– А потом?
Вианка сглотнула, уронила незажженную сигарету в пепельницу и устремила полные слез глаза на раскрашенного Иисуса.
– Через несколько минут отец вышел на задний двор и не вернулся. Никогда больше. никогда…
Голос ее сорвался, и она разрыдалась. Шеп больше не мог бороться с собой. Он обнял ее за плечи – сперва без всяких дурных мыслей, лишь для того, чтобы: утешить; но она подняла лицо, подставив ему приоткрытые влажные губы, и Шеп не смог отказаться от приглашения. Первый поцелуй его был очень скромным, можно сказать, отцовским; но она открыла рот ему навстречу, язычок ее торопливо скользнул ему за зубы, груди – боже, что за груди! – недвусмысленно прижались к его груди и Шеп пропал. Языки их сплелись в древнем как мир брачном танце. Вианка целовалась восторженно, самозабвенно, словно старалась стереть из памяти свое горе. Шеп потянул кверху ее розовую маечку – и Вианка его не остановила, только тихо ахнула, когда огромная ладонь его легла на застежку ее лифчика. На секунду ему показалось, что она его оттолкнет, но вместо этого Вианка потянулась к его ширинке. Черт побери, еще мгновение – и он бы кончил, не успев расстегнуть штаны!
– А как же твоя мать? – задыхаясь, спросил он.
– Она спит.
– А если проснется?
Боже, как он хотел Вианку! Никогда еще Шепу Марсону не случалось так желать женщину! Но даже огонь, бегущий по жилам, не мог заставить его забыть об осторожности.
– Нет. Не проснется.
Вианка смело взглянула ему в глаза, и во взгляде ее за пеленой желания на миг мелькнул какой-то холодный расчет. Мелькнул – и погас, и Шеп сказал себе, что это ему просто почудилось.
– Она ведь принимает снотворное.
Быстрые умелые пальчики ее расстегнули ширинку и устремились внутрь. У Шепа перехватило дыхание; на миг он подумал, что еще может остановить это безумие, но в следующий миг Вианка уже грациозным движением опустилась на колени, и нежные губки ее обхватили его напряженный ствол. О, что она с ним делала! Марсон бросил бесполезную борьбу с собой: откинувшись назад и вцепившись руками ей в волосы, он наслаждался магией мексиканской колдуньи и мечтал об одном – чтобы это блаженство никогда не кончалось. Даже в тумане страсти он чувствовал, что будущее таит в себе опасность. Еще немного – и он пересечет барьер, к которому никогда прежде даже не приближался. Он станет неверным мужем. Предаст Пегги Сью. Нарушит свой кодекс чести. Угрызения совести, презрение к себе, мучительный стыд перед женой – все это в будущем. А сейчас офицер Шеппард Марсон летел в пропасть и никакие восторги мира не променял бы на это головокружительное падение!
Шелби тряхнула головой, рассыпая кругом мелкие водяные брызги, завернулась в полотенце и подняла голову к небесам, где уже поднимался на свой пост молодой месяц. Стемнело – пора в путь. Садовник ушел несколько часов назад; Лидия отпросилась с работы еще раньше, предварительно заверив Шелби, что судья до утра не вернется домой – у него какая-то встреча в Сан-Антонио. Оставшись одна, Шелби залезла в бассейн и там убивала время до сумерек – ибо всем известно, что темные дела куда удобнее вершить во мраке ночи.
Вытерев лицо, она взбежала по черной лестнице к себе в спальню, стащила с себя и бросила в раковину мокрый купальник, натянула лифчик и трусики, закрутила мокрые волосы в хвост и перехватила резинкой. Затем надела любимые черные джинсы, такую же футболку и кроссовки, в которых в Сиэтле бегала по утрам. Надела часы, рассовала по карманам бумажник, маленький фонарик, дубликаты ключей, сделанные в Куперсвилле, и побежала по лестнице вниз.
Задняя дверь, мощеная дорожка, «Кадиллак». Еще несколько секунд – и вот она уже мчится в город. Нетерпение подгоняло Шелби: казалось, другой возможности заглянуть в офис к отцу уже не представится.
Прошедшие два дня стали для нее сущей мукой. Назойливыми мухами лезли в мозг неприятные мысли. Как пробраться в отцовский офис? Как вести себя? Наконец, главный и самый сложный вопрос: как она ухитрилась снова влюбиться в Неваду Смита?
– Нет, все-таки ты идиотка, – объявила она вслух и включила радио.
Кабину наполнил нежный голос Лайлы Лаветт: «Знаю, ты не из Техаса, знаю, ты не из Техаса.»
– Вот именно! – подтвердила Шелби. – Я больше не из Техаса!
Но сама она понимала: это ложь. Как бы ни любила она холодное море и свежий солоноватый воздух Сиэтла, родина ее здесь, и часть души всегда останется в этих холмах, опаленных безжалостным солнцем, среди людей, которые умеют так жарко любить и так бескомпромиссно ненавидеть.
Нахмурившись, Шелби выключила радио. Нервы у нее и так натянуты, а тут еще и слова в песне словно специально подобраны так, чтобы посмеяться над ней и над ее с таким трудом завоеванной независимостью!
Она сама удивлялась, почему еще не сошла с ума. Почти две недели в Бэд-Лаке прошли напрасно: за десять дней Шелби ни на шаг не приблизилась к своей цели. Как она ни бьется, за какие ниточки ни хватается в тщетной надежде отыскать Элизабет – все впустую. Может быть, пора осуществить угрозу, сгоряча выкрикнутую отцу и Катрине, – отправиться прямиком в газеты, на телевидение, на радиостанции, нанять частных детективов – да не одного, а целую дюжину.
Куда угодно. Как угодно. Лишь бы найти Элизабет – и поскорее!
Она нажала кнопку, опускающую стекло. Стекло плавно поехало вниз, и в лицо ей дохнуло теплым вечерним ветром. Впереди замерцали призрачные голубоватые огни – приближался центр города.
Как ни снедало Шелби нетерпение, в эти два дня она не сидела без дела: позвонила агенту в Сиэтл и получила от него по факсу информацию о заключенных в ее отсутствие сделках, снова попыталась (и снова безрезультатно) связаться с Оррином Финдли. А главное – ждала, напряженно ждала, когда же отец уедет из города надолго.
Он долго испытывал ее терпение. Словно нарочно, проводил в офисе больше времени, чем прежде. Несколько раз (в том числе и поздним вечером) Шелби, как бы невзначай, проезжала мимо, конторы судьи Коула – и всякий раз видела свет за плотно задернутыми шторами и отцовский «Мерседес», припаркованный на стоянке неподалеку. Один раз заметила даже самого судью: он стоял на крыльце, покуривал сигару и отдавал распоряжения тем двоим, которых она видела в доме в день своего приезда.
Шелби прибавила скорость и скрылась за углом, молясь, чтобы отец ее не заметил. Но он, разумеется, заметил и, разумеется, в тот же день за ужином об этом упомянул. Шелби сказала, что была у Катрины: едва ли он поверил, но, слава богу, не стал уточнять подробности или обвинять ее во лжи.
Шелби приближалась к своей цели, и сердце ее билось все сильнее. Мимо проехали несколько автомобилей: водители их были Шелби незнакомы, да и они, кажется, ее не узнавали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90