Она выпрямилась и, потерев верхнюю губу, проговорила, словно бы оправдываясь: – Я им заявила, что мы поедем во что бы то ни стало, пусть даже и без денег. – Она пожала плечами. – Это, конечно, невозможно, но очень уж мне захотелось им это сказать.
– Надутые зануды! – воскликнула Аурелия и тут же, опомнившись, виновато оглянулась на дочь. Упомянутые надутые зануды распоряжались деньгами, предназначенными для нее и ее ребенка, так же как и для Корнелии с ее отпрыском. Не дай Бог, говорливая Фрэнни повторит слова своей матери, когда вся семья будет в сборе.
– Пойдем-ка лучше ко мне. – Она взяла Корнелию под руку и вывела ее из детской.
Экономка с подносом только что поднялась на последнюю ступеньку лестницы, ведущей к детской, когда оттуда показались женщины.
– А вот и поссет с хересом! – возвестила Корнелия. – Мы идем в комнату леди Элли. Я сама отнесу поднос, Бесси.
Экономка, слегка задыхаясь, с явным облегчением освободилась от своей ноши. Корнелия, наклонившись к подносу, жадно повела носом.
– Кекс с пряностями… ты просто чудо.
Бесси лишь кивнула в ответ, принимая ее похвалу как должное.
– Вы продрогли до костей, леди Нелл. Выпейте поссета.
– Именно это я и собираюсь сделать, – ответила Корнелия с теплой улыбкой, направляясь вниз по лестнице вслед за Аурелией. Они вошли в милую, однако довольно бедно обставленную комнату, выходящую окнами в сад за домом. Раньше эти покои принадлежали матери Корнелии, и последняя до сих пор чувствовала себя здесь так же хорошо, как у себя дома, в своей комнате в Дагенем-Мэнор.
Она поставила поднос и разлила в чашки ароматный напиток. Передав одну Аурелии, она грациозно опустилась в стоящее возле камина кресло с выцветшей ситцевой обивкой. Ее косы упали вперед на грудь, отчего она стала выглядеть гораздо моложе своих двадцати восьми лет.
Аурелия взглянула поверх поднесенной к губам чашки. Ее добрые карие глаза осторожно изучали Корнелию.
– Ты уверена, что их невозможно переубедить?
– Дядю Карлтона, наверное, можно, – задумчиво проговорила Корнелия. – Но его голос не имеет веса, а граф ни за что не уступит.
С уст Аурелии уже были готовы сорваться какие-то слова, как вдруг из коридора послышался стук торопливых шагов, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Лейси с февральским румянцем на щеках и растрепанными ветром иссиня-черными волосами.
– У кого-нибудь из вас есть родственники, о которых вы никогда не слышали? – с порога задала она вопрос, размахивая листком веленевой бумаги.
Корнелия с Аурелией с улыбкой переглянулись. Ливия никогда не отличалась способностью логично излагать свои мысли.
– Ну, поскольку мы никогда не слышали об этом, то не можем знать, есть ли они.
– Ах да, верно, – согласилась Лив. – О! Это что, поссет с хересом? Элли, я возьму твою чашку. – Она без церемоний схватила чашку и, сделав из нее маленький глоточек, застонала от удовольствия. – Боже мой! Ну и холод же сегодня на улице. – Она внимательно посмотрела на подруг. – Что, попечители ни в какую?
– Если говорить коротко, нет, – ответила Корнелия.
– А что ты там говорила насчет родственников, о существовании которых тебе неизвестно, Лив? – напомнила Аурелия, решительно меняя тему разговора. Она прихватила шпилькой тонкую прядь светлых волос.
– Выходит, у меня есть… то есть была… некая тетя София, какая-то дальняя родственница отца, – ответила Ливия, плюхаясь в угол дивана. – Отец весьма смутно представляет, какое родство их связывает… Леди София была кровной родственницей какого-то сводного брата его дяди… что-то в этом духе.
Ливия снова махнула перед ними листком веленевой бумаги.
– Так или иначе, а это письмо от ее адвокатов. Она, очевидно, скончалась несколько дней назад, оставив мне в наследство дом на Кавендиш-сквер. – Она развела в стороны руки. – Ну разве это не чудо? С какой стати мне?
– Действительно чудо, – подтвердила Корнелия, выпрямляясь в кресле. – Дом на Кавендиш-сквер, верно, стоит немалых денег, Лив.
– Именно, – с удовлетворением подтвердила Ливия. – А в настоящий момент у меня нет при себе даже двух фартингов, чтобы потереть их друг о друга… – Она вытянула голову, как любопытный воробей. – Адвокат утверждает, что к нему уже обращались с предложением купить дом, и предложение это, по его словам, выгодное.
Она уткнула глаза в листок бумаги.
– Его желает приобрести некий лорд Бонем. Но сколько тот предлагает, этот мистер Мастерз, то бишь адвокат, не сообщает, но если я продам дом, то смогу инвестировать вырученные средства и получать доход… а может, даже и на приданое хватит, – прибавила она. – У дочери деревенского священника, хоть и со связями, но без денег, перспективы в отношении замужества отнюдь не радужные. Хорошая родословная не заменит приданого, – продолжила она с грустным вздохом, впрочем, не очень убедительным.
– В наших краях женихов днем с огнем не сыщешь, – не без горечи заметила Корнелия.
– Не сыщешь. Были двое, да и те достались вам, – подтвердила Ливия. – А теперь и тех уж нет… – Она осеклась на полуслове. – Простите, – извинилась она. – Я, кажется, сказала бестактность?
– Из уст другого человека это, возможно, прозвучало бы бестактно, – ответила Аурелия. – Но что имела в виду ты, мы понимаем.
– Как бы то ни было, мы с Элли уже скоро как два года вдовствуем и не ропщем. – Корнелия вновь перевела взгляд на огонь и с минуту смотрела на него не отрываясь. Брак со Стивеном, виконтом Дагенемом, нельзя было назвать союзом, скрепленным страстью, хотя они испытывали друг к другу нежные, теплые чувства, знали друг друга с детства и, как Корнелия полагала, дожили бы вместе до старости, тесно связанные дружескими узами. Такая перспектива ее, безусловно, не вдохновляла, но это было бы куда предпочтительнее, чем вдовство.
Корнелия подняла голову и, встретившись с твердым пристальным взглядом Аурелии, догадалась, что золовка разделяет ее мысли. Элли была замужем за братом Корнелии – еще один крепкий брак по расчету между людьми из дружественных семей, который закончился так же трагически, как и ее – в Трафальгарском сражении.
У обеих, конечно же, остались дети. Ее двое собственных – пятилетний Стивен и трехлетняя Сюзанна – составляли счастье ее жизни, так же как Фрэнни для Аурелии. Но счастье, которое дарили дети, все же не могло заменить им общества взрослого человека и альковных утех. Они со Стивеном, возможно, не достигали высот наслаждений и блаженства, однако некое немаловажное удовлетворение от регулярного ублажения плоти, бесспорно, присутствовало. Теперь же ее жизнь, как и жизнь Аурелии, превратилась в унылую пустошь, впереди их ждали долгие годы в отупляющем ум комфорте и финансовой зависимости от опекунов, назначенных им по случаю гибели мужей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Надутые зануды! – воскликнула Аурелия и тут же, опомнившись, виновато оглянулась на дочь. Упомянутые надутые зануды распоряжались деньгами, предназначенными для нее и ее ребенка, так же как и для Корнелии с ее отпрыском. Не дай Бог, говорливая Фрэнни повторит слова своей матери, когда вся семья будет в сборе.
– Пойдем-ка лучше ко мне. – Она взяла Корнелию под руку и вывела ее из детской.
Экономка с подносом только что поднялась на последнюю ступеньку лестницы, ведущей к детской, когда оттуда показались женщины.
– А вот и поссет с хересом! – возвестила Корнелия. – Мы идем в комнату леди Элли. Я сама отнесу поднос, Бесси.
Экономка, слегка задыхаясь, с явным облегчением освободилась от своей ноши. Корнелия, наклонившись к подносу, жадно повела носом.
– Кекс с пряностями… ты просто чудо.
Бесси лишь кивнула в ответ, принимая ее похвалу как должное.
– Вы продрогли до костей, леди Нелл. Выпейте поссета.
– Именно это я и собираюсь сделать, – ответила Корнелия с теплой улыбкой, направляясь вниз по лестнице вслед за Аурелией. Они вошли в милую, однако довольно бедно обставленную комнату, выходящую окнами в сад за домом. Раньше эти покои принадлежали матери Корнелии, и последняя до сих пор чувствовала себя здесь так же хорошо, как у себя дома, в своей комнате в Дагенем-Мэнор.
Она поставила поднос и разлила в чашки ароматный напиток. Передав одну Аурелии, она грациозно опустилась в стоящее возле камина кресло с выцветшей ситцевой обивкой. Ее косы упали вперед на грудь, отчего она стала выглядеть гораздо моложе своих двадцати восьми лет.
Аурелия взглянула поверх поднесенной к губам чашки. Ее добрые карие глаза осторожно изучали Корнелию.
– Ты уверена, что их невозможно переубедить?
– Дядю Карлтона, наверное, можно, – задумчиво проговорила Корнелия. – Но его голос не имеет веса, а граф ни за что не уступит.
С уст Аурелии уже были готовы сорваться какие-то слова, как вдруг из коридора послышался стук торопливых шагов, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Лейси с февральским румянцем на щеках и растрепанными ветром иссиня-черными волосами.
– У кого-нибудь из вас есть родственники, о которых вы никогда не слышали? – с порога задала она вопрос, размахивая листком веленевой бумаги.
Корнелия с Аурелией с улыбкой переглянулись. Ливия никогда не отличалась способностью логично излагать свои мысли.
– Ну, поскольку мы никогда не слышали об этом, то не можем знать, есть ли они.
– Ах да, верно, – согласилась Лив. – О! Это что, поссет с хересом? Элли, я возьму твою чашку. – Она без церемоний схватила чашку и, сделав из нее маленький глоточек, застонала от удовольствия. – Боже мой! Ну и холод же сегодня на улице. – Она внимательно посмотрела на подруг. – Что, попечители ни в какую?
– Если говорить коротко, нет, – ответила Корнелия.
– А что ты там говорила насчет родственников, о существовании которых тебе неизвестно, Лив? – напомнила Аурелия, решительно меняя тему разговора. Она прихватила шпилькой тонкую прядь светлых волос.
– Выходит, у меня есть… то есть была… некая тетя София, какая-то дальняя родственница отца, – ответила Ливия, плюхаясь в угол дивана. – Отец весьма смутно представляет, какое родство их связывает… Леди София была кровной родственницей какого-то сводного брата его дяди… что-то в этом духе.
Ливия снова махнула перед ними листком веленевой бумаги.
– Так или иначе, а это письмо от ее адвокатов. Она, очевидно, скончалась несколько дней назад, оставив мне в наследство дом на Кавендиш-сквер. – Она развела в стороны руки. – Ну разве это не чудо? С какой стати мне?
– Действительно чудо, – подтвердила Корнелия, выпрямляясь в кресле. – Дом на Кавендиш-сквер, верно, стоит немалых денег, Лив.
– Именно, – с удовлетворением подтвердила Ливия. – А в настоящий момент у меня нет при себе даже двух фартингов, чтобы потереть их друг о друга… – Она вытянула голову, как любопытный воробей. – Адвокат утверждает, что к нему уже обращались с предложением купить дом, и предложение это, по его словам, выгодное.
Она уткнула глаза в листок бумаги.
– Его желает приобрести некий лорд Бонем. Но сколько тот предлагает, этот мистер Мастерз, то бишь адвокат, не сообщает, но если я продам дом, то смогу инвестировать вырученные средства и получать доход… а может, даже и на приданое хватит, – прибавила она. – У дочери деревенского священника, хоть и со связями, но без денег, перспективы в отношении замужества отнюдь не радужные. Хорошая родословная не заменит приданого, – продолжила она с грустным вздохом, впрочем, не очень убедительным.
– В наших краях женихов днем с огнем не сыщешь, – не без горечи заметила Корнелия.
– Не сыщешь. Были двое, да и те достались вам, – подтвердила Ливия. – А теперь и тех уж нет… – Она осеклась на полуслове. – Простите, – извинилась она. – Я, кажется, сказала бестактность?
– Из уст другого человека это, возможно, прозвучало бы бестактно, – ответила Аурелия. – Но что имела в виду ты, мы понимаем.
– Как бы то ни было, мы с Элли уже скоро как два года вдовствуем и не ропщем. – Корнелия вновь перевела взгляд на огонь и с минуту смотрела на него не отрываясь. Брак со Стивеном, виконтом Дагенемом, нельзя было назвать союзом, скрепленным страстью, хотя они испытывали друг к другу нежные, теплые чувства, знали друг друга с детства и, как Корнелия полагала, дожили бы вместе до старости, тесно связанные дружескими узами. Такая перспектива ее, безусловно, не вдохновляла, но это было бы куда предпочтительнее, чем вдовство.
Корнелия подняла голову и, встретившись с твердым пристальным взглядом Аурелии, догадалась, что золовка разделяет ее мысли. Элли была замужем за братом Корнелии – еще один крепкий брак по расчету между людьми из дружественных семей, который закончился так же трагически, как и ее – в Трафальгарском сражении.
У обеих, конечно же, остались дети. Ее двое собственных – пятилетний Стивен и трехлетняя Сюзанна – составляли счастье ее жизни, так же как Фрэнни для Аурелии. Но счастье, которое дарили дети, все же не могло заменить им общества взрослого человека и альковных утех. Они со Стивеном, возможно, не достигали высот наслаждений и блаженства, однако некое немаловажное удовлетворение от регулярного ублажения плоти, бесспорно, присутствовало. Теперь же ее жизнь, как и жизнь Аурелии, превратилась в унылую пустошь, впереди их ждали долгие годы в отупляющем ум комфорте и финансовой зависимости от опекунов, назначенных им по случаю гибели мужей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82