– С твоей стороны не должно быть никакой настойчивости, тем паче – агрессии, это сразу напомнит ей обстоятельства того травмирующего события. Отвори свою душу, распахни сердце, облей ледяной водой свои жаркие помыслы… Перестань думать о ненасытном огне, переполняющем твои чресла, затуши его до времени. Вообще забудь о себе! Сосредоточься на Лизиных ощущениях, слушай их, впитывай, дыши с ней в одно дыхание, слейся с ней в одну сущность, растворись в ней…
– Вот это ты сказанул! – восхитился Петрушин. – Это же какую башку иметь надо, чтобы такое на ходу выдумать!
– В общем, прислушайся к ней, – вывел резюме Костя. – Раскройся. Если захочет, пусть первый шаг сделает сама. А не захочет – извини, тебе не повезло…
***
Девятого сентября в 13.35 на связь вышел Ибрагим.
– Шащлык, шашлык, шащлык… Шашлык приехал! Свэджи, харощи, можна забират! Ты мэнэ понял?
– Понял, – флегматично ответил Петрушин, у которого, единственного из всей команды, рация оказалась в кармане – остальные держали на рабочих местах. – Щас подъеду, заберу.
– Быстра нада, – заторопился Ибрагим. – Он толка сел, абэд будит. Минут сорок – час. Успеишь?
– Запросто, – пообещал подоспевший Иванов. – Ты где будешь?
– Я «пиражок» сяду, канэц стаянка, – сообщил Ибрагим. – Сичас абслужу, уважжьение сделаю и сяду сразу. Сразу нэ захады, абъедь пазады, встань далеко, тиха пищком захады стаянка. Давай…
Лизу оставили на «хозяйстве» – стрелять, бог даст, ни в кого не придется. Попрыгали на броню и помчались сломя голову.
Иванов на ходу, перекрикивая рев мотора, ставил задачу. Полковник заметно нервничал, как, впрочем, и все остальные члены команды. Этого момента все ждали с нетерпением и в глубине души сильно сомневались, что он вообще наступит.
– Если ничего не выйдет, шибко страдать не станем, – вот так заявил накануне Иванов, доводя график наблюдения за «резиденцией» Руслана Балаева. – Это не единственный вариант…
Но вот этот момент наступил, и, как всегда это бывает, – совершенно неожиданно! Не верилось, что все получается как задумали…
«Бардак» оставили на блокпосту, в двух кварталах от кафе. Лейтенант Серега показал омоновцам свою «ксиву», с таинственным видом сообщил, что надо-де кое-что тут аккуратно проверить, и просил не разглашать. Омоновцы не стали уточнять, что именно не разглашать, но обещали – не будут.
Миновав несколько разрушенных дворов, через сквер просочились в тыл «Азамата» – помахали пулеметчикам в «гнезде» на крыше бригады, свои, мол.
– Если что, трассером шмальните – куда там надо залупить! – послышался из «гнезда» знакомый голос. – Всегда рады!
– Они их что, не меняют? – удивился Иванов. – Так и живут на крыше?
– Карлсоны, – хмыкнул Вася. – Самые лучшие в мире пулеметчики вэвэшной бригады. С пропеллером. Мужчины в рассвете сил.
– Они их меняют, – пояснил Петрушин. – Просто попали на ту же смену. Совпадение.
– Ох, не люблю я такие совпадения, – пессимистично буркнул Костя. – Время примерно то же, трагедия разыгрывается там же… А в тот раз, если помните, у нас тут и в это же время получилась натуральная залепуха…
– Сплюнь три раза! – потребовал Иванов. – Два раза снаряд в одну воронку не попадает. А нам сейчас, как никогда, нужно везение…
На террасе «Азамата», как всегда в обеденное время, было людно. Внешний двор окаймляли густые кусты акаций, и наши парни, двигавшиеся по параллельной улице, неожиданно получили возможность ощутить себя в шкуре «духов». Вот, сидят вояки, числом под роту, не меньше, все – далеко не рядовые… и даже не подозревают, что за ними наблюдают из-за кустов несколько пар зорких глаз! Если аккуратно снять пулеметчиков на крыше штаба бригады, можно провести сюда целый взвод местных товарищей и запросто организовать этакий маленький убойный цех…
– Ох ты, боже мой… – очень тихо сказал Иванов. – Вот он, красавец…
В дальнем углу террасы, в «генеральском» закутке на три столика, сидели начальник контрразведки группировки Вахромеев и… зам начальника УФСБ Мохов. Сидели за одним столом, кушали шашлык и общались. Мохов что-то рассказывал, перекрикивая грустно вещавшего про печальный рояль Мишу Круга, и заразительно смеялся. Вахромеев был угрюм и сосредоточенно жевал.
– Мне сейчас дурно станет, – с чувством прошептал Иванов. – Неужели ВСЕ?! Неужели мы его вывели?
– А красавцев, кстати, – двое, – заметил Костя. – Оба круглые, оба без волос, и оба имеют доступ к информации.
– Но плешивый – только один, – веско заметил Иванов. – Мохов просто бреется наголо. Хлопцы – будьте здесь, мы с Костей пошли к Ибрагиму…
«Пирожок» хозяина «Азамата» нашли не сразу, он просто затерялся среди скопища как попало припаркованной военной техники.
– Вылезай, шашлык! – Иванов постучал по крыше «пирожка» и с опаской покосился на двух бойцов, которые с матюгами копались в моторе стоявшего через одну машину «ЗИЛа». – Пришло время расставить все точки… Ой… Костя… Костя!!!
А Костя и так уже замер как вкопанный, наклонившись к открытому окну с водительской стороны.
Со стороны могло показаться, что Ибрагим спит, уронив голову на баранку. Но, увы, разбудить его уже не могла даже самая страшная канонада этой войны. Потому что под левым ухом хозяина «Азамата» торчала рукоять десантного ножа, загнанного в плоть почти на всю длину лезвия…
Глава 13.
КОСТЯ ВОРОНЦОВ
12 сентября 2002 г., с. Старые Матаги
Утро туманное
Утро седое
Нивы печальные, снегом покрытые
У жены была пластинка Елены Веровой. Древняя такая пластинка, вся зацарапанная. Было время, мы частенько слушали ее на табельном проигрывателе «Рапсодия», который мне выдали для мордухвоса (морально-духовного воспитания солдат).
Солдат воспитывать было бесполезно, они бегали в самоволку, пили водку, без контрацепции дружили с девчатами и смертным боем лупили узбеков с базара, которые имели наглость посягать на их вотчину – общагу педучилища. Я получал выговора за отвратный полиморсос (политико-моральное состояние), но проигрыватель в роту так и не отдал – дома он был нужнее, поскольку за неимением средств моя семья в тот период не имела никакой другой развлекательной техники. Видимо, я был плохим офицером, потому что сомнительный лозунг «Прежде думай о Родине, а потом о себе!» мне всегда нравился гораздо меньше, чем проверенное «…своя рубашка ближе к телу…».
В лозунге не было конкретики. Надо было указать, о чьей именно родине следует думать. Вдруг имелась в виду родина Джорджа Вашингтона или товарища Лумумбы? А про рубашку все понятно, она – своя…
В общем, утро двенадцатого сентября было как в том красивом романсе. Кругом туман, нивы эти самые, частично минированные всеми кому не лень. Только без снега. Какой тут снег, сентябрь на дворе…
Мы с Васей поменяли Глебыча с лейтенантом Серегой вчера, как только стало темнеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Вот это ты сказанул! – восхитился Петрушин. – Это же какую башку иметь надо, чтобы такое на ходу выдумать!
– В общем, прислушайся к ней, – вывел резюме Костя. – Раскройся. Если захочет, пусть первый шаг сделает сама. А не захочет – извини, тебе не повезло…
***
Девятого сентября в 13.35 на связь вышел Ибрагим.
– Шащлык, шашлык, шащлык… Шашлык приехал! Свэджи, харощи, можна забират! Ты мэнэ понял?
– Понял, – флегматично ответил Петрушин, у которого, единственного из всей команды, рация оказалась в кармане – остальные держали на рабочих местах. – Щас подъеду, заберу.
– Быстра нада, – заторопился Ибрагим. – Он толка сел, абэд будит. Минут сорок – час. Успеишь?
– Запросто, – пообещал подоспевший Иванов. – Ты где будешь?
– Я «пиражок» сяду, канэц стаянка, – сообщил Ибрагим. – Сичас абслужу, уважжьение сделаю и сяду сразу. Сразу нэ захады, абъедь пазады, встань далеко, тиха пищком захады стаянка. Давай…
Лизу оставили на «хозяйстве» – стрелять, бог даст, ни в кого не придется. Попрыгали на броню и помчались сломя голову.
Иванов на ходу, перекрикивая рев мотора, ставил задачу. Полковник заметно нервничал, как, впрочем, и все остальные члены команды. Этого момента все ждали с нетерпением и в глубине души сильно сомневались, что он вообще наступит.
– Если ничего не выйдет, шибко страдать не станем, – вот так заявил накануне Иванов, доводя график наблюдения за «резиденцией» Руслана Балаева. – Это не единственный вариант…
Но вот этот момент наступил, и, как всегда это бывает, – совершенно неожиданно! Не верилось, что все получается как задумали…
«Бардак» оставили на блокпосту, в двух кварталах от кафе. Лейтенант Серега показал омоновцам свою «ксиву», с таинственным видом сообщил, что надо-де кое-что тут аккуратно проверить, и просил не разглашать. Омоновцы не стали уточнять, что именно не разглашать, но обещали – не будут.
Миновав несколько разрушенных дворов, через сквер просочились в тыл «Азамата» – помахали пулеметчикам в «гнезде» на крыше бригады, свои, мол.
– Если что, трассером шмальните – куда там надо залупить! – послышался из «гнезда» знакомый голос. – Всегда рады!
– Они их что, не меняют? – удивился Иванов. – Так и живут на крыше?
– Карлсоны, – хмыкнул Вася. – Самые лучшие в мире пулеметчики вэвэшной бригады. С пропеллером. Мужчины в рассвете сил.
– Они их меняют, – пояснил Петрушин. – Просто попали на ту же смену. Совпадение.
– Ох, не люблю я такие совпадения, – пессимистично буркнул Костя. – Время примерно то же, трагедия разыгрывается там же… А в тот раз, если помните, у нас тут и в это же время получилась натуральная залепуха…
– Сплюнь три раза! – потребовал Иванов. – Два раза снаряд в одну воронку не попадает. А нам сейчас, как никогда, нужно везение…
На террасе «Азамата», как всегда в обеденное время, было людно. Внешний двор окаймляли густые кусты акаций, и наши парни, двигавшиеся по параллельной улице, неожиданно получили возможность ощутить себя в шкуре «духов». Вот, сидят вояки, числом под роту, не меньше, все – далеко не рядовые… и даже не подозревают, что за ними наблюдают из-за кустов несколько пар зорких глаз! Если аккуратно снять пулеметчиков на крыше штаба бригады, можно провести сюда целый взвод местных товарищей и запросто организовать этакий маленький убойный цех…
– Ох ты, боже мой… – очень тихо сказал Иванов. – Вот он, красавец…
В дальнем углу террасы, в «генеральском» закутке на три столика, сидели начальник контрразведки группировки Вахромеев и… зам начальника УФСБ Мохов. Сидели за одним столом, кушали шашлык и общались. Мохов что-то рассказывал, перекрикивая грустно вещавшего про печальный рояль Мишу Круга, и заразительно смеялся. Вахромеев был угрюм и сосредоточенно жевал.
– Мне сейчас дурно станет, – с чувством прошептал Иванов. – Неужели ВСЕ?! Неужели мы его вывели?
– А красавцев, кстати, – двое, – заметил Костя. – Оба круглые, оба без волос, и оба имеют доступ к информации.
– Но плешивый – только один, – веско заметил Иванов. – Мохов просто бреется наголо. Хлопцы – будьте здесь, мы с Костей пошли к Ибрагиму…
«Пирожок» хозяина «Азамата» нашли не сразу, он просто затерялся среди скопища как попало припаркованной военной техники.
– Вылезай, шашлык! – Иванов постучал по крыше «пирожка» и с опаской покосился на двух бойцов, которые с матюгами копались в моторе стоявшего через одну машину «ЗИЛа». – Пришло время расставить все точки… Ой… Костя… Костя!!!
А Костя и так уже замер как вкопанный, наклонившись к открытому окну с водительской стороны.
Со стороны могло показаться, что Ибрагим спит, уронив голову на баранку. Но, увы, разбудить его уже не могла даже самая страшная канонада этой войны. Потому что под левым ухом хозяина «Азамата» торчала рукоять десантного ножа, загнанного в плоть почти на всю длину лезвия…
Глава 13.
КОСТЯ ВОРОНЦОВ
12 сентября 2002 г., с. Старые Матаги
Утро туманное
Утро седое
Нивы печальные, снегом покрытые
У жены была пластинка Елены Веровой. Древняя такая пластинка, вся зацарапанная. Было время, мы частенько слушали ее на табельном проигрывателе «Рапсодия», который мне выдали для мордухвоса (морально-духовного воспитания солдат).
Солдат воспитывать было бесполезно, они бегали в самоволку, пили водку, без контрацепции дружили с девчатами и смертным боем лупили узбеков с базара, которые имели наглость посягать на их вотчину – общагу педучилища. Я получал выговора за отвратный полиморсос (политико-моральное состояние), но проигрыватель в роту так и не отдал – дома он был нужнее, поскольку за неимением средств моя семья в тот период не имела никакой другой развлекательной техники. Видимо, я был плохим офицером, потому что сомнительный лозунг «Прежде думай о Родине, а потом о себе!» мне всегда нравился гораздо меньше, чем проверенное «…своя рубашка ближе к телу…».
В лозунге не было конкретики. Надо было указать, о чьей именно родине следует думать. Вдруг имелась в виду родина Джорджа Вашингтона или товарища Лумумбы? А про рубашку все понятно, она – своя…
В общем, утро двенадцатого сентября было как в том красивом романсе. Кругом туман, нивы эти самые, частично минированные всеми кому не лень. Только без снега. Какой тут снег, сентябрь на дворе…
Мы с Васей поменяли Глебыча с лейтенантом Серегой вчера, как только стало темнеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95