Попробуйте найти свидетелей.
– Хорошо. Значит, встретимся наверху. Хочешь вернуться и поговорить с ней?
– С Энтренкин? Да, хочу. Ключи Элайаса еще у тебя?
– У меня. – Она открыла сумочку, достала связку и протянула ключи Босху. – Ничего не хочешь рассказать?
Он помолчал, потом покачал головой:
– Пока нет. До встречи.
Райдер включила зажигание, но, прежде чем отъехать, снова посмотрела на Босха.
– Гарри, ты в порядке?
– Да, в порядке. Просто… плохое начало. Сначала Частин… этот паршивец всегда портит мне настроение. А теперь еще и Карла Энтренкин свалилась на нашу голову. Ладно бы присматривала со стороны, так нет же, будет путаться под ногами, шагу не сделаешь. Мне не нравится, когда в дело вмешивается политика. Мне нравится заниматься своей работой.
– Я имею в виду другое. Ты с самого утра какой-то взвинченный. Что-то случилось?
Он едва не кивнул.
– Поговорим позднее. А сейчас давай займемся работой.
– Конечно, Гарри, как скажешь. Но ты меня беспокоишь. Возьми себя в руки. Когда ты отвлекаешься, мы тоже теряем концентрацию. В обычные дни такое еще проходит, но сейчас, сам знаешь, с нас глаз не спустят.
Босх кивнул. То, что Райдер угадала его состояние, заметила его душевное смятение, говорило о ее профессионализме – умение читать людей для детектива еще важнее, чем умение читать оставленные преступником следы.
– Я тебя понял, Киз. Постараюсь.
– А я за тобой прослежу.
– Все. Пока.
Босх хлопнул ладонью по крыше и проводил машину взглядом. В другое время во рту у него уже была бы сигарета, но сейчас пальцы перебирали ключи на кольце. Посмотрев на них, Босх попытался переключиться на то, что предстояло сделать. План был прост, но требовал особой осторожности.
Он вернулся в здание, прошел к лифту и, войдя в кабину, нажал кнопку последнего этажа. Карла Энтренкин. Сначала он обнаружил ее имя в таинственно пропавшей телефонной книжке Элайаса, потом она замаячила на горизонте в качестве главного инспектора и наконец объявилась уже сама, представ в роли полноправного игрока, специального представителя, решающего, какие документы убитого могут увидеть детективы, а какие останутся закрытыми для них.
Босху не нравились совпадения. Он вообще не верил в них. Вот почему для него было так важно узнать, что собирается предпринять Энтренкин и что она уже делает. Кое-какие догадки у него уже были, оставалось лишь проверить их, прежде чем идти дальше.
Поднявшись на последний этаж, Босх отправил лифт вниз и вышел из кабины. Дверь в кабинет Элайаса была заперта, и он решительно постучал по стеклу под табличкой с именем адвоката. Открыла Дженис Лэнгуайзер. За ее спиной стояла Карла Энтренкин.
– Забыли что-то, детектив? – спросила Лэнгуайзер.
– Нет. Хотел спросить… Это не ваша игрушка стоит возле тротуара? Красная, с откидным верхом? Ее как раз собираются отбуксировать. Я попросил подождать пару минут, но вам лучше поспешить.
– О, черт! – Лэнгуайзер оглянулась и, пожав плечами, протиснулась в коридор мимо Босха. – Сейчас вернусь.
Едва она вышла, как детектив вошел в приемную и закрыл за собой дверь. Потом запер ее на замок и повернулся к Энтренкин.
– Зачем вы заперли дверь? Пожалуйста, откройте.
– Я подумал, что будет лучше, если то, что вы услышите, останется между нами.
Энтренкин сложила руки на груди, словно приготавливаясь к нападению. Посмотрев ей в лицо, Босх снова ощутил в женщине то же напряжение, которое почувствовал еще тогда, когда она приказала им выйти из помещения. За внешней решительностью и стойкостью проглядывала глубокая боль. Глядя на нее, Босх вспомнил другую женщину, которую знал только благодаря телевидению: преподавательницу колледжа права Оклахомы, жертву безжалостных нападок вашингтонских политиканов, выстоявшую вопреки всему и в конце концов нашедшую защиту в Верховном суде.
– Послушайте, детектив, я решительно не понимаю, в чем дело. Нам всем нужно быть предельно осторожными. Думать надо не только о расследовании, но и о возможной реакции общины.
Люди должны быть уверены, что все делается по закону, что никаких манипуляций, о которых мы все хорошо знаем, допущено не будет. Я хочу…
– Чепуха.
– Извините?
– Вы не должны были получить допуск к этому расследованию, и мы оба прекрасно это знаем.
– Что? Вы, похоже, не понимаете. Я пользуюсь доверием общины. Думаете, люди поверят тому, что им скажете вы? Или Ирвинг? Или даже шеф полиции?
– Но вам не доверяют копы. К тому же в данном случае мы имеем конфликт интересов. Не так ли?
– О чем вы говорите? На мой взгляд, судья Хоутон поступил весьма мудро, назначив меня специальным представителем. Будучи главным инспектором, я имею право осуществлять надзор за ходом следствия. Не желая привлекать постороннего, судья позвонил мне. Подчеркиваю, не я ему, а он мне.
– Вы отлично понимаете, что я имею в виду. Речь идет о конфликте интересов. О причине, по которой вас и близко нельзя подпускать к этому делу.
Энтренкин покачала головой и попыталась изобразить непонимание, но Босх уже увидел на ее лице знакомую ему печать страха.
– Вы знаете, Я говорю о вас двоих. Вы и Элайас. Я был в его квартире. Еще до вас. Жаль, что мы разминулись. Могли бы договориться еще тогда.
– Не понимаю, на что вы намекаете. Мисс Лэнгуайзер сказала, что ваши люди не входили ни в кабинет, ни в апартаменты, ожидая ордеров. Получается, дело было не так?
Босх замялся, поняв, что допустил ошибку, которую Энтренкин могла повернуть против него самого.
– Нам нужно было убедиться, что в квартире нет раненых и, никто не нуждается в помощи.
– Разумеется. Конечно. Как и в случае с О.Д. Симпсоном, когда полицейские перебрались через забор только для того, чтобы проверить, все ли там в порядке. – Она покачала головой. – Не перестаю удивляться вашей самоуверенности и наглости. Откровенно говоря, детектив, от вас я ожидала большего.
– Хотите поговорить о самоуверенности и наглости? Хорошо. Тогда слушайте. Это вы были там. Это вы уничтожили улики. Вы, главный инспектор, человек, обязанный следить за тем, чтобы полиция делала все по закону. И теперь вы хотите…
– О чем вы говорите? О каких уликах? Ничего подобного я не…
– Вы стерли записанное на автоответчике сообщение. Вы забрали телефонную книгу, в которой значились ваши номера, домашний и служебный. Держу пари, на этой связке есть и ваш ключ. Вы вошли через гараж, поэтому вас никто не видел. Вы поспешили туда сразу после звонка Ирвинга. Вы знали, что произошло.
– Милая история. И у вас, конечно, есть доказательства?
Босх вытянул руку. На ладони лежали ключи Элайаса.
– Узнаете? Здесь есть пара лишних, которые не подходят ни к офису, ни к апартаментам, ни к машинам. Я могу узнать ваш адрес и проверить, не подойдут ли они к вашей двери, инспектор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Хорошо. Значит, встретимся наверху. Хочешь вернуться и поговорить с ней?
– С Энтренкин? Да, хочу. Ключи Элайаса еще у тебя?
– У меня. – Она открыла сумочку, достала связку и протянула ключи Босху. – Ничего не хочешь рассказать?
Он помолчал, потом покачал головой:
– Пока нет. До встречи.
Райдер включила зажигание, но, прежде чем отъехать, снова посмотрела на Босха.
– Гарри, ты в порядке?
– Да, в порядке. Просто… плохое начало. Сначала Частин… этот паршивец всегда портит мне настроение. А теперь еще и Карла Энтренкин свалилась на нашу голову. Ладно бы присматривала со стороны, так нет же, будет путаться под ногами, шагу не сделаешь. Мне не нравится, когда в дело вмешивается политика. Мне нравится заниматься своей работой.
– Я имею в виду другое. Ты с самого утра какой-то взвинченный. Что-то случилось?
Он едва не кивнул.
– Поговорим позднее. А сейчас давай займемся работой.
– Конечно, Гарри, как скажешь. Но ты меня беспокоишь. Возьми себя в руки. Когда ты отвлекаешься, мы тоже теряем концентрацию. В обычные дни такое еще проходит, но сейчас, сам знаешь, с нас глаз не спустят.
Босх кивнул. То, что Райдер угадала его состояние, заметила его душевное смятение, говорило о ее профессионализме – умение читать людей для детектива еще важнее, чем умение читать оставленные преступником следы.
– Я тебя понял, Киз. Постараюсь.
– А я за тобой прослежу.
– Все. Пока.
Босх хлопнул ладонью по крыше и проводил машину взглядом. В другое время во рту у него уже была бы сигарета, но сейчас пальцы перебирали ключи на кольце. Посмотрев на них, Босх попытался переключиться на то, что предстояло сделать. План был прост, но требовал особой осторожности.
Он вернулся в здание, прошел к лифту и, войдя в кабину, нажал кнопку последнего этажа. Карла Энтренкин. Сначала он обнаружил ее имя в таинственно пропавшей телефонной книжке Элайаса, потом она замаячила на горизонте в качестве главного инспектора и наконец объявилась уже сама, представ в роли полноправного игрока, специального представителя, решающего, какие документы убитого могут увидеть детективы, а какие останутся закрытыми для них.
Босху не нравились совпадения. Он вообще не верил в них. Вот почему для него было так важно узнать, что собирается предпринять Энтренкин и что она уже делает. Кое-какие догадки у него уже были, оставалось лишь проверить их, прежде чем идти дальше.
Поднявшись на последний этаж, Босх отправил лифт вниз и вышел из кабины. Дверь в кабинет Элайаса была заперта, и он решительно постучал по стеклу под табличкой с именем адвоката. Открыла Дженис Лэнгуайзер. За ее спиной стояла Карла Энтренкин.
– Забыли что-то, детектив? – спросила Лэнгуайзер.
– Нет. Хотел спросить… Это не ваша игрушка стоит возле тротуара? Красная, с откидным верхом? Ее как раз собираются отбуксировать. Я попросил подождать пару минут, но вам лучше поспешить.
– О, черт! – Лэнгуайзер оглянулась и, пожав плечами, протиснулась в коридор мимо Босха. – Сейчас вернусь.
Едва она вышла, как детектив вошел в приемную и закрыл за собой дверь. Потом запер ее на замок и повернулся к Энтренкин.
– Зачем вы заперли дверь? Пожалуйста, откройте.
– Я подумал, что будет лучше, если то, что вы услышите, останется между нами.
Энтренкин сложила руки на груди, словно приготавливаясь к нападению. Посмотрев ей в лицо, Босх снова ощутил в женщине то же напряжение, которое почувствовал еще тогда, когда она приказала им выйти из помещения. За внешней решительностью и стойкостью проглядывала глубокая боль. Глядя на нее, Босх вспомнил другую женщину, которую знал только благодаря телевидению: преподавательницу колледжа права Оклахомы, жертву безжалостных нападок вашингтонских политиканов, выстоявшую вопреки всему и в конце концов нашедшую защиту в Верховном суде.
– Послушайте, детектив, я решительно не понимаю, в чем дело. Нам всем нужно быть предельно осторожными. Думать надо не только о расследовании, но и о возможной реакции общины.
Люди должны быть уверены, что все делается по закону, что никаких манипуляций, о которых мы все хорошо знаем, допущено не будет. Я хочу…
– Чепуха.
– Извините?
– Вы не должны были получить допуск к этому расследованию, и мы оба прекрасно это знаем.
– Что? Вы, похоже, не понимаете. Я пользуюсь доверием общины. Думаете, люди поверят тому, что им скажете вы? Или Ирвинг? Или даже шеф полиции?
– Но вам не доверяют копы. К тому же в данном случае мы имеем конфликт интересов. Не так ли?
– О чем вы говорите? На мой взгляд, судья Хоутон поступил весьма мудро, назначив меня специальным представителем. Будучи главным инспектором, я имею право осуществлять надзор за ходом следствия. Не желая привлекать постороннего, судья позвонил мне. Подчеркиваю, не я ему, а он мне.
– Вы отлично понимаете, что я имею в виду. Речь идет о конфликте интересов. О причине, по которой вас и близко нельзя подпускать к этому делу.
Энтренкин покачала головой и попыталась изобразить непонимание, но Босх уже увидел на ее лице знакомую ему печать страха.
– Вы знаете, Я говорю о вас двоих. Вы и Элайас. Я был в его квартире. Еще до вас. Жаль, что мы разминулись. Могли бы договориться еще тогда.
– Не понимаю, на что вы намекаете. Мисс Лэнгуайзер сказала, что ваши люди не входили ни в кабинет, ни в апартаменты, ожидая ордеров. Получается, дело было не так?
Босх замялся, поняв, что допустил ошибку, которую Энтренкин могла повернуть против него самого.
– Нам нужно было убедиться, что в квартире нет раненых и, никто не нуждается в помощи.
– Разумеется. Конечно. Как и в случае с О.Д. Симпсоном, когда полицейские перебрались через забор только для того, чтобы проверить, все ли там в порядке. – Она покачала головой. – Не перестаю удивляться вашей самоуверенности и наглости. Откровенно говоря, детектив, от вас я ожидала большего.
– Хотите поговорить о самоуверенности и наглости? Хорошо. Тогда слушайте. Это вы были там. Это вы уничтожили улики. Вы, главный инспектор, человек, обязанный следить за тем, чтобы полиция делала все по закону. И теперь вы хотите…
– О чем вы говорите? О каких уликах? Ничего подобного я не…
– Вы стерли записанное на автоответчике сообщение. Вы забрали телефонную книгу, в которой значились ваши номера, домашний и служебный. Держу пари, на этой связке есть и ваш ключ. Вы вошли через гараж, поэтому вас никто не видел. Вы поспешили туда сразу после звонка Ирвинга. Вы знали, что произошло.
– Милая история. И у вас, конечно, есть доказательства?
Босх вытянул руку. На ладони лежали ключи Элайаса.
– Узнаете? Здесь есть пара лишних, которые не подходят ни к офису, ни к апартаментам, ни к машинам. Я могу узнать ваш адрес и проверить, не подойдут ли они к вашей двери, инспектор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90