Последнее исключает Макса Сорэла.
– Ты всё насмешничаешь. Нас просили быть серьёзными.
К моменту возвращения Милдред Квиллер придал лицу выражение искренности. Он перемешал карты и задал свои вопросы:
– Достигну ли я этим летом своей цели? Почему мне чинят препятствия во всём, чего я пытаюсь здесь добиться?
– Карты показывают тупик, путаницу, которые могут привести к крушению планов, – тихо начала Милдред. – Это заставит вас рассеять свои силы и напрасно потратить их на какие-то несущественные детали. У вас есть способности, но вы их не используете. Измените тактику. Препятствие – ваше упрямство. Примите постороннюю помощь. Я вижу в картах мужчину и женщину. Женщина добросердечная, светловолосая, вы ей понравились. Мужчина молодой, смуглый и умный. Дайте им помочь вам. Карты говорят ещё о каком-то эмоциональном затруднении. Вы можете узнать плохие новости, которые втянут вас в юридические проблемы, но вы справитесь. Лето будет успешным, хотя и не таким, какое вы планировали. Квиллер поёрзал в кресле.
– Я просто потрясён. Вы отлично гадаете, Милдред! Она рассеянно кивнула и снова вышла из комнаты, оставив на столе чашу с надписью: «Пожертвования на больницу». В ней лежала бумажка в десять долларов.
Я плачу, – повернулся к Розмари Квиллер и добавил ещё две бумажки по двадцать долларов, щедрое пожертвование, немало удивившее бы его друзей из «Прибоя».
– Мне вовсе не нравится это твое эмоциональное затруднение, – заметила Розмари. – Оно, вероятно, связано с той блондинкой, о которой она говорила.
– Ты заметила ту карту? У блондинки был чёрный кот. Это похоже на почтмейстершу. А темноволосый мужчина – на её мужа.
– Или на Коко, – добавила Розмари.
Обратно они шли по берегу молча, каждый думал о том, что сказали карты. Было слышно, как поскрипывает песок под ногами.
– После случившейся у соседей трагедии Милдред уже не смеется, – произнёс Квиллер.
На веранде они ударили в медный колокол, просто чтобы послушать его чистый звук. Квиллер отпер дверь и распахнул её перед Розмари. Коко ждал их на пороге, Юм-Юм сидела позади него. Коко держал в зубах красный тюльпан.
– Это знак примирения, – сказал Квиллер, хотя прекрасно знал, что Коко никогда и ни за что не извиняется. Кот пытался сообщить какую-то информацию, и не в самих цветах тут было дело…
Тюльпаны… Тюльпаны… Усы Квиллера посылали ему сигналы. Тюльпаны привезены из тюремного сада. Ник работает в тюрьме… Он взглянул на часы и схватил телефонную трубку.
К телефону подошла Лори.
– Вы поймали меня как раз вовремя, мистер Квиллер. Я уже собиралась все здесь закрывать и идти домой.
– Вы хотите сказать, что почту в Мусвилле всё-таки запирают?
– Глупо, правда? Но таковы уж федеральные правила.
Он сделал необходимые замечания по поводу погоды, а затем осведомился:
– Не хотели бы вы с Ником заглянуть ко мне завтра – чего-нибудь выпить, познакомиться с кошками и посмотреть на закат? Ко мне приехала очаровательная гостья, и я не знаю, как долго она ещё пробудет здесь.
Лори с таким восторгом приняла приглашение, что Квиллер позже заметил Розмари:
– Можно подумать, она получила приглашение в Белый дом или Букингемский дворец.
Розмари приподняла брови:
– Я не ослышалась – ты сказал, что твоя очаровательная гостья недолго здесь пробудет?
– Самое обычное и вполне невинное светское преувеличение – чтобы обосновать неожиданное приглашение.
– Ты, должно быть, хорошо себя чувствуешь, -заключила Розмари. – Хорошее самочувствие всегда делает тебя многословным.
ДВЕНАДЦАТЬ
– Что мне надеть для визита к тете Фанни? – спросила Розмари в сроду утром. – Я ужасно волнуюсь. – Ты очень мило выглядишь в своём белом костюме. Она нарядится как Покахонтас или китайская императрица. Лично я собираюсь надеть свою оранжевую кепку. – Он знал, что Розмари не в восторге от его нового головного убора.
По дороге в Пикакс он показал ей индюшачью ферму.
– Милдред однажды принесла мясо с этой фермы, и лучшей индюшатины я никогда не пробовал.
– Потому что её здесь выращивают естественным путём, – объяснила Розмари. – И к тому же она свежая, никаких консервантов.
Возле старой шахты «Димсдейл» он обратил её внимание на старый фургончик, приспособленный под закусочную.
– Видишь вывеску – «Вкусное меню»? Ну а я называю это заведение «Гнусное меню». Мы сегодня здесь ужинаем.
– Ты шутишь, Квилл!
Когда они подъезжали к Пикаксу, Квиллер обронил:
– У меня предчувствие, что ты понравишься тете Фанни. Попробуй выяснить, почему она в прошлом году сдала дом этим охотникам за сокровищами. И вверни, что из коттеджа исчез топор.
– А почему я?
– Я пойду прогуляюсь, что даст вам возможность поближе познакомиться. Можешь упомянуть об убийстве Бака Данфидда и посмотреть, как она прореагирует. И ещё любопытно было бы узнать почему восьмидесятидевятилетняя женщина, у которой в доме живёт телохранитель, всегда носит при себе оружие, да ещё в городке, где преступлений не бывает.
– А почему бы тебе самому не задать все эти вопросы? А я в это время погуляю, – предложила Розмари. – Я не очень-то хорошо умею влезать в душу.
– Мне она отвечает уклончиво. Может, с женщиной окажется более откровенной? Я знаю, что ей нравятся женщины-адвокаты и женщины-врачи.
Они проехали мимо полуразрушенных зданий, которые когда-то были входами в стволы шахт, мимо терриконов, заросших травой и превратившихся в странные гигантские кротовины, мимо двух рядов каменных прямоугольников, некогда служивших фундаментами для домов горняков. Потом дорога пошла вверх и перед ними открылся лежащий внизу, в долине, Пикакс с круглым парком в самом центре.
– Фанни живёт в центре, – известил Квиллер. – Лучшее место в городе. Её предки заработали на своих шахтах кучу денег.
Когда они подъехали к большому каменному дому. Том подстригал и без того идеально ухоженную лужайку, а синий грузовичок стоял перед каретным сараем. Квиллер помахал безотказному работнику тети Фанни рукой, обратив внимание, что поросль на его верхней губе уже стала напоминать усы.
Тётя Фанни встретила их в пурпурном, восточного покроя платье, вышитом серебром. На голове красовался пурпурный шарф, а в ушах – длинные серьги с аметистами. Розмари от изумления потеряла дар речи, а тётя Фанни выказала многословное радушие.
Она пригласила их обедать в большую, вычурно обставленную столовую, куда они и проследовали: дамы – впереди, Квиллер – сзади. Он изо всех сил старался делать вид, что наслаждается и чашкой томатного супа, и половинкой сандвича с тунцом, и жидкий кофе, и с изумлением слушал, как освоившаяся Розмари трещит и щебечет, а тётя Фанни, как ни странно, вполне нормально отвечает на вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Ты всё насмешничаешь. Нас просили быть серьёзными.
К моменту возвращения Милдред Квиллер придал лицу выражение искренности. Он перемешал карты и задал свои вопросы:
– Достигну ли я этим летом своей цели? Почему мне чинят препятствия во всём, чего я пытаюсь здесь добиться?
– Карты показывают тупик, путаницу, которые могут привести к крушению планов, – тихо начала Милдред. – Это заставит вас рассеять свои силы и напрасно потратить их на какие-то несущественные детали. У вас есть способности, но вы их не используете. Измените тактику. Препятствие – ваше упрямство. Примите постороннюю помощь. Я вижу в картах мужчину и женщину. Женщина добросердечная, светловолосая, вы ей понравились. Мужчина молодой, смуглый и умный. Дайте им помочь вам. Карты говорят ещё о каком-то эмоциональном затруднении. Вы можете узнать плохие новости, которые втянут вас в юридические проблемы, но вы справитесь. Лето будет успешным, хотя и не таким, какое вы планировали. Квиллер поёрзал в кресле.
– Я просто потрясён. Вы отлично гадаете, Милдред! Она рассеянно кивнула и снова вышла из комнаты, оставив на столе чашу с надписью: «Пожертвования на больницу». В ней лежала бумажка в десять долларов.
Я плачу, – повернулся к Розмари Квиллер и добавил ещё две бумажки по двадцать долларов, щедрое пожертвование, немало удивившее бы его друзей из «Прибоя».
– Мне вовсе не нравится это твое эмоциональное затруднение, – заметила Розмари. – Оно, вероятно, связано с той блондинкой, о которой она говорила.
– Ты заметила ту карту? У блондинки был чёрный кот. Это похоже на почтмейстершу. А темноволосый мужчина – на её мужа.
– Или на Коко, – добавила Розмари.
Обратно они шли по берегу молча, каждый думал о том, что сказали карты. Было слышно, как поскрипывает песок под ногами.
– После случившейся у соседей трагедии Милдред уже не смеется, – произнёс Квиллер.
На веранде они ударили в медный колокол, просто чтобы послушать его чистый звук. Квиллер отпер дверь и распахнул её перед Розмари. Коко ждал их на пороге, Юм-Юм сидела позади него. Коко держал в зубах красный тюльпан.
– Это знак примирения, – сказал Квиллер, хотя прекрасно знал, что Коко никогда и ни за что не извиняется. Кот пытался сообщить какую-то информацию, и не в самих цветах тут было дело…
Тюльпаны… Тюльпаны… Усы Квиллера посылали ему сигналы. Тюльпаны привезены из тюремного сада. Ник работает в тюрьме… Он взглянул на часы и схватил телефонную трубку.
К телефону подошла Лори.
– Вы поймали меня как раз вовремя, мистер Квиллер. Я уже собиралась все здесь закрывать и идти домой.
– Вы хотите сказать, что почту в Мусвилле всё-таки запирают?
– Глупо, правда? Но таковы уж федеральные правила.
Он сделал необходимые замечания по поводу погоды, а затем осведомился:
– Не хотели бы вы с Ником заглянуть ко мне завтра – чего-нибудь выпить, познакомиться с кошками и посмотреть на закат? Ко мне приехала очаровательная гостья, и я не знаю, как долго она ещё пробудет здесь.
Лори с таким восторгом приняла приглашение, что Квиллер позже заметил Розмари:
– Можно подумать, она получила приглашение в Белый дом или Букингемский дворец.
Розмари приподняла брови:
– Я не ослышалась – ты сказал, что твоя очаровательная гостья недолго здесь пробудет?
– Самое обычное и вполне невинное светское преувеличение – чтобы обосновать неожиданное приглашение.
– Ты, должно быть, хорошо себя чувствуешь, -заключила Розмари. – Хорошее самочувствие всегда делает тебя многословным.
ДВЕНАДЦАТЬ
– Что мне надеть для визита к тете Фанни? – спросила Розмари в сроду утром. – Я ужасно волнуюсь. – Ты очень мило выглядишь в своём белом костюме. Она нарядится как Покахонтас или китайская императрица. Лично я собираюсь надеть свою оранжевую кепку. – Он знал, что Розмари не в восторге от его нового головного убора.
По дороге в Пикакс он показал ей индюшачью ферму.
– Милдред однажды принесла мясо с этой фермы, и лучшей индюшатины я никогда не пробовал.
– Потому что её здесь выращивают естественным путём, – объяснила Розмари. – И к тому же она свежая, никаких консервантов.
Возле старой шахты «Димсдейл» он обратил её внимание на старый фургончик, приспособленный под закусочную.
– Видишь вывеску – «Вкусное меню»? Ну а я называю это заведение «Гнусное меню». Мы сегодня здесь ужинаем.
– Ты шутишь, Квилл!
Когда они подъезжали к Пикаксу, Квиллер обронил:
– У меня предчувствие, что ты понравишься тете Фанни. Попробуй выяснить, почему она в прошлом году сдала дом этим охотникам за сокровищами. И вверни, что из коттеджа исчез топор.
– А почему я?
– Я пойду прогуляюсь, что даст вам возможность поближе познакомиться. Можешь упомянуть об убийстве Бака Данфидда и посмотреть, как она прореагирует. И ещё любопытно было бы узнать почему восьмидесятидевятилетняя женщина, у которой в доме живёт телохранитель, всегда носит при себе оружие, да ещё в городке, где преступлений не бывает.
– А почему бы тебе самому не задать все эти вопросы? А я в это время погуляю, – предложила Розмари. – Я не очень-то хорошо умею влезать в душу.
– Мне она отвечает уклончиво. Может, с женщиной окажется более откровенной? Я знаю, что ей нравятся женщины-адвокаты и женщины-врачи.
Они проехали мимо полуразрушенных зданий, которые когда-то были входами в стволы шахт, мимо терриконов, заросших травой и превратившихся в странные гигантские кротовины, мимо двух рядов каменных прямоугольников, некогда служивших фундаментами для домов горняков. Потом дорога пошла вверх и перед ними открылся лежащий внизу, в долине, Пикакс с круглым парком в самом центре.
– Фанни живёт в центре, – известил Квиллер. – Лучшее место в городе. Её предки заработали на своих шахтах кучу денег.
Когда они подъехали к большому каменному дому. Том подстригал и без того идеально ухоженную лужайку, а синий грузовичок стоял перед каретным сараем. Квиллер помахал безотказному работнику тети Фанни рукой, обратив внимание, что поросль на его верхней губе уже стала напоминать усы.
Тётя Фанни встретила их в пурпурном, восточного покроя платье, вышитом серебром. На голове красовался пурпурный шарф, а в ушах – длинные серьги с аметистами. Розмари от изумления потеряла дар речи, а тётя Фанни выказала многословное радушие.
Она пригласила их обедать в большую, вычурно обставленную столовую, куда они и проследовали: дамы – впереди, Квиллер – сзади. Он изо всех сил старался делать вид, что наслаждается и чашкой томатного супа, и половинкой сандвича с тунцом, и жидкий кофе, и с изумлением слушал, как освоившаяся Розмари трещит и щебечет, а тётя Фанни, как ни странно, вполне нормально отвечает на вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46