-.Покурим и поговорим спокойно.
– О чем ты собираешься со мной говорить?
– Я и сам стал волноваться…
Я – хороший парень, морячок Папай с банкой шпината, флоту нужны такие парни, как я. И банка шпината пригодится, Август – вегетарианка, а я – хороший парень, именно в этом мне нужно убедить сейчас Август.
– Пойдем, поговорим.
Хороший парень спокоен и даже ласков, несмотря на то что Август так и не отдала ему куртку, бог с ней, с курткой, пойдем и поговорим, подышим свежим воздухом, Август.
Август наконец-то согласна.
Отсюда, с шестнадцатого этажа, Москва почти примиряет меня со своим существованием, теперь это просто огромный город, неспящий город: в море мерцающих огней легко затеряться, прожить целую жизнь с перерывом на обед, сон и секс, заиметь друзей – таких же циничных придурков, как и ты сам; заиметь знакомого бармена, похожего на Киану Ривза: он будет лихо сбивать коктейли для девушек, которых ты тоже заимеешь; заиметь знакомого стоматолога, похожего на Джонни Деппа, и знакомого фээсбэшника, похожего на Бена Аффлека; и любимую марку сигарет, и любимый боулинг, и любимый бильярд, и любимый стрип-клуб, и… мало ли еще радостей можно найти в этом море мерцающих огней, если хорошенько покопаться.
– О чем ты хотел поговорить со мной?
Море огней – там, на расстоянии вытянутой руки, здесь же, в окрестностях шестнадцатиэтажной бюргерской высотки, царит мрак и кладбищенская тишина. Пара фонарей, вот и все, что я насчитал. Пара фонарей, несколько деревьев под домом и детская площадка в отдалении. Вход в единственный подъезд – с другой стороны здания, там и припаркована моя «Тойота».
– О чем ты хотел поговорить?
– Я не сказал тебе всего… Ты о чем-то таком намекнула… Что я вляпался в дерьмо.
– Влез в скверную историю, – поправляет Август.
– Хрен редьки не слаще. Так вот, со мной все в порядке. Это у Лоры проблемы. И она просила меня…
– У Лоры проблемы?
Да. Возникли. И она просила меня передать тебе, что исчезает на время. А когда с ними разгребется – появится. Ты не должна переживать, да и проблемы не глобального характера.
– И ты вот так отпустил ее?
– Лора – девушка с сильным характером. И не любит вмешательства в свои дела.
Лора – девушка с сильным характером, а я – молодой человек с сильными руками, если я захочу сгрести хрупкую Август в охапку, она не сможет оказать мне достойного сопротивления.
– Ты врешь, – на лице у Август появляется горькая улыбка.
– В смысле?
– Лора ненавидит проблемы. И еще ни одной проблемы она не решила сама. Она просто перекладывает их на плечи других людей. Если бы у Лоры возникла проблема хоть ненамного серьезнее, чем заноза в пятке, она бы сказала об этом мне. Так было всегда. Ты соврал мне, парень. И лучше бы тебе придумать что-нибудь другое.
– Ничего в голову не лезет, – совершенно искренне говорю я.
– Жаль.
– Послушай…
– Нам больше не о чем разговаривать.
Август делает шаг в сторону двери, еще секунда – и она исчезнет, что ожидает ее с другой стороны двери? что ожидает меня?., насрать мне на басков и ирландцев, но у Август есть следователь по особо важным, личность совершенно ренессансная, бабник и что-то там еще, кажется, он согласился позировать Август голым. Завидная степень близости. Сто к одному, что Август решит ей воспользоваться.
Сука.
– Погоди… – я хватаю Август за локоть.
– Что еще?
– Ты играешь в бильярд?
Все «ЖЖ»-феминистки играют в бильярд. Сосут пиво и катают шары. Импульс, внезапно возникший во мне, подобен разряду молнии. И идет он от плеча, зашитого Марго, неужели трава проголодалась? надо же, я, оказывается, запомнил тот вудуистский бред, который нашептала мне Марго. Но, скорее всего, дело не в плече, дело во мне, я не могу позволить Август уйти.
Удар в солнечное сплетение настигает Август в тот самый момент, когда она раздумывает над ответом по поводу бильярда. Удар точен и сокрушителен, странно, до этого я ни разу в жизни не бил не то что женщину, я и собаку не ударил.
Август падает, как подкошенная. Кажется, она теряет сознание.
Долго это не продлится.
– Прости, детка, – шепчу я, склоняясь над Август. – Ничего в голову не лезет. Только это и пришло.
Август сама виновата во всем.
И, несмотря на кажущуюся хрупкость, она довольно тяжела. Для того чтобы перевалить ее тело через перила балкона, приходится напрячься; мгновение – и Август уже летит к земле. А я тупо слежу за ее последним полетом.
Не я первый начал. Не я первый начал. Не я первый начал.
Это даже хорошо, что Август в последние секунды своей жизни была без сознания. Иначе она стала бы кричать, что разбудило бы полдома.
Жаль, что так получилось, жаль, что финал оказался смазанным и вовсе не таким эффектным, как в фильме «Скалолаз», когда Сталлоне из последних сил удерживал на руке альпинистку-неумеху, альпинистку-неудачницу. В конце концов пальцы ее разжались и она ухнула в пропасть, а до этого твердила только одно: «Я не хочу умирать».
Сара.
Альпинистку звали Сара, имя самой актрисы так незначительно, что сейчас и не припомнить, указано ли оно в титрах.
Но ведь и Август – тоже эпизод, надо постараться побыстрее забыть о нем; глухой стук тела о землю, где-то далеко внизу: пусть это и будет последним напоминанием.
Я подбираю куртку, которую в самый последний момент выпустила из рук Август, и толкаю дверь носком ботинка: никто не найдет моих отпечатков на ручке двери, никто не найдет следов моего присутствия в доме, что касается Билли…
Билли на год уезжает в Кельн. Уже сегодня утром.
И вряд ли она вернется, даже если узнает, что Август погибла. Билли не из тех, кто будет в лепешку расшибаться ради друзей, и если Билли окажется молодцом – ей ничто не угрожает.
Мне очень хочется, чтобы Билли оказалась молодцом.
«Этот парень не производит впечатления хладнокровного убийцы. Может убить, если окажется в безвыходном положении, – но не ради денег и не женщину».
Никак не удается вспомнить фильм, в котором прозвучала фраза. А я отчаянно пытаюсь вспомнить, так отчаянно, как будто от этого зависит моя жизнь. Ничего не получается, утешает лишь то, что «этот парень» таки вышел сухим из воды и получил в награду девушку, которую любил. Что касается меня, то ради денег я не убивал, Август… м-м… Август – не вполне женщина, я просто оказался в безвыходном положении. Следовательно – нужно и правда забыть о происшедшем; хеппи-энд наступит только тогда, когда ты забудешь обо всем.
Да и кто будет грустить об Август, кто ей посочувствует? Хороших фотографов немало, среди них есть и суперуспешные; им можно предложить выгодный контракт, так что никто не заметит подмены. Баскам, ирландцам, кожаным органайзерам, брючным ремням и ручкам «паркер» совершенно наплевать, кто их снимает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– О чем ты собираешься со мной говорить?
– Я и сам стал волноваться…
Я – хороший парень, морячок Папай с банкой шпината, флоту нужны такие парни, как я. И банка шпината пригодится, Август – вегетарианка, а я – хороший парень, именно в этом мне нужно убедить сейчас Август.
– Пойдем, поговорим.
Хороший парень спокоен и даже ласков, несмотря на то что Август так и не отдала ему куртку, бог с ней, с курткой, пойдем и поговорим, подышим свежим воздухом, Август.
Август наконец-то согласна.
Отсюда, с шестнадцатого этажа, Москва почти примиряет меня со своим существованием, теперь это просто огромный город, неспящий город: в море мерцающих огней легко затеряться, прожить целую жизнь с перерывом на обед, сон и секс, заиметь друзей – таких же циничных придурков, как и ты сам; заиметь знакомого бармена, похожего на Киану Ривза: он будет лихо сбивать коктейли для девушек, которых ты тоже заимеешь; заиметь знакомого стоматолога, похожего на Джонни Деппа, и знакомого фээсбэшника, похожего на Бена Аффлека; и любимую марку сигарет, и любимый боулинг, и любимый бильярд, и любимый стрип-клуб, и… мало ли еще радостей можно найти в этом море мерцающих огней, если хорошенько покопаться.
– О чем ты хотел поговорить со мной?
Море огней – там, на расстоянии вытянутой руки, здесь же, в окрестностях шестнадцатиэтажной бюргерской высотки, царит мрак и кладбищенская тишина. Пара фонарей, вот и все, что я насчитал. Пара фонарей, несколько деревьев под домом и детская площадка в отдалении. Вход в единственный подъезд – с другой стороны здания, там и припаркована моя «Тойота».
– О чем ты хотел поговорить?
– Я не сказал тебе всего… Ты о чем-то таком намекнула… Что я вляпался в дерьмо.
– Влез в скверную историю, – поправляет Август.
– Хрен редьки не слаще. Так вот, со мной все в порядке. Это у Лоры проблемы. И она просила меня…
– У Лоры проблемы?
Да. Возникли. И она просила меня передать тебе, что исчезает на время. А когда с ними разгребется – появится. Ты не должна переживать, да и проблемы не глобального характера.
– И ты вот так отпустил ее?
– Лора – девушка с сильным характером. И не любит вмешательства в свои дела.
Лора – девушка с сильным характером, а я – молодой человек с сильными руками, если я захочу сгрести хрупкую Август в охапку, она не сможет оказать мне достойного сопротивления.
– Ты врешь, – на лице у Август появляется горькая улыбка.
– В смысле?
– Лора ненавидит проблемы. И еще ни одной проблемы она не решила сама. Она просто перекладывает их на плечи других людей. Если бы у Лоры возникла проблема хоть ненамного серьезнее, чем заноза в пятке, она бы сказала об этом мне. Так было всегда. Ты соврал мне, парень. И лучше бы тебе придумать что-нибудь другое.
– Ничего в голову не лезет, – совершенно искренне говорю я.
– Жаль.
– Послушай…
– Нам больше не о чем разговаривать.
Август делает шаг в сторону двери, еще секунда – и она исчезнет, что ожидает ее с другой стороны двери? что ожидает меня?., насрать мне на басков и ирландцев, но у Август есть следователь по особо важным, личность совершенно ренессансная, бабник и что-то там еще, кажется, он согласился позировать Август голым. Завидная степень близости. Сто к одному, что Август решит ей воспользоваться.
Сука.
– Погоди… – я хватаю Август за локоть.
– Что еще?
– Ты играешь в бильярд?
Все «ЖЖ»-феминистки играют в бильярд. Сосут пиво и катают шары. Импульс, внезапно возникший во мне, подобен разряду молнии. И идет он от плеча, зашитого Марго, неужели трава проголодалась? надо же, я, оказывается, запомнил тот вудуистский бред, который нашептала мне Марго. Но, скорее всего, дело не в плече, дело во мне, я не могу позволить Август уйти.
Удар в солнечное сплетение настигает Август в тот самый момент, когда она раздумывает над ответом по поводу бильярда. Удар точен и сокрушителен, странно, до этого я ни разу в жизни не бил не то что женщину, я и собаку не ударил.
Август падает, как подкошенная. Кажется, она теряет сознание.
Долго это не продлится.
– Прости, детка, – шепчу я, склоняясь над Август. – Ничего в голову не лезет. Только это и пришло.
Август сама виновата во всем.
И, несмотря на кажущуюся хрупкость, она довольно тяжела. Для того чтобы перевалить ее тело через перила балкона, приходится напрячься; мгновение – и Август уже летит к земле. А я тупо слежу за ее последним полетом.
Не я первый начал. Не я первый начал. Не я первый начал.
Это даже хорошо, что Август в последние секунды своей жизни была без сознания. Иначе она стала бы кричать, что разбудило бы полдома.
Жаль, что так получилось, жаль, что финал оказался смазанным и вовсе не таким эффектным, как в фильме «Скалолаз», когда Сталлоне из последних сил удерживал на руке альпинистку-неумеху, альпинистку-неудачницу. В конце концов пальцы ее разжались и она ухнула в пропасть, а до этого твердила только одно: «Я не хочу умирать».
Сара.
Альпинистку звали Сара, имя самой актрисы так незначительно, что сейчас и не припомнить, указано ли оно в титрах.
Но ведь и Август – тоже эпизод, надо постараться побыстрее забыть о нем; глухой стук тела о землю, где-то далеко внизу: пусть это и будет последним напоминанием.
Я подбираю куртку, которую в самый последний момент выпустила из рук Август, и толкаю дверь носком ботинка: никто не найдет моих отпечатков на ручке двери, никто не найдет следов моего присутствия в доме, что касается Билли…
Билли на год уезжает в Кельн. Уже сегодня утром.
И вряд ли она вернется, даже если узнает, что Август погибла. Билли не из тех, кто будет в лепешку расшибаться ради друзей, и если Билли окажется молодцом – ей ничто не угрожает.
Мне очень хочется, чтобы Билли оказалась молодцом.
«Этот парень не производит впечатления хладнокровного убийцы. Может убить, если окажется в безвыходном положении, – но не ради денег и не женщину».
Никак не удается вспомнить фильм, в котором прозвучала фраза. А я отчаянно пытаюсь вспомнить, так отчаянно, как будто от этого зависит моя жизнь. Ничего не получается, утешает лишь то, что «этот парень» таки вышел сухим из воды и получил в награду девушку, которую любил. Что касается меня, то ради денег я не убивал, Август… м-м… Август – не вполне женщина, я просто оказался в безвыходном положении. Следовательно – нужно и правда забыть о происшедшем; хеппи-энд наступит только тогда, когда ты забудешь обо всем.
Да и кто будет грустить об Август, кто ей посочувствует? Хороших фотографов немало, среди них есть и суперуспешные; им можно предложить выгодный контракт, так что никто не заметит подмены. Баскам, ирландцам, кожаным органайзерам, брючным ремням и ручкам «паркер» совершенно наплевать, кто их снимает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113