Вокруг красовались бумажные цветы, расплющенные под стеклом, подносы, выложенные ободками от сигар, и канделябр из бычьих рогов, стоявший на вышитых салфеточках. Одну стену полностью занимала мозаика из жестяных лимонадных пробок. Другие были украшены рекламами супермаркета и кондитерскими обертками, переплетенными в красный бархат и вставленными в позолоченные рамки.
– Так это и есть ваш заработок! – воскликнул Квиллер. – Кто же покупает такие штуки?
– Организованное Уродство радует тех, кому надоела Красота, кто утомлен Вкусом и перекормлен Целесообразностью, – оживленно заговорил Орекс. – Люди не могут вынести слишком большой дозы красоты. Смертным она не по нутру. Это новое течение – мятеж изощренного интеллекта. Заурядный покупатель из среднего класса его отвергает.
– И вы оформляете интерьеры в этом стиле?
– Разумеется! Я только что оформил для клиента спортивную комнату, смешав пресыщено-депрессивный и современно-почтовый стили. Выглядит эффектно. Одну стену я обил гофрированной металлической обшивкой от старых гаражей – с натуральной ржавчиной. Цветовая гамма – корица и пастернак с оттенками дикого укропа.
Квиллер потрогал ряды женских побрякушек, инкрустированных в пепельницы.
– А эти галантерейные экспонатики – для завлечения покупателя, – пояснил Орекс и добавил с лукавой улыбкой: – Надеюсь, вы понимаете, что я затесался в это направление отнюдь не по велению сердца. Если честно, оно требует широкого кругозора, а я тут в основном для того, чтобы делать деньги, если мне будет позволено процитировать Шекспира.
Квиллер какое-то время блуждал по лавке, потом сказал:
– Славная была вечеринка в ночь на понедельник у Дэвида. Слышно, он дает ещё одну в воскресенье – в честь миссис Нойтон.
– Меня там не будет, – с сожалением отозвался Орекс. – Мама даёт обед, а если меня не будет под рукой, чтобы смешать для гостей крепкие напитки, мамины друзья обнаружат, какая у неё на самом деле мерзкая стряпня! Мама рождена не для кухонного передника… Но вас порадует знакомство с Натали Нойтон. К ней всех так и тянет, как к витаминному пломбиру.
Квиллер повертел в руках розового фламинго, в котором загорелся свет.
– А очень были дружны Нойтоны и Тейты? – спросил он.
Орекса это позабавило.
– Сомневаюсь, что они вращались в одних и тех же кругах.
– Ах, – с самым невинным видом бросил Квиллер, – мне казалось, я слышал, что Гарри Нойтон был знаком с миссис Тейт,
– В самом деле? – Брови у Орекса полезли вверх. – Странная парочка! Вот если бы Джордж Тейт и Натали, так это ещё куда ни шло! Мама говорит, что Джордж прежде был тем ещё гулякой. – Он заметил, что Квиллер разглядывает какие–то хромированные чаши. – Это колпаки от колесных ступиц пятьдесят девятого года; теперь на них большой спрос – для салата и для аранжировки цветов.
– А долго ли миссис Тейт была прикована к инвалидному креслу?
– Мама говорит, это случилось после скандала, а он, верно, разразился семнадцать–восемнадцать лет назад. Я тогда находился в Принстоне, но помню, какая поднялась шумиха, – и у Сайни немедленно развилась болезнь.
Квиллер пригладил тревожно встопорщившиеся усы и прочистил глотку, прежде чем спросить:
– Скандал? Какой скандал?
Глаза дизайнера затанцевали.
– Ах, так вы не знали? Это было смачное дельце! Поищите его у себя в архиве. Уверен, что в «Прибое» есть подробное досье на эту тему. – Он поднял метёлку из перьев и обмахнул ею поднос с крохотными предметами. – Это – игровые призы, примерно тридцатого года, – сказал он. – Истинно малы и очень пригодны для коллекционирования. Мои продвинутые клиенты покупают их, чтобы вложить деньги.
Квиллер ринулся обратно в «Дневной прибой» и попросил у библиотекаря досье на семейство Тентов.
Та молча, со скоростью лунатика, скрылась среди серых рядов высоких, в человеческий рост, стеллажей с архивными материалами. Вернулась с пустыми руками.
– Папки здесь нет.
– Кто-нибудь просматривал эти материалы?
– Не знаю.
– Не будете ли так любезны сообщить, ведёте ли вы какой-нибудь учёт того, что храните, и не скажете ли, кто за это досье расписывался? – раздраженно сказал Квиллер.
Служащая не спеша удалилась и вернулась позевывая:
– Никто за него не расписывался.
– Тогда где оно? – заорал он. – У вас должно быть досье на такую известную семью, как Тейты!
Другая служащая, привстав на цыпочки, крикнула через ряды стеллажей:
– Вы говорите о Джордже Верните Тейте? Это большое досье. Сюда приходил человек из Департамента полиции, чтобы с ним ознакомиться. Он хотел забрать его в управление, но мы сказали, что из помещения его нельзя выносить.
– Значит, он вынес его тайком, – сказал Квиллер. – Среди этих копов бывают нарушители. Где ваш босс?
– У него выходной, – ответила первая служащая.
– Ну так скажите ему, чтобы связался с департаментом полиции и получил досье обратно. Запомните?
– Что запомнить?
– Да ладно. Я уж ему лучше записку напишу.
ОДИННАДЦАТЬ
В воскресенье после полудня Квиллер повел Элкокови Райт на стадион и выслушал её точку зрения на бейсбол.
– Само собой, – заявила она, – основная притягательность этой игры – её эротичность. Весь этот символизм, понимаете, и эти чувственные движения…
На ней было нечто, сшитое ею из покрывала.
– Клиент миссис Мидди заказал его на кровать королевского размера, – пояснила она, – а доставили ложе королевского размера, так что покрывало не подошло и я превратила его в костюм.
Её модифицированное покрывало было из зелёного рубчатого вельвета с массой разбросанных там и сям плюшевых нашивок, похожих на ряды марширующих гусениц.
– Очень элегантно, – заметил Квиллер.
Коки тряхнула каскадом волос:
– Это не должно быть элегантным. Это должно быть сексуальным.
После обеда в ресторанчике (Коки съела крабовую ножку и несколько тушёных черносливин; Квиллер – полный обед из трёх блюд) репортёр сказал:
– Нынче вечером мы приглашены на вечеринку, и я, пожалуй, совершу кое-что необдуманное. Познакомлю вас с молодым человеком, который явно неотразим для женщин всех возрастов, размеров и конфигураций.
– Не беспокойтесь, – сказала Коки, легонько сжимая ему руку, – я предпочитаю мужчин постарше.
– Я не настолько уж постарше…
– Но вы такой зрелый. Это немаловажно для особы вроде меня.
Они доехали до «Виллы Веранда» в такси, держась за руки. У входа их с энтузиазмом встретил швейцар, которого Квиллер сегодня около полудня предусмотрительно снабдил чаевыми – по меркам «Виллы Веранда», небольшими, – но внимание служащего, одетого как прусский генерал девятнадцатого века, именно доллара и стоило.
Вошли в просторный холл – весь из беломраморных плит, зеркал и нержавеющей стали, – Коки одобрительно кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Так это и есть ваш заработок! – воскликнул Квиллер. – Кто же покупает такие штуки?
– Организованное Уродство радует тех, кому надоела Красота, кто утомлен Вкусом и перекормлен Целесообразностью, – оживленно заговорил Орекс. – Люди не могут вынести слишком большой дозы красоты. Смертным она не по нутру. Это новое течение – мятеж изощренного интеллекта. Заурядный покупатель из среднего класса его отвергает.
– И вы оформляете интерьеры в этом стиле?
– Разумеется! Я только что оформил для клиента спортивную комнату, смешав пресыщено-депрессивный и современно-почтовый стили. Выглядит эффектно. Одну стену я обил гофрированной металлической обшивкой от старых гаражей – с натуральной ржавчиной. Цветовая гамма – корица и пастернак с оттенками дикого укропа.
Квиллер потрогал ряды женских побрякушек, инкрустированных в пепельницы.
– А эти галантерейные экспонатики – для завлечения покупателя, – пояснил Орекс и добавил с лукавой улыбкой: – Надеюсь, вы понимаете, что я затесался в это направление отнюдь не по велению сердца. Если честно, оно требует широкого кругозора, а я тут в основном для того, чтобы делать деньги, если мне будет позволено процитировать Шекспира.
Квиллер какое-то время блуждал по лавке, потом сказал:
– Славная была вечеринка в ночь на понедельник у Дэвида. Слышно, он дает ещё одну в воскресенье – в честь миссис Нойтон.
– Меня там не будет, – с сожалением отозвался Орекс. – Мама даёт обед, а если меня не будет под рукой, чтобы смешать для гостей крепкие напитки, мамины друзья обнаружат, какая у неё на самом деле мерзкая стряпня! Мама рождена не для кухонного передника… Но вас порадует знакомство с Натали Нойтон. К ней всех так и тянет, как к витаминному пломбиру.
Квиллер повертел в руках розового фламинго, в котором загорелся свет.
– А очень были дружны Нойтоны и Тейты? – спросил он.
Орекса это позабавило.
– Сомневаюсь, что они вращались в одних и тех же кругах.
– Ах, – с самым невинным видом бросил Квиллер, – мне казалось, я слышал, что Гарри Нойтон был знаком с миссис Тейт,
– В самом деле? – Брови у Орекса полезли вверх. – Странная парочка! Вот если бы Джордж Тейт и Натали, так это ещё куда ни шло! Мама говорит, что Джордж прежде был тем ещё гулякой. – Он заметил, что Квиллер разглядывает какие–то хромированные чаши. – Это колпаки от колесных ступиц пятьдесят девятого года; теперь на них большой спрос – для салата и для аранжировки цветов.
– А долго ли миссис Тейт была прикована к инвалидному креслу?
– Мама говорит, это случилось после скандала, а он, верно, разразился семнадцать–восемнадцать лет назад. Я тогда находился в Принстоне, но помню, какая поднялась шумиха, – и у Сайни немедленно развилась болезнь.
Квиллер пригладил тревожно встопорщившиеся усы и прочистил глотку, прежде чем спросить:
– Скандал? Какой скандал?
Глаза дизайнера затанцевали.
– Ах, так вы не знали? Это было смачное дельце! Поищите его у себя в архиве. Уверен, что в «Прибое» есть подробное досье на эту тему. – Он поднял метёлку из перьев и обмахнул ею поднос с крохотными предметами. – Это – игровые призы, примерно тридцатого года, – сказал он. – Истинно малы и очень пригодны для коллекционирования. Мои продвинутые клиенты покупают их, чтобы вложить деньги.
Квиллер ринулся обратно в «Дневной прибой» и попросил у библиотекаря досье на семейство Тентов.
Та молча, со скоростью лунатика, скрылась среди серых рядов высоких, в человеческий рост, стеллажей с архивными материалами. Вернулась с пустыми руками.
– Папки здесь нет.
– Кто-нибудь просматривал эти материалы?
– Не знаю.
– Не будете ли так любезны сообщить, ведёте ли вы какой-нибудь учёт того, что храните, и не скажете ли, кто за это досье расписывался? – раздраженно сказал Квиллер.
Служащая не спеша удалилась и вернулась позевывая:
– Никто за него не расписывался.
– Тогда где оно? – заорал он. – У вас должно быть досье на такую известную семью, как Тейты!
Другая служащая, привстав на цыпочки, крикнула через ряды стеллажей:
– Вы говорите о Джордже Верните Тейте? Это большое досье. Сюда приходил человек из Департамента полиции, чтобы с ним ознакомиться. Он хотел забрать его в управление, но мы сказали, что из помещения его нельзя выносить.
– Значит, он вынес его тайком, – сказал Квиллер. – Среди этих копов бывают нарушители. Где ваш босс?
– У него выходной, – ответила первая служащая.
– Ну так скажите ему, чтобы связался с департаментом полиции и получил досье обратно. Запомните?
– Что запомнить?
– Да ладно. Я уж ему лучше записку напишу.
ОДИННАДЦАТЬ
В воскресенье после полудня Квиллер повел Элкокови Райт на стадион и выслушал её точку зрения на бейсбол.
– Само собой, – заявила она, – основная притягательность этой игры – её эротичность. Весь этот символизм, понимаете, и эти чувственные движения…
На ней было нечто, сшитое ею из покрывала.
– Клиент миссис Мидди заказал его на кровать королевского размера, – пояснила она, – а доставили ложе королевского размера, так что покрывало не подошло и я превратила его в костюм.
Её модифицированное покрывало было из зелёного рубчатого вельвета с массой разбросанных там и сям плюшевых нашивок, похожих на ряды марширующих гусениц.
– Очень элегантно, – заметил Квиллер.
Коки тряхнула каскадом волос:
– Это не должно быть элегантным. Это должно быть сексуальным.
После обеда в ресторанчике (Коки съела крабовую ножку и несколько тушёных черносливин; Квиллер – полный обед из трёх блюд) репортёр сказал:
– Нынче вечером мы приглашены на вечеринку, и я, пожалуй, совершу кое-что необдуманное. Познакомлю вас с молодым человеком, который явно неотразим для женщин всех возрастов, размеров и конфигураций.
– Не беспокойтесь, – сказала Коки, легонько сжимая ему руку, – я предпочитаю мужчин постарше.
– Я не настолько уж постарше…
– Но вы такой зрелый. Это немаловажно для особы вроде меня.
Они доехали до «Виллы Веранда» в такси, держась за руки. У входа их с энтузиазмом встретил швейцар, которого Квиллер сегодня около полудня предусмотрительно снабдил чаевыми – по меркам «Виллы Веранда», небольшими, – но внимание служащего, одетого как прусский генерал девятнадцатого века, именно доллара и стоило.
Вошли в просторный холл – весь из беломраморных плит, зеркал и нержавеющей стали, – Коки одобрительно кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43