменил тему. Стоит им углубиться в проблемы младшего брата, как ссоры не избежать.
— В принципе я считал себя готовым к этому. Но ошибся.
— Когда ты в последний раз его видел?
— В ноябре после того, как ему оперировали простату. А ты?
Из бутылочки Форрест вытряхнул на яичницу несколько капель соуса «Табаско».
— Когда у него случился инфаркт?
На протяжении уже долгих лет судья столь часто общался с врачами, что помнить каждый конкретный случай сыновья были не в состоянии.
— У него их было три,— уточнил Рэй.
— Там, в Мемфисе.
— Это второй. Четыре года назад.
— Да, верно. Я приезжал к старику в госпиталь. Рванул в такую даль! Черт возьми, я считал себя обязанным.
— О чем вы с ним говорили?
— О Гражданской войне. Он все еще был уверен, что мы победили.
Оба улыбнулись и некоторое время ели молча. Царившую в ресторанчике тишину нарушил приход Гарри Рекса. Гигант опустился за столик и, перемалывая челюстями корочку хлеба, принялся посвящать братьев в детали предстоящей церемонии.
— Люди хотят побывать в доме,— предупредил он.
— Это исключено,— твердо ответил Рэй.
— Так я им и сказал. Вы готовы принять у себя гостей сегодня вечером?
— Нет,— подал голос Форрест.
— А должны?— поинтересовался Рэй.
— В общем-то так заведено. Либо дом, либо траурный зал. Но нет так нет, ничего страшного. Косо смотреть на вас не будут.
— Они могут прийти в ротонду. Или этого недостаточно?— спросил Рэй.
— Думаю, вполне.
— Я не намерен просидеть всю ночь в траурном зале похоронного бюро, кланяясь старухам, которые двадцать лет меня в глаза не видели,— повернулся к брату Форрест.— Хочешь — ступай один. Меня не жди.
— Посмотрим.
— Истинный душеприказчик!— фыркнул младший.
— Душеприказчик?— переспросил Гарри Рекс.
— Да. Отец оставил завещание. Датировано воскресеньем. Простенькое, на одной страничке. Все имущество переходит к сыновьям. Меня он назначил душеприказчиком. Утвердить завещание в суде отец поручил тебе, Гарри Рекс.
Перестав жевать, толстым указательным пальцем Гарри Рекс потер переносицу.
— Ну и ну,— озадаченно протянул он.
— Что такое?
— Месяц назад я по просьбе судьи составил подробнейшее завещание.
Забыв о еде, братья обменялись недоумевающими взглядами.
— Наверное, старик передумал,— сказал Гарри Рекс.
— А что было в том завещании?— спросил Рэй.
— Извини. Судья являлся моим клиентом. Информация конфиденциальная.
— Ничего не понимаю,— проговорил Форрест.— Вынужден признать свою полную юридическую безграмотность.
— Силу имеет лишь последнее завещание,— объяснил Гарри Рекс.— Оно автоматически отменяет все предыдущие. То, что было подготовлено мной, теперь просто не существует.
— Почему же ты не хочешь сказать, о чем в нем говорилось?— спросил Форрест.
— Потому что как юрист я не имею права обсуждать последнюю волю своего клиента.
— Но ведь твое завещание потеряло всякую силу, так?
— Да. Тем не менее я не произнесу о нем ни слова.
— Жаль.— Форрест пристально посмотрел на Гарри Рекса, и все трое принялись жевать.
Интуиция подсказала Рэю: во что бы то ни стало необходимо ознакомиться с первым завещанием, и как можно быстрее. Если в нем упоминаются темно-зеленые коробки, то Гарри Рексу о них известно. Если ему это известно, то деньги должны быть срочно перемещены из багажника «ауди» в отцовский стеллаж: ведь они — часть наследного имущества, опись которого приведена в официальном документе.
— А не лежит ли где-нибудь в кабинете судьи копия твоего завещания?— небрежно осведомился Форрест.
— Нет.
— Точно?
— На сто процентов. При составлении нового завещания старое просто уничтожается. Вряд ли завещателю захотелось бы, чтобы наследники вступили в бессмысленный спор о том, какому документу верить. Некоторые старики уточняют свою последнюю волю чуть ли не ежегодно, и мы, их юристы, обязательно сжигаем старый текст. Судья свято придерживался этого правила: как-никак он тридцать лет вел дела, связанные со спорами о наследстве.
Явное нежелание Гарри Рекса делиться с братьями информацией об их усопшем отце лишало дальнейший разговор всякого смысла. Рэй решил выждать момент, когда он сможет остаться с другом семьи наедине.
— Мэйгарджел уже наверняка посматривает на часы,— заметил он, поворачивая голову к Форресту.
— Тогда в путь.
Вслед за Мэйгарджелом его ассистент вкатил в ротонду задрапированные темно-красным бархатом носилки, на которых стоял фоб. За ним шествовали братья и торжественно вышагивал эскорт — двенадцать бойскаутов в форме цвета хаки.
Поскольку судья Ройбен В. Этли с оружием в руках защищал интересы страны в годы Второй мировой войны, дубовый гроб был покрыт звездно-полосатым флагом. Отдавая честь капитану армии США, вытянулся по стойке «смирно» взвод резервистов. В центре ротонды, возле деревянных этажерок с букетами цветов, стоял Гарри Рекс в строгом черном костюме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— У тебя усталый вид,— сказал Форрест, залпом выпив чашку остывшего черного кофе.
Рэй и в самом деле чувствовал себя разбитым.
— Все в порядке. Правда, пару часов я бы вздремнул.— Он бросил взгляд на стоявшую за окном «ауди». При необходимости поспать можно будет и в машине.
— Странно,— заметил младший.— Когда я трезв, сплю, как младенец, по восемь, по девять часов. Но стоит немного принять, и больше пяти не выходит, да и то не сон, а мучение.
— Интересно, вот когда ты трезв, ты уже планируешь очередной запой?
— Обязательно. То же, что с сексом. Какое-то время можешь обходиться, но давление постоянно растет, и рано или поздно тебе необходимо расслабиться. Спиртное, секс, травка — механизм действия одинаков.
— Ты держался сто сорок дней.
— Сто сорок один.
— А какой у тебя рекорд?
— Четырнадцать месяцев. Несколько лет назад я вышел из клиники, ну, той, роскошной, за которую заплатил отец, и больше года не брал в рот ни капли. А потом сломался.
— Почему? Что стало причиной?
— Все то же. Когда организм уже привык, можешь сорваться в любую минуту. Никаких средств наука пока не придумала. Твой брат плотно подсел, Рэй.
— Наркотики?
— И это тоже. Вчера вечером хватило виски и пива. На сегодня и завтра, надеюсь, тоже хватит выпивки. Но к концу недели меня понесет…
— Ты сознательно к этому стремишься?
— Нет. Просто знаю, что будет.
Официантка поставила на столик тарелки с яичницей. Форрест намазал кусок хлеба сливочным маслом и проворно заработал вилкой.
— А ведь старик все-таки умер, Рэй. Не могу себе представить,— с набитым ртом проговорил он.
Рэй с готовностью сменил тему. Стоит им углубиться в проблемы младшего брата, как ссоры не избежать.
— В принципе я считал себя готовым к этому. Но ошибся.
— Когда ты в последний раз его видел?
— В ноябре после того, как ему оперировали простату. А ты?
Из бутылочки Форрест вытряхнул на яичницу несколько капель соуса «Табаско».
— Когда у него случился инфаркт?
На протяжении уже долгих лет судья столь часто общался с врачами, что помнить каждый конкретный случай сыновья были не в состоянии.
— У него их было три,— уточнил Рэй.
— Там, в Мемфисе.
— Это второй. Четыре года назад.
— Да, верно. Я приезжал к старику в госпиталь. Рванул в такую даль! Черт возьми, я считал себя обязанным.
— О чем вы с ним говорили?
— О Гражданской войне. Он все еще был уверен, что мы победили.
Оба улыбнулись и некоторое время ели молча. Царившую в ресторанчике тишину нарушил приход Гарри Рекса. Гигант опустился за столик и, перемалывая челюстями корочку хлеба, принялся посвящать братьев в детали предстоящей церемонии.
— Люди хотят побывать в доме,— предупредил он.
— Это исключено,— твердо ответил Рэй.
— Так я им и сказал. Вы готовы принять у себя гостей сегодня вечером?
— Нет,— подал голос Форрест.
— А должны?— поинтересовался Рэй.
— В общем-то так заведено. Либо дом, либо траурный зал. Но нет так нет, ничего страшного. Косо смотреть на вас не будут.
— Они могут прийти в ротонду. Или этого недостаточно?— спросил Рэй.
— Думаю, вполне.
— Я не намерен просидеть всю ночь в траурном зале похоронного бюро, кланяясь старухам, которые двадцать лет меня в глаза не видели,— повернулся к брату Форрест.— Хочешь — ступай один. Меня не жди.
— Посмотрим.
— Истинный душеприказчик!— фыркнул младший.
— Душеприказчик?— переспросил Гарри Рекс.
— Да. Отец оставил завещание. Датировано воскресеньем. Простенькое, на одной страничке. Все имущество переходит к сыновьям. Меня он назначил душеприказчиком. Утвердить завещание в суде отец поручил тебе, Гарри Рекс.
Перестав жевать, толстым указательным пальцем Гарри Рекс потер переносицу.
— Ну и ну,— озадаченно протянул он.
— Что такое?
— Месяц назад я по просьбе судьи составил подробнейшее завещание.
Забыв о еде, братья обменялись недоумевающими взглядами.
— Наверное, старик передумал,— сказал Гарри Рекс.
— А что было в том завещании?— спросил Рэй.
— Извини. Судья являлся моим клиентом. Информация конфиденциальная.
— Ничего не понимаю,— проговорил Форрест.— Вынужден признать свою полную юридическую безграмотность.
— Силу имеет лишь последнее завещание,— объяснил Гарри Рекс.— Оно автоматически отменяет все предыдущие. То, что было подготовлено мной, теперь просто не существует.
— Почему же ты не хочешь сказать, о чем в нем говорилось?— спросил Форрест.
— Потому что как юрист я не имею права обсуждать последнюю волю своего клиента.
— Но ведь твое завещание потеряло всякую силу, так?
— Да. Тем не менее я не произнесу о нем ни слова.
— Жаль.— Форрест пристально посмотрел на Гарри Рекса, и все трое принялись жевать.
Интуиция подсказала Рэю: во что бы то ни стало необходимо ознакомиться с первым завещанием, и как можно быстрее. Если в нем упоминаются темно-зеленые коробки, то Гарри Рексу о них известно. Если ему это известно, то деньги должны быть срочно перемещены из багажника «ауди» в отцовский стеллаж: ведь они — часть наследного имущества, опись которого приведена в официальном документе.
— А не лежит ли где-нибудь в кабинете судьи копия твоего завещания?— небрежно осведомился Форрест.
— Нет.
— Точно?
— На сто процентов. При составлении нового завещания старое просто уничтожается. Вряд ли завещателю захотелось бы, чтобы наследники вступили в бессмысленный спор о том, какому документу верить. Некоторые старики уточняют свою последнюю волю чуть ли не ежегодно, и мы, их юристы, обязательно сжигаем старый текст. Судья свято придерживался этого правила: как-никак он тридцать лет вел дела, связанные со спорами о наследстве.
Явное нежелание Гарри Рекса делиться с братьями информацией об их усопшем отце лишало дальнейший разговор всякого смысла. Рэй решил выждать момент, когда он сможет остаться с другом семьи наедине.
— Мэйгарджел уже наверняка посматривает на часы,— заметил он, поворачивая голову к Форресту.
— Тогда в путь.
Вслед за Мэйгарджелом его ассистент вкатил в ротонду задрапированные темно-красным бархатом носилки, на которых стоял фоб. За ним шествовали братья и торжественно вышагивал эскорт — двенадцать бойскаутов в форме цвета хаки.
Поскольку судья Ройбен В. Этли с оружием в руках защищал интересы страны в годы Второй мировой войны, дубовый гроб был покрыт звездно-полосатым флагом. Отдавая честь капитану армии США, вытянулся по стойке «смирно» взвод резервистов. В центре ротонды, возле деревянных этажерок с букетами цветов, стоял Гарри Рекс в строгом черном костюме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72