Сонни-бой – Лора. Лора – Сонни-бой.
– Ты сам придумал ему имя?
– Я слишком суеверен, чтобы называть кролика Сонни-бой.
– Вот и я подумала…
Одни и те же ссылки в Интернете, когда же мы наконец от них избавимся?
– Имя мне досталось по наследству. Как и кролик.
– И что ты собираешься с ним делать?
Кормить морковкой. А что ты собираешься делать с ним? – еще один кивок в сторону Кожаного Тома, ему бы давно пора нами поинтересоваться.
– Ты ревнуешь?
– Ну что ты, Лора! Ты ведь не моя девушка.
Наконец-то Кожаный Том зашевелился. Лениво почесывая Сонни-бою шею, я наблюдаю, как он приближается, как нависает над тарелкой со стейком, я даже не прикоснулся к нему. Не хватало, чтобы мой завтрак присыпало Томовой перхотью и мелким ворсом с ковбойки.
– Есть проблемы, зайка?
«Зайка», безусловно, адресовано Лоре, никак не Сонни-бою. Сонни-бой не зайка – кролик, это и ребенку понятно, меня же Кожаный Том не замечает принципиально. Лора морщится – сакраментальное «зайка» автоматически переводит ресторанного критика престижного журнала в разряд пэтэушной соски, «прынцески из рогатника», как сказал бы Пи. Свидетелей такого грехопадения не должно быть по определению, я случайно затесался, не вовремя спланировал на фиговом листке.
– Никаких проблем. Просто встретила старого приятеля.
– Лора, Лора… Разве ты не сказала своему новому приятелю, что от выражения «зайка» у тебя однажды случился выкидыш?
– Да ну? – Кожаный Том озадаченно чешет переносицу. – Не знал. Ты уж прости меня, зайка…
– Справедливости ради, это был единичный случай. Обычно дело ограничивается угревой сыпью и красной волчанкой.
– Да ну?
– Заткнись, Макс, – не выдерживает Лора.
– Я просто предупредил.
Вблизи Кожаный Том раздражает меня еще сильнее, лучше бы он пасся у бильярда или изучал этикетку на безалкогольном пиве подальше отсюда, желательно – в районе города Химки. Коррективы относительно Кожаного Тома, которые я вношу по ходу: охотничьим ножом он не бреется, в художественные галереи заходит, только чтобы отлить (если поблизости нет подворотни), Том Вейте – не его кумир, в лучшем случае он зажигает под группу «Воровайки», а сырому мясу предпочитает жареную картошку с луком. Козел. Грязная скотина. Желание избавиться от козла так неожиданно и так велико, что у меня сводит пальцы. В этом нет ничего сложного – вытащить из-за пазухи «Глок» и добить обойму, если уж я попал в хачей с расстояния в десять метров, то с Кожаным Томом, стоящим почти вплотную, как-нибудь справлюсь.
– Ты бы отвалил отсюда, друг, – говорю я Кожаному Тому, не самое искрометное вступление, оно недостаточно оскорбительно, да и агрессии маловато. Остается надеяться, что сам Том мне поможет, судя по отсутствию левого резца и шраму над бровью, он лучше знает, что делать в подобных ситуациях.
– А что такое?
– Мне нужно поговорить с девушкой. А твоя кривая рожа разговору не способствует.
– Ну-ну.
– Успокойся, Макс. – Лора нисколько не переживает за меня, просто говорит приличествующие случаю слова, смысла в них не больше, чем в морковке, которую догрызает Сонни-бой.
– Это что, твой парень?
– Просто старый приятель.
– Может быть, пересядем, Лора? А то здесь воняет падалью.
– Ну-ну, – мрачно подзадоривает меня Кожаный Том.
Совсем не та реакция, которую я ожидал, вот черт.
– Тухлятиной, – воображения мне явно не хватает, видимо, нужно было смотреть совсем другие фильмы.
– Значит, я падаль?
Ну, слава яйцам, пошли дела кое-как!
– Никого другого я здесь не вижу.
– Может, прогуляемся?
– Легко. Ты присмотришь за Сонни-боем, Лора?.. …Он выше меня почти на голову и намного шире в плечах, при желании он смог бы стать субкоманданте и даже команданте, но для этого Кожаный Том слишком мелко плавает. Он не боится, что я тресну его по башке камнем или монтировкой, он идет впереди, я отстаю шага на четыре, ненависть к нему то затухает, то вспыхивает с новой силой, чего опасаюсь я – так это чтобы она не оказалась такой же фальшивой сукой, как Лора, такой же продажной девкой – или нет, не девкой, скромницей с круглыми коленками, скромницы и пальцем не дают к себе прикоснуться, сбегают, оставив на память учебник для вузов по судебной психиатрии. Чего опасаюсь я – чтобы моя ненависть не сбежала в самый неподходящий момент, все к тому и идет. Зачем я пристал к этому парню, зачем разозлил его?.. Мне нужно научиться управляться с желаниями, которые мне незнакомы или о которых я хотел бы позабыть навсегда, так и есть, в моей ненависти к Кожаному Тому наметился отлив, от луны это не зависит.
– Эй, урод! Мы так до Москвы доберемся… Куда это ты меня ведешь?
– Ищу подходящее место, чтобы начистить тебе физиономию.
– Мы уже прошли как минимум два подходящих.
– Как знаешь.
Кожаный Том внезапно останавливается и поворачивается лицом ко мне.
– А теперь можешь повторить все то, что сказал мне в кафе.
– Ты разве не запомнил? Может, тебе записать? Пара фраз на сон грядущий очень тебя поддержит.
Он знает, что делает, отличное место для выяснения отношений: небольшой пустырь на задворках «Челентано», глухая стена самого кафе с одной стороны, глухая стена леса с другой, пара мусорных баков в отдалении, вот для чего он меня сюда привел: мусорные баки. Побежденного суют головой в гниющие отходы, чтобы унизить его окончательно.
Ах ты, грязный румын!
Именно так я и думаю о Кожаном Томе, когда вижу мусорные баки: «ах, ты грязный румын!» Гнусный грязный романешти, или как там тебя еще называют. Ясно, что никакой Том не румын, с чего бы это ему быть румыном, но мне просто необходимо, чтобы Том стал румыном – хотя бы на время. Таким, какой я вижу всю эту шоблу, засравшую Дунай и окрестности, всю эту банду оборванцев, рвущихся в Европу в подштанниках, онучах и стоптанных постолах. Вечно сальные головы – вот что такое румыны, вечная грязь под ногтями, полипы в носу, волосы в ушах, оттянутые мочки, рты забиты стальными коронками, вот что такое румыны! Говорят, среди них есть даже интеллектуалы (гы-гы, бу-га-га, нахх!), есть даже те, кто вытирает задницу туалетной бумагой, а не лопухом и дубовыми сучьями, а кое-кто преподает в Гарварде, предварительно сменив фамилии Жопеску и Жопяну на благообразные Смит и Вессон. И все они, вне зависимости от того, какой материал для задниц используют, – все они мечтают о Великой Румынии! Конечно, если присоединить к территории этого вонючего табора кегельбан, шапито, библиотеку, поле для игры в регби и плавательный бассейн – может, тогда и получится Великая Румыния. Единственный приличный человек в Румынии – Дракула, есть еще женская сборная по спортивной гимнастике, чего-то они там берут, какие-то медали, я видел их пару раз по телевизору в спортивном баре «01е!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Ты сам придумал ему имя?
– Я слишком суеверен, чтобы называть кролика Сонни-бой.
– Вот и я подумала…
Одни и те же ссылки в Интернете, когда же мы наконец от них избавимся?
– Имя мне досталось по наследству. Как и кролик.
– И что ты собираешься с ним делать?
Кормить морковкой. А что ты собираешься делать с ним? – еще один кивок в сторону Кожаного Тома, ему бы давно пора нами поинтересоваться.
– Ты ревнуешь?
– Ну что ты, Лора! Ты ведь не моя девушка.
Наконец-то Кожаный Том зашевелился. Лениво почесывая Сонни-бою шею, я наблюдаю, как он приближается, как нависает над тарелкой со стейком, я даже не прикоснулся к нему. Не хватало, чтобы мой завтрак присыпало Томовой перхотью и мелким ворсом с ковбойки.
– Есть проблемы, зайка?
«Зайка», безусловно, адресовано Лоре, никак не Сонни-бою. Сонни-бой не зайка – кролик, это и ребенку понятно, меня же Кожаный Том не замечает принципиально. Лора морщится – сакраментальное «зайка» автоматически переводит ресторанного критика престижного журнала в разряд пэтэушной соски, «прынцески из рогатника», как сказал бы Пи. Свидетелей такого грехопадения не должно быть по определению, я случайно затесался, не вовремя спланировал на фиговом листке.
– Никаких проблем. Просто встретила старого приятеля.
– Лора, Лора… Разве ты не сказала своему новому приятелю, что от выражения «зайка» у тебя однажды случился выкидыш?
– Да ну? – Кожаный Том озадаченно чешет переносицу. – Не знал. Ты уж прости меня, зайка…
– Справедливости ради, это был единичный случай. Обычно дело ограничивается угревой сыпью и красной волчанкой.
– Да ну?
– Заткнись, Макс, – не выдерживает Лора.
– Я просто предупредил.
Вблизи Кожаный Том раздражает меня еще сильнее, лучше бы он пасся у бильярда или изучал этикетку на безалкогольном пиве подальше отсюда, желательно – в районе города Химки. Коррективы относительно Кожаного Тома, которые я вношу по ходу: охотничьим ножом он не бреется, в художественные галереи заходит, только чтобы отлить (если поблизости нет подворотни), Том Вейте – не его кумир, в лучшем случае он зажигает под группу «Воровайки», а сырому мясу предпочитает жареную картошку с луком. Козел. Грязная скотина. Желание избавиться от козла так неожиданно и так велико, что у меня сводит пальцы. В этом нет ничего сложного – вытащить из-за пазухи «Глок» и добить обойму, если уж я попал в хачей с расстояния в десять метров, то с Кожаным Томом, стоящим почти вплотную, как-нибудь справлюсь.
– Ты бы отвалил отсюда, друг, – говорю я Кожаному Тому, не самое искрометное вступление, оно недостаточно оскорбительно, да и агрессии маловато. Остается надеяться, что сам Том мне поможет, судя по отсутствию левого резца и шраму над бровью, он лучше знает, что делать в подобных ситуациях.
– А что такое?
– Мне нужно поговорить с девушкой. А твоя кривая рожа разговору не способствует.
– Ну-ну.
– Успокойся, Макс. – Лора нисколько не переживает за меня, просто говорит приличествующие случаю слова, смысла в них не больше, чем в морковке, которую догрызает Сонни-бой.
– Это что, твой парень?
– Просто старый приятель.
– Может быть, пересядем, Лора? А то здесь воняет падалью.
– Ну-ну, – мрачно подзадоривает меня Кожаный Том.
Совсем не та реакция, которую я ожидал, вот черт.
– Тухлятиной, – воображения мне явно не хватает, видимо, нужно было смотреть совсем другие фильмы.
– Значит, я падаль?
Ну, слава яйцам, пошли дела кое-как!
– Никого другого я здесь не вижу.
– Может, прогуляемся?
– Легко. Ты присмотришь за Сонни-боем, Лора?.. …Он выше меня почти на голову и намного шире в плечах, при желании он смог бы стать субкоманданте и даже команданте, но для этого Кожаный Том слишком мелко плавает. Он не боится, что я тресну его по башке камнем или монтировкой, он идет впереди, я отстаю шага на четыре, ненависть к нему то затухает, то вспыхивает с новой силой, чего опасаюсь я – так это чтобы она не оказалась такой же фальшивой сукой, как Лора, такой же продажной девкой – или нет, не девкой, скромницей с круглыми коленками, скромницы и пальцем не дают к себе прикоснуться, сбегают, оставив на память учебник для вузов по судебной психиатрии. Чего опасаюсь я – чтобы моя ненависть не сбежала в самый неподходящий момент, все к тому и идет. Зачем я пристал к этому парню, зачем разозлил его?.. Мне нужно научиться управляться с желаниями, которые мне незнакомы или о которых я хотел бы позабыть навсегда, так и есть, в моей ненависти к Кожаному Тому наметился отлив, от луны это не зависит.
– Эй, урод! Мы так до Москвы доберемся… Куда это ты меня ведешь?
– Ищу подходящее место, чтобы начистить тебе физиономию.
– Мы уже прошли как минимум два подходящих.
– Как знаешь.
Кожаный Том внезапно останавливается и поворачивается лицом ко мне.
– А теперь можешь повторить все то, что сказал мне в кафе.
– Ты разве не запомнил? Может, тебе записать? Пара фраз на сон грядущий очень тебя поддержит.
Он знает, что делает, отличное место для выяснения отношений: небольшой пустырь на задворках «Челентано», глухая стена самого кафе с одной стороны, глухая стена леса с другой, пара мусорных баков в отдалении, вот для чего он меня сюда привел: мусорные баки. Побежденного суют головой в гниющие отходы, чтобы унизить его окончательно.
Ах ты, грязный румын!
Именно так я и думаю о Кожаном Томе, когда вижу мусорные баки: «ах, ты грязный румын!» Гнусный грязный романешти, или как там тебя еще называют. Ясно, что никакой Том не румын, с чего бы это ему быть румыном, но мне просто необходимо, чтобы Том стал румыном – хотя бы на время. Таким, какой я вижу всю эту шоблу, засравшую Дунай и окрестности, всю эту банду оборванцев, рвущихся в Европу в подштанниках, онучах и стоптанных постолах. Вечно сальные головы – вот что такое румыны, вечная грязь под ногтями, полипы в носу, волосы в ушах, оттянутые мочки, рты забиты стальными коронками, вот что такое румыны! Говорят, среди них есть даже интеллектуалы (гы-гы, бу-га-га, нахх!), есть даже те, кто вытирает задницу туалетной бумагой, а не лопухом и дубовыми сучьями, а кое-кто преподает в Гарварде, предварительно сменив фамилии Жопеску и Жопяну на благообразные Смит и Вессон. И все они, вне зависимости от того, какой материал для задниц используют, – все они мечтают о Великой Румынии! Конечно, если присоединить к территории этого вонючего табора кегельбан, шапито, библиотеку, поле для игры в регби и плавательный бассейн – может, тогда и получится Великая Румыния. Единственный приличный человек в Румынии – Дракула, есть еще женская сборная по спортивной гимнастике, чего-то они там берут, какие-то медали, я видел их пару раз по телевизору в спортивном баре «01е!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113