Эстевана то есть. Если подтвердится, что и Калеб убит, я, конечно, и об этом напишу.
– Ну, здесь я ничем не могу вам помочь: об убийстве Эстевана мне ничего не известно.
– А я к вам пришла и не за этим, – усмехнулась Катрина, беззастенчиво разглядывая белый рояль.
– Вот мы и подошли к сути дела. – Шелби пересекла комнату и села на мягкий пуфик. – Что вам нужно?
Несколько секунд Катрина молчала, глядя через окно в сад, где розы клонили к земле тяжелые полураскрывшиеся бутоны.
– Видите ли, – заговорила она наконец, отходя от окна и присаживаясь на антикварную кушетку, – я не просто репортер. Я пишу книгу.
У Шелби упало сердце. Так она и знала!
– О чем?
– О загадочном убийстве Эстевана, разумеется. Это основной сюжет: но вообще в книге будет описан Бэд-Лак и все его мрачные тайны! – блестя глазами, рассказывала Катрина.
– И в том числе ваша история?
– Ну конечно!
– Для начала, пожалуйста, объяснитесь, – устало попросила Шелби. Она хотела бы думать, что перед ней притворщица, ловкая шантажистка – однако, к ужасу своему, убеждалась в том, что сходство между отцом и Катриной с каждой минутой становится для нее все очевиднее. – Почему вы считаете, что судья – ваш отец?
Уголком глаза Шелби заметила под окном какой-то серебристый блеск. К дому, ослепительно сверкая на солнце, подъезжал «Мерседес» ее отца.
– Подождите-ка. Кажется, у вас появилась возможность все рассказать самому судье! Похоже, у него изменились планы – он вернулся домой!
Украденные ключи в кармане жгли ей бедро. Может, вернуть их на место, пока отец не вошел в дом?
– Отлично. Так будет даже легче, – с недрогнувшей улыбкой отвечала Катрина.
В этом Шелби очень сомневалась. Самой ей никогда не было легко с отцом.
– Я попрошу Лидию послать его прямо сюда, – сказала она и вышла в фойе, откуда уже доносились торопливые тяжелые шаги экономки. Лидия с двумя высокими бокалами холодного чая на подносе уже подошла к дверям гостиной, когда заметила через окно подъезжающий к крыльцу «Мерседес» судьи.
– Dios !– прошептала она. Поднос в ее руках задрожал. Шелби кинулась на помощь. Она успела схватить накренившийся поднос за край, но было поздно. Бокалы полетели на пол; ломтики лимона и кубики льда рассыпались по мрамору, холодный чай выплеснулся Шелби в лицо и на блузку. Входная дверь распахнулась, и в дом, тяжело опираясь на трость, вошел судья Коул – раскрасневшийся, с бисеринками пота на лбу.
– Что здесь творится? – прорычал он.
– Ох, судья. – Испуганно сглотнув, Лидия присела и принялась подбирать быстро тающие кубики льда. – Простите... простите... я не ожидала, что вы так рано вернетесь.
– Встречу в Сан-Антонио пришлось отложить.
– Сейчас... сейчас вытру. – как потерянная, бормотала Лидия.
– Да что происходит? – требовательно спросил Рыжий Коул.
– Здесь человек, с которым, думаю, тебе стоит встретиться, – ответила Шелби, вытирая носовым платком забрызганное лицо.
– Кто там еще? Что за...
Взгляд его метнулся от Шелби к дверям гостиной – и сквозь стеклянные двери судья разглядел Катрину.
– Господи Иисусе! – прошептал судья. За миг он постарел лет на пятнадцать.
И в этот самый миг Шелби убедилась: Катрина говорит правду. Нагловатая репортерша из Далласа – действительно ее сводная сестра. В горле у Шелби пересохло, накатило головокружение, и ей показалось, что сейчас она рухнет без чувств. Отец лгал ей. Все эти годы лгал.
– Думаю, нам нужно поговорить, – выдавила она наконец. – И на этот раз будем говорить правду.
Судья ответил не сразу. Бледный, потерявший свой обычный апломб, он неотрывно смотрел на свою младшую дочь.
– Верно, девочка моя, – проговорил он наконец, не отрывая взгляда от Катрины. – Мне давно надо было повести дело начистоту. И, думаю, сейчас самое время.
Итак, Калеб Сваггерт убит.
Кому-то помешал умирающий старик. Кто-то не захотел дожидаться, пока природа сделает свое дело. Но кто? С этой мыслью Шел Марсон подъехал к дому. Еще издали он заметил, что тарелка антенны на крыше снова покосилась – надо будет поправить. Пегги Сью, должно быть, уже внесла ее в список домашних дел, который пишет на листочках из тетрадок Тимми и прикрепляет магнитом к холодильнику. Дел много: покрасить дверь, починить умывальник на дворе, а теперь еще и на крышу лезть. Придется ей подождать. Сейчас у Шепа других дел по горло.
На руках у него – уже второе убийство. Шериф и прокурор ждут результатов расследования. Чем не повод сделать себе имя и пройти в шерифы на следующих выборах?
Доктора из больницы уверены, что Калебу помогли сойти в могилу раньше срока, так что вскрытие будет чистой формальностью. Синяки на худой морщинистой шее ясно показывают, что Калеба сперва схватили за горло, а потом, по всей видимости, придушили подушкой. Но кто это сделал? Кто так боялся откровений умирающего, что не захотел подождать неделю или две – пока естественный ход болезни не отправит Сваггерта стучаться в райские врата?
Шеп остановил пикап перед гаражом и вылез из машины, отдуваясь и вытирая пот. Рубашка на спине и под мышками была совершенно мокрой. Что-то лето в Техасе с годами становится все жарче или, может, просто он стареет и набирает лишние фунты? Машина Пегги Сью стояла в гараже – значит, она с ребятишками дома. Мысль о том, что семейство в сборе и ждет его, почему-то – Шеп сам не понимал почему – наводила на него глухую тоску.
На провисшей веревке болталось мокрое белье, и вид его наполнил Шепа таким отвращением – аж тошно стало. Ничто в этом доме его не радовало, ничто не возбуждало сентиментальных чувств, какие, если верить книгам и телесериалам, испытывает человек к родному гнезду, где прожил лет двадцать с лишним. Облезший, покосившийся домишко все чаще представлялся Шепу не убежищем, а западней. Поговорка: «Мой дом – моя крепость» казалась ему злобной насмешкой.
Мысли Шепа уже в который раз обратились к Вианке Эстеван. Вот горячая девчонка – в ней женственности в десять раз больше, чем было в Пегги Сью в лучшие ее годы! Шеп готов был спорить на что угодно, что и в постели эта мексиканочка – настоящая тигрица.
Он передвинул табачную жвачку из-за щеки под язык и наклонился, чтобы почесать за ушами Скипа. Пес рванулся с цепи, попытался прыгнуть Шепу на грудь.
– Лежать, приятель, лежать! – пробормотал Шеп.
Он чувствовал себя виноватым за то, что держит пса на привязи. Скип ничем не провинился; и хочет-то он всего-навсего сделать подкоп под соседский забор и обслужить суку Фентонов. Что в этом дурного? Так уж природа устроила.
Черт возьми, ему ли этого не знать? Полтора часа, проведенные с Вианкой в больнице, стали для него настоящим испытанием на стойкость. Бедняжка рыдала у него на плече: сквозь рубашку он чувствовал, как дрожат ее губы, упругие молодые груди прижимались к его груди, и вся сила воли понадобилась Шепу, чтобы не обнять девушку, не поцеловать, не начать шептать на ушко какие-нибудь дурацкие, ничего не значащие утешения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Ну, здесь я ничем не могу вам помочь: об убийстве Эстевана мне ничего не известно.
– А я к вам пришла и не за этим, – усмехнулась Катрина, беззастенчиво разглядывая белый рояль.
– Вот мы и подошли к сути дела. – Шелби пересекла комнату и села на мягкий пуфик. – Что вам нужно?
Несколько секунд Катрина молчала, глядя через окно в сад, где розы клонили к земле тяжелые полураскрывшиеся бутоны.
– Видите ли, – заговорила она наконец, отходя от окна и присаживаясь на антикварную кушетку, – я не просто репортер. Я пишу книгу.
У Шелби упало сердце. Так она и знала!
– О чем?
– О загадочном убийстве Эстевана, разумеется. Это основной сюжет: но вообще в книге будет описан Бэд-Лак и все его мрачные тайны! – блестя глазами, рассказывала Катрина.
– И в том числе ваша история?
– Ну конечно!
– Для начала, пожалуйста, объяснитесь, – устало попросила Шелби. Она хотела бы думать, что перед ней притворщица, ловкая шантажистка – однако, к ужасу своему, убеждалась в том, что сходство между отцом и Катриной с каждой минутой становится для нее все очевиднее. – Почему вы считаете, что судья – ваш отец?
Уголком глаза Шелби заметила под окном какой-то серебристый блеск. К дому, ослепительно сверкая на солнце, подъезжал «Мерседес» ее отца.
– Подождите-ка. Кажется, у вас появилась возможность все рассказать самому судье! Похоже, у него изменились планы – он вернулся домой!
Украденные ключи в кармане жгли ей бедро. Может, вернуть их на место, пока отец не вошел в дом?
– Отлично. Так будет даже легче, – с недрогнувшей улыбкой отвечала Катрина.
В этом Шелби очень сомневалась. Самой ей никогда не было легко с отцом.
– Я попрошу Лидию послать его прямо сюда, – сказала она и вышла в фойе, откуда уже доносились торопливые тяжелые шаги экономки. Лидия с двумя высокими бокалами холодного чая на подносе уже подошла к дверям гостиной, когда заметила через окно подъезжающий к крыльцу «Мерседес» судьи.
– Dios !– прошептала она. Поднос в ее руках задрожал. Шелби кинулась на помощь. Она успела схватить накренившийся поднос за край, но было поздно. Бокалы полетели на пол; ломтики лимона и кубики льда рассыпались по мрамору, холодный чай выплеснулся Шелби в лицо и на блузку. Входная дверь распахнулась, и в дом, тяжело опираясь на трость, вошел судья Коул – раскрасневшийся, с бисеринками пота на лбу.
– Что здесь творится? – прорычал он.
– Ох, судья. – Испуганно сглотнув, Лидия присела и принялась подбирать быстро тающие кубики льда. – Простите... простите... я не ожидала, что вы так рано вернетесь.
– Встречу в Сан-Антонио пришлось отложить.
– Сейчас... сейчас вытру. – как потерянная, бормотала Лидия.
– Да что происходит? – требовательно спросил Рыжий Коул.
– Здесь человек, с которым, думаю, тебе стоит встретиться, – ответила Шелби, вытирая носовым платком забрызганное лицо.
– Кто там еще? Что за...
Взгляд его метнулся от Шелби к дверям гостиной – и сквозь стеклянные двери судья разглядел Катрину.
– Господи Иисусе! – прошептал судья. За миг он постарел лет на пятнадцать.
И в этот самый миг Шелби убедилась: Катрина говорит правду. Нагловатая репортерша из Далласа – действительно ее сводная сестра. В горле у Шелби пересохло, накатило головокружение, и ей показалось, что сейчас она рухнет без чувств. Отец лгал ей. Все эти годы лгал.
– Думаю, нам нужно поговорить, – выдавила она наконец. – И на этот раз будем говорить правду.
Судья ответил не сразу. Бледный, потерявший свой обычный апломб, он неотрывно смотрел на свою младшую дочь.
– Верно, девочка моя, – проговорил он наконец, не отрывая взгляда от Катрины. – Мне давно надо было повести дело начистоту. И, думаю, сейчас самое время.
Итак, Калеб Сваггерт убит.
Кому-то помешал умирающий старик. Кто-то не захотел дожидаться, пока природа сделает свое дело. Но кто? С этой мыслью Шел Марсон подъехал к дому. Еще издали он заметил, что тарелка антенны на крыше снова покосилась – надо будет поправить. Пегги Сью, должно быть, уже внесла ее в список домашних дел, который пишет на листочках из тетрадок Тимми и прикрепляет магнитом к холодильнику. Дел много: покрасить дверь, починить умывальник на дворе, а теперь еще и на крышу лезть. Придется ей подождать. Сейчас у Шепа других дел по горло.
На руках у него – уже второе убийство. Шериф и прокурор ждут результатов расследования. Чем не повод сделать себе имя и пройти в шерифы на следующих выборах?
Доктора из больницы уверены, что Калебу помогли сойти в могилу раньше срока, так что вскрытие будет чистой формальностью. Синяки на худой морщинистой шее ясно показывают, что Калеба сперва схватили за горло, а потом, по всей видимости, придушили подушкой. Но кто это сделал? Кто так боялся откровений умирающего, что не захотел подождать неделю или две – пока естественный ход болезни не отправит Сваггерта стучаться в райские врата?
Шеп остановил пикап перед гаражом и вылез из машины, отдуваясь и вытирая пот. Рубашка на спине и под мышками была совершенно мокрой. Что-то лето в Техасе с годами становится все жарче или, может, просто он стареет и набирает лишние фунты? Машина Пегги Сью стояла в гараже – значит, она с ребятишками дома. Мысль о том, что семейство в сборе и ждет его, почему-то – Шеп сам не понимал почему – наводила на него глухую тоску.
На провисшей веревке болталось мокрое белье, и вид его наполнил Шепа таким отвращением – аж тошно стало. Ничто в этом доме его не радовало, ничто не возбуждало сентиментальных чувств, какие, если верить книгам и телесериалам, испытывает человек к родному гнезду, где прожил лет двадцать с лишним. Облезший, покосившийся домишко все чаще представлялся Шепу не убежищем, а западней. Поговорка: «Мой дом – моя крепость» казалась ему злобной насмешкой.
Мысли Шепа уже в который раз обратились к Вианке Эстеван. Вот горячая девчонка – в ней женственности в десять раз больше, чем было в Пегги Сью в лучшие ее годы! Шеп готов был спорить на что угодно, что и в постели эта мексиканочка – настоящая тигрица.
Он передвинул табачную жвачку из-за щеки под язык и наклонился, чтобы почесать за ушами Скипа. Пес рванулся с цепи, попытался прыгнуть Шепу на грудь.
– Лежать, приятель, лежать! – пробормотал Шеп.
Он чувствовал себя виноватым за то, что держит пса на привязи. Скип ничем не провинился; и хочет-то он всего-навсего сделать подкоп под соседский забор и обслужить суку Фентонов. Что в этом дурного? Так уж природа устроила.
Черт возьми, ему ли этого не знать? Полтора часа, проведенные с Вианкой в больнице, стали для него настоящим испытанием на стойкость. Бедняжка рыдала у него на плече: сквозь рубашку он чувствовал, как дрожат ее губы, упругие молодые груди прижимались к его груди, и вся сила воли понадобилась Шепу, чтобы не обнять девушку, не поцеловать, не начать шептать на ушко какие-нибудь дурацкие, ничего не значащие утешения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90