– проснулся Глебыч.
– Щашька – четыре, мина на танк, шьнур – много…
– Ну и ладно – нам оно уже не пригодится. – Я великодушно махнул рукой. – Теперь мы поедем, а по пути заглянем к тому, у кого жил этот разведчик… Покажи, где дом!
– Не надо, – покачал головой аксакал. – Не надо никуда заходить! Не надо говорить! Я скажу, просто никому не говори… Это Руслан Балаев был. К родственнику приехал, помогал маленько, жил… Он из Старых Матагов. Тот день, как генерал убивал, раньше сутки уезжал… Ну все, уходи!
– О! – Иванов озарился победной улыбкой и окатил меня нежным взором – голова, блин! – Руслан Балаев… так мы и думали!
– А все же оттуда ниточка! – вредно отметился я на предмет своей версии. – Нью-Матаги рядышком там – через речку. Улавливаете?
– Да погоди ты, – отмахнулся Иванов. – А теперь покажите нам, любезный, дом Музаевых, мы быстренько…
– Дом вон. – Глава ткнул пальцем в девятый по счету добротный дом с правой стороны (село – одна длинная стрит, пересекаемая двумя небольшими улочками), за высоченным кирпичным забором. – Двер стучи, старуха выйдет, спроси. Туда сам не ходи – убьет!
– Так ты же сказал, что все в горы ушли? – невозмутимо напомнил я. – Кто убьет-то? Там кто сейчас?
– Там один мужчина – Умар, младший сын, двенадцать лет, – скороговоркой зачастил аксакал. – Очень сердитый, очень, – сам как думаешь, э? Но очень раненный, сильно больной. Два старуха ест еще, родстынник это, больше никто нет.
– А дочь?
– Доч – нет. – Мадугов помрачнел. – Доч – все, нет! Совсем нет! Его Саламбек отряд забрал, нет его…
– Ну, поскакали. – Иванов протянул аксакалу руку – тот привычно уклонился и даже отступил назад. – Спасибо за помощь, не будем более вам надоедать…
***
Проехав вниз по центральной улице метров триста, мы притормозили возле указанного главой администрации подворья. Между прочим, за те десять минут, что мы болтали с аксакалом, никто из жителей так и не появился. Кое-где лениво брехали собаки, но, в общем, было тихо. Я бы даже сказал так: стояла зловещая тишина, усугубленная полуденным зноем – солнце как раз вскарабкалось к зениту и вовсю слепило сверху, забивая панораму щедрыми бликами оцинкованных крыш.
– Хорошо живут, буржуины проклятые, – отметил Вася. – В нашей деревне вообще железных нет. Три-четыре самых крутых под шифером, остальные – дранка…
На мой вопрос «чего конкретно мы хотим от Умара?» Иванов ответить не смог или не пожелал.
– Да так… Зададим несколько вопросов, посмотрим… Может, скажет что-нибудь хорошее.
В последнем я здорово усомнился. Судите сами, что хорошего может сказать оккупантам раненый пацан, на глазах которого вот такие же уроды убили отца с матерью и зверски надругались над сестрой?
– Вы представьте себя на его месте! Что бы вы сказали, заявись к вам после такого вот… такие вот!
– Я бы сказал так: «Руки за голову! Лицом к стене!», – живо подключился впечатлительный Вася Крюков. – Или так: «Раком, гады! Раком, башкой в стену!»
– А я бы сказал так: «Умри, мразь!» И выпустил бы в гостей весь магазин, – мечтательно улыбнулся лейтенант Сере га, спрыгивая с брони и направляясь к калитке. – Давайте, я первый – я по-чеченски разумею.
За забором злобно залаяла хрипатая собака, судя по голосу, здоровенная и охочая до оккупационных ляжек. Серега стал тарабанить в калитку – собака тотчас же переместилась вплотную к забору и принялась скрести по калитке когтями, захлебываясь от ярости. Открывать никто не торопился. Петрушин встал на башню, пытаясь заглянуть во двор сверху – не тут-то было! Весь двор был забран сверху шифером. Да, неплохо устроились!
– Есть другой вариант, – предложил я. – С пацаном общаться не будем – ну его в баню, с его психической травмой. Я вам как специалист говорю, это будет не общение, а сплошное мучение. Было бы у нас времени побольше – тогда да, можно было бы. А так – без толку… А давайте натравим Серегу на бабок, пусть он с ними погутарит, сходит на женячью половину и возьмет фото этой несчастной Зейнаб.
– Зачем нам ее фото? – пожал плечами Иванов. – Сказали же – в отряд ее забрали… Ты что, ее в розыск собираешься подавать? Она пострадавшая, не более…
– Фото надо не нам, а на КПП под Гудермесом, – терпеливо пояснил я. – Зейнаб – потенциальная шахидка. Вернее, просто смертница, если брать в расчет, что настоящим шахидом может быть только мужчина. Ну, так что?
– У нас есть уникальный шанс пообщаться с единственным свидетелем происшествия, – уперся Иванов. – Времени это займет буквально пять минут. Встали мы нормально, подступы просматриваются великолепно. Если что, рванем вниз и удерем, какие проблемы? А вдруг он скажет что-нибудь важное? Что-нибудь такое… что сразу решит массу проблем? Вася, мы как стоим?
– Нормально стоим. – Вася утвердительно кивнул. – Обзор на пятерочку, улица широкая, если кто-то попытается объехать справа или слева, заметим.
– Ну и отлично, – Иванов ободряюще хлопнул меня по плечу. – Не дрейфь, психолог, где наша не пропадала! Пошли общаться. Старушек под ручки возьмем, сразу стрелять не станет. Да и раненый он… Серый, хорош стучать, голос подай!
Серега стал выкрикивать что-то по-чеченски, из серии «Эх, Настасья…». Ответом был лишь бешеный лай собаки. Да, похоже, гостеприимство в тутошних местах давненько сошло на нет. Климат, что ли, испортился…
– Заходим? – уточнил Петрушин, любовно оглаживая топорщившиеся в кармашках «разгрузки» гранаты.
– Заходим, но без гранат, – предупредил Иванов. – Что за дурная привычка – чуть что, сразу за гранаты хвататься! И вообще, я вас попрошу – понежнее…
– Встали, – скомандовал Петрушин. – Полковник, уйдите с линии калитки. И вообще, отстаньте с Костей – пойдете за нами с интервалом в семь секунд.
Вася с Серегой, оттеснив нас на задний план, растопырились с обеих сторон от калитки, взяли «валы» на изготовку.
– Бойся! – буркнул Петрушин, мощным ударом ноги вываливая калитку и тотчас же отпрыгивая в сторону.
– Ав-вввв!!! – из проема вылетел здоровенный мохнатый «кавказец», заходившийся в припадке боевой ярости.
Пу-бук! – плюнул свинцом «вал» Васи Крюкова, снося череп несчастному животному. Асфальт перед калиткой перестал быть чисто выметенным и утратил свою первоначальную свежесть.
– По-по-по! – пробормотал Петрушин, в полуприседе вваливаясь во двор и поводя во все стороны стволом. Вася с Серегой серыми тенями скользнули за ним.
– Нехорошо получилось – с собачкой, – огорченно заметил Иванов. – Как-то некорректно. Ну, пошли и мы, Константин…
Глебыч остался крутить башкой на триста шестьдесят и руководить Саней Жуком, а мы с Ивановым поспешили присоединиться к лихой троице.
– Иии-ааа!!! – резанул по ушам истошный женский визг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Щашька – четыре, мина на танк, шьнур – много…
– Ну и ладно – нам оно уже не пригодится. – Я великодушно махнул рукой. – Теперь мы поедем, а по пути заглянем к тому, у кого жил этот разведчик… Покажи, где дом!
– Не надо, – покачал головой аксакал. – Не надо никуда заходить! Не надо говорить! Я скажу, просто никому не говори… Это Руслан Балаев был. К родственнику приехал, помогал маленько, жил… Он из Старых Матагов. Тот день, как генерал убивал, раньше сутки уезжал… Ну все, уходи!
– О! – Иванов озарился победной улыбкой и окатил меня нежным взором – голова, блин! – Руслан Балаев… так мы и думали!
– А все же оттуда ниточка! – вредно отметился я на предмет своей версии. – Нью-Матаги рядышком там – через речку. Улавливаете?
– Да погоди ты, – отмахнулся Иванов. – А теперь покажите нам, любезный, дом Музаевых, мы быстренько…
– Дом вон. – Глава ткнул пальцем в девятый по счету добротный дом с правой стороны (село – одна длинная стрит, пересекаемая двумя небольшими улочками), за высоченным кирпичным забором. – Двер стучи, старуха выйдет, спроси. Туда сам не ходи – убьет!
– Так ты же сказал, что все в горы ушли? – невозмутимо напомнил я. – Кто убьет-то? Там кто сейчас?
– Там один мужчина – Умар, младший сын, двенадцать лет, – скороговоркой зачастил аксакал. – Очень сердитый, очень, – сам как думаешь, э? Но очень раненный, сильно больной. Два старуха ест еще, родстынник это, больше никто нет.
– А дочь?
– Доч – нет. – Мадугов помрачнел. – Доч – все, нет! Совсем нет! Его Саламбек отряд забрал, нет его…
– Ну, поскакали. – Иванов протянул аксакалу руку – тот привычно уклонился и даже отступил назад. – Спасибо за помощь, не будем более вам надоедать…
***
Проехав вниз по центральной улице метров триста, мы притормозили возле указанного главой администрации подворья. Между прочим, за те десять минут, что мы болтали с аксакалом, никто из жителей так и не появился. Кое-где лениво брехали собаки, но, в общем, было тихо. Я бы даже сказал так: стояла зловещая тишина, усугубленная полуденным зноем – солнце как раз вскарабкалось к зениту и вовсю слепило сверху, забивая панораму щедрыми бликами оцинкованных крыш.
– Хорошо живут, буржуины проклятые, – отметил Вася. – В нашей деревне вообще железных нет. Три-четыре самых крутых под шифером, остальные – дранка…
На мой вопрос «чего конкретно мы хотим от Умара?» Иванов ответить не смог или не пожелал.
– Да так… Зададим несколько вопросов, посмотрим… Может, скажет что-нибудь хорошее.
В последнем я здорово усомнился. Судите сами, что хорошего может сказать оккупантам раненый пацан, на глазах которого вот такие же уроды убили отца с матерью и зверски надругались над сестрой?
– Вы представьте себя на его месте! Что бы вы сказали, заявись к вам после такого вот… такие вот!
– Я бы сказал так: «Руки за голову! Лицом к стене!», – живо подключился впечатлительный Вася Крюков. – Или так: «Раком, гады! Раком, башкой в стену!»
– А я бы сказал так: «Умри, мразь!» И выпустил бы в гостей весь магазин, – мечтательно улыбнулся лейтенант Сере га, спрыгивая с брони и направляясь к калитке. – Давайте, я первый – я по-чеченски разумею.
За забором злобно залаяла хрипатая собака, судя по голосу, здоровенная и охочая до оккупационных ляжек. Серега стал тарабанить в калитку – собака тотчас же переместилась вплотную к забору и принялась скрести по калитке когтями, захлебываясь от ярости. Открывать никто не торопился. Петрушин встал на башню, пытаясь заглянуть во двор сверху – не тут-то было! Весь двор был забран сверху шифером. Да, неплохо устроились!
– Есть другой вариант, – предложил я. – С пацаном общаться не будем – ну его в баню, с его психической травмой. Я вам как специалист говорю, это будет не общение, а сплошное мучение. Было бы у нас времени побольше – тогда да, можно было бы. А так – без толку… А давайте натравим Серегу на бабок, пусть он с ними погутарит, сходит на женячью половину и возьмет фото этой несчастной Зейнаб.
– Зачем нам ее фото? – пожал плечами Иванов. – Сказали же – в отряд ее забрали… Ты что, ее в розыск собираешься подавать? Она пострадавшая, не более…
– Фото надо не нам, а на КПП под Гудермесом, – терпеливо пояснил я. – Зейнаб – потенциальная шахидка. Вернее, просто смертница, если брать в расчет, что настоящим шахидом может быть только мужчина. Ну, так что?
– У нас есть уникальный шанс пообщаться с единственным свидетелем происшествия, – уперся Иванов. – Времени это займет буквально пять минут. Встали мы нормально, подступы просматриваются великолепно. Если что, рванем вниз и удерем, какие проблемы? А вдруг он скажет что-нибудь важное? Что-нибудь такое… что сразу решит массу проблем? Вася, мы как стоим?
– Нормально стоим. – Вася утвердительно кивнул. – Обзор на пятерочку, улица широкая, если кто-то попытается объехать справа или слева, заметим.
– Ну и отлично, – Иванов ободряюще хлопнул меня по плечу. – Не дрейфь, психолог, где наша не пропадала! Пошли общаться. Старушек под ручки возьмем, сразу стрелять не станет. Да и раненый он… Серый, хорош стучать, голос подай!
Серега стал выкрикивать что-то по-чеченски, из серии «Эх, Настасья…». Ответом был лишь бешеный лай собаки. Да, похоже, гостеприимство в тутошних местах давненько сошло на нет. Климат, что ли, испортился…
– Заходим? – уточнил Петрушин, любовно оглаживая топорщившиеся в кармашках «разгрузки» гранаты.
– Заходим, но без гранат, – предупредил Иванов. – Что за дурная привычка – чуть что, сразу за гранаты хвататься! И вообще, я вас попрошу – понежнее…
– Встали, – скомандовал Петрушин. – Полковник, уйдите с линии калитки. И вообще, отстаньте с Костей – пойдете за нами с интервалом в семь секунд.
Вася с Серегой, оттеснив нас на задний план, растопырились с обеих сторон от калитки, взяли «валы» на изготовку.
– Бойся! – буркнул Петрушин, мощным ударом ноги вываливая калитку и тотчас же отпрыгивая в сторону.
– Ав-вввв!!! – из проема вылетел здоровенный мохнатый «кавказец», заходившийся в припадке боевой ярости.
Пу-бук! – плюнул свинцом «вал» Васи Крюкова, снося череп несчастному животному. Асфальт перед калиткой перестал быть чисто выметенным и утратил свою первоначальную свежесть.
– По-по-по! – пробормотал Петрушин, в полуприседе вваливаясь во двор и поводя во все стороны стволом. Вася с Серегой серыми тенями скользнули за ним.
– Нехорошо получилось – с собачкой, – огорченно заметил Иванов. – Как-то некорректно. Ну, пошли и мы, Константин…
Глебыч остался крутить башкой на триста шестьдесят и руководить Саней Жуком, а мы с Ивановым поспешили присоединиться к лихой троице.
– Иии-ааа!!! – резанул по ушам истошный женский визг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95