Впрочем… – слабая улыбка тронула губы Кэтрин – как они смогут прочесть ее мысли, если даже она сама не знает, что ей думать?
Кэтрин нанесла основной фон, румяна, обвела глаза и наложила тени, намазала губы и ресницы – и все это с ловкостью, приобретенной за восемнадцать месяцев регулярной практики. Теперь из зеркала на нее смотрела холодная, элегантная незнакомка. Лишь необычный блеск темных глаз выдавал внутреннее смятение.
Отец приехал ровно в девять, принаряженный с провинциальной тщательностью: серый костюм, ослепительно белая рубашка и галстук в полоску.
Кэтрин улыбнулась.
– Вижу, что мама приложила руку к твоему внешнему виду.
Мистер Грин смущенно улыбнулся.
– Я весь новый с ног до головы! – признался он. – В среду она напала на меня и заявила, что не станет кормить обедом, пока я не куплю всю эту чепуху. Я предупреждал ее, что проклятые туфли будут скрипеть! Она даже заставила меня купить новое нижнее белье…
– Ты выглядишь очень элегантно. Прямо-таки настоящий киноартист!
Отец порозовел от удовольствия и взял ее чемодан, уже стоявший у двери.
– А ты – просто прелесть, – пробурчал он. – Я никогда еще не видел тебя такой красивой, Кэтрин.
Его слова попали в больное место.
– Даже в день моей первой свадьбы? – спросила она.
– Даже тогда, – спокойно кивнул он, проверяя, хорошо ли закрыл за собой дверь квартиры. – Конечно, когда ты выходила замуж за Роберта, то была еще юной девушкой с присущей юности прелестью. Теперь же ты зрелая женщина. Научилась перебарывать горе и сделалась сильней после этого. Тогда ты была хорошенькая, а теперь стала красавицей.
На секунду Кэтрин растерялась, не зная, что ответить.
– Спасибо, – прошептала она, когда к ней вернулся дар речи, нажала кнопку лифта, а потом порывисто обернулась к нему. – Ах, папа, если бы ты знал, какой незрелой я себя чувствую! По-моему, даже более незрелой, чем пару лет назад!
– Это признак того, что ты становишься мудрей, – ответил он с веселой усмешкой, когда они входили в лифт. – Не помнишь, какой ты была в пятнадцать лет? Ведь ты тогда знала буквально все на свете! Белое – значит белое, черное – значит черное, и никаких оттенков. Ты сделала большой шаг вперед, раз понимаешь, что люди не могут быть уверены ни в чем, особенно если речь идет о глубоких чувствах.
Кэтрин засмеялась.
– И мои опасения, что я делаю нечто совершенно неразумное, на самом деле – симптом приближающейся зрелости? Ты это хочешь сказать?
– Милая моя, я инженер, а не философ, но считаю, что мы начинаем лучше понимать свои глубинные инстинкты, когда становимся старше. Пятнадцать лет мы узнаем в школе разные факты, которые пихают в нас учителя, чтобы к тридцати годам понять: там, где речь идет о человеческих существах, факты всегда составляют лишь десятую часть истины.
– По-моему, ты пытаешься дать мне какой-то отцовский совет. Только я не могу понять, какой именно…
– Пожалуй, что так. Мое нутро подсказывает мне, что Джошуа – замечательный парень. А к своим пятидесяти пяти годам я научился верить своей интуиции.
Лифт остановился, и отец повернулся к ней.
– Будь счастлива, Кэтрин, и не трать слишком много времени на опасения. Джошуа – подходящий муж для тебя. Я уверен в этом.
9
Насколько могла судить Кэтрин, свадьба удалась на славу – если не принимать во внимание состояние Даниэлы и ее собственное. Даниэла превратила просторную гостиную хантовского дома в беседку из живых цветов, а судья Баррис, старый друг отца Джошуа, торжественно и в то же время по-домашнему выполнил несложную церемонию. С того момента, когда Кэтрин вошла в дом, с лица Джошуа и его отца не сходили улыбки, а родные невесты просто сияли.
Кэтрин отметила, что на этот раз ни мать, ни бабушка не пролили сентиментальных слез. Быть может, они побаивались прежде времени плакать от счастья?
За краткой церемонией последовал праздничный ленч, и тут все единогласно признали, что Даниэла Хант просто превзошла самое себя в изысканности блюд. Она даже испекла и украсила свадебный торт – невероятное произведение искусства из золотистого теста и сахарной глазури, напоминавшее сказочный замок, на вкус же легкое, как суфле.
Кэтрин наблюдала за происходящим сквозь спасительную дымку, надежно отделявшую ее от добродушной болтовни окружающих. Видимо, она достаточно разумно отвечала отцу, пока они ехали, поскольку он, кажется, не замечал ничего особенно странного в ее поведении. Но к тому времени, когда она прибыла в дом Хантов, ее мозг сковал полный паралич, лишив дара речи. Она абсолютно не почувствовала поцелуя Джошуа, когда тот поздоровался с ней, а во время церемонии бракосочетания едва замечала его. Лишь рука Джошуа, обжигавшая ее кожу, напоминала о реальности происходящего, о том, что слова, которые она пробормотала, соединили ее с другим человеческим существом.
Кэтрин не знала точно, когда ее скорлупа стала тоньше, но вдруг ей бросилось в глаза, что Даниэла Хант изо всех сил старается весело улыбаться, хотя было ясно, что она крайне расстроена.
Вероятно, из-за всех хлопот, которые выпали на ее долю в прошедшую неделю, Даниэла казалась такой усталой, а ее обычный нежный румянец сменился мертвенной бледностью. Кэтрин захлестнуло чувство вины – достаточно сильное, чтобы прогнать прочь прежнюю отрешенность. Ведь Даниэла устроила всю эту свадьбу за одну-единственную неделю, не получая почти никакой помощи от Кэтрин и Джошуа! Ничего удивительного, что выглядела она бледной, почти на пределе сил.
Кэтрин решительно отодвинула в сторону собственные проблемы и быстрым шагом направилась в угол столовой, где у заставленного закусками буфетного стола стояла Даниэла.
– Даниэла, просто не знаю, как вас благодарить! – сказала она. – Я знала, что вы превосходный кулинар, но теперь понимаю, почему вы были лучшей ученицей в классе. Все приготовлено просто фантастически! Комнаты прекрасные, свадебный торт – само совершенство, а закуски восхитительные.
– Б-благодарю вас. – Бледные щеки Даниэлы стали еще белей. – Я с радостью занималась этим.
Она казалась такой неуверенной в себе, такой робкой, что Кэтрин снова попыталась успокоить ее.
– Все получилось просто замечательно. И при данных обстоятельствах вы поистине совершили чудеса!
– При данных обстоятельствах? – прошептала Даниэла.
Внезапно она приложила руку ко лбу и слегка пошатнулась, но тут же рядом с ней появился Джошуа, обнял мачеху за талию и поддержал ее.
– Что с тобой, Даниэла? – спросил он, и Кэтрин заметила, что на этот раз в его голосе не слышалось ни следа враждебности, лишь странная нежность.
– Нет-нет. Ничего, все в порядке, спасибо.
Она явно говорила неправду, и у Кэтрин появилась уверенность, что если Джошуа уберет руку, Даниэла просто упадет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Кэтрин нанесла основной фон, румяна, обвела глаза и наложила тени, намазала губы и ресницы – и все это с ловкостью, приобретенной за восемнадцать месяцев регулярной практики. Теперь из зеркала на нее смотрела холодная, элегантная незнакомка. Лишь необычный блеск темных глаз выдавал внутреннее смятение.
Отец приехал ровно в девять, принаряженный с провинциальной тщательностью: серый костюм, ослепительно белая рубашка и галстук в полоску.
Кэтрин улыбнулась.
– Вижу, что мама приложила руку к твоему внешнему виду.
Мистер Грин смущенно улыбнулся.
– Я весь новый с ног до головы! – признался он. – В среду она напала на меня и заявила, что не станет кормить обедом, пока я не куплю всю эту чепуху. Я предупреждал ее, что проклятые туфли будут скрипеть! Она даже заставила меня купить новое нижнее белье…
– Ты выглядишь очень элегантно. Прямо-таки настоящий киноартист!
Отец порозовел от удовольствия и взял ее чемодан, уже стоявший у двери.
– А ты – просто прелесть, – пробурчал он. – Я никогда еще не видел тебя такой красивой, Кэтрин.
Его слова попали в больное место.
– Даже в день моей первой свадьбы? – спросила она.
– Даже тогда, – спокойно кивнул он, проверяя, хорошо ли закрыл за собой дверь квартиры. – Конечно, когда ты выходила замуж за Роберта, то была еще юной девушкой с присущей юности прелестью. Теперь же ты зрелая женщина. Научилась перебарывать горе и сделалась сильней после этого. Тогда ты была хорошенькая, а теперь стала красавицей.
На секунду Кэтрин растерялась, не зная, что ответить.
– Спасибо, – прошептала она, когда к ней вернулся дар речи, нажала кнопку лифта, а потом порывисто обернулась к нему. – Ах, папа, если бы ты знал, какой незрелой я себя чувствую! По-моему, даже более незрелой, чем пару лет назад!
– Это признак того, что ты становишься мудрей, – ответил он с веселой усмешкой, когда они входили в лифт. – Не помнишь, какой ты была в пятнадцать лет? Ведь ты тогда знала буквально все на свете! Белое – значит белое, черное – значит черное, и никаких оттенков. Ты сделала большой шаг вперед, раз понимаешь, что люди не могут быть уверены ни в чем, особенно если речь идет о глубоких чувствах.
Кэтрин засмеялась.
– И мои опасения, что я делаю нечто совершенно неразумное, на самом деле – симптом приближающейся зрелости? Ты это хочешь сказать?
– Милая моя, я инженер, а не философ, но считаю, что мы начинаем лучше понимать свои глубинные инстинкты, когда становимся старше. Пятнадцать лет мы узнаем в школе разные факты, которые пихают в нас учителя, чтобы к тридцати годам понять: там, где речь идет о человеческих существах, факты всегда составляют лишь десятую часть истины.
– По-моему, ты пытаешься дать мне какой-то отцовский совет. Только я не могу понять, какой именно…
– Пожалуй, что так. Мое нутро подсказывает мне, что Джошуа – замечательный парень. А к своим пятидесяти пяти годам я научился верить своей интуиции.
Лифт остановился, и отец повернулся к ней.
– Будь счастлива, Кэтрин, и не трать слишком много времени на опасения. Джошуа – подходящий муж для тебя. Я уверен в этом.
9
Насколько могла судить Кэтрин, свадьба удалась на славу – если не принимать во внимание состояние Даниэлы и ее собственное. Даниэла превратила просторную гостиную хантовского дома в беседку из живых цветов, а судья Баррис, старый друг отца Джошуа, торжественно и в то же время по-домашнему выполнил несложную церемонию. С того момента, когда Кэтрин вошла в дом, с лица Джошуа и его отца не сходили улыбки, а родные невесты просто сияли.
Кэтрин отметила, что на этот раз ни мать, ни бабушка не пролили сентиментальных слез. Быть может, они побаивались прежде времени плакать от счастья?
За краткой церемонией последовал праздничный ленч, и тут все единогласно признали, что Даниэла Хант просто превзошла самое себя в изысканности блюд. Она даже испекла и украсила свадебный торт – невероятное произведение искусства из золотистого теста и сахарной глазури, напоминавшее сказочный замок, на вкус же легкое, как суфле.
Кэтрин наблюдала за происходящим сквозь спасительную дымку, надежно отделявшую ее от добродушной болтовни окружающих. Видимо, она достаточно разумно отвечала отцу, пока они ехали, поскольку он, кажется, не замечал ничего особенно странного в ее поведении. Но к тому времени, когда она прибыла в дом Хантов, ее мозг сковал полный паралич, лишив дара речи. Она абсолютно не почувствовала поцелуя Джошуа, когда тот поздоровался с ней, а во время церемонии бракосочетания едва замечала его. Лишь рука Джошуа, обжигавшая ее кожу, напоминала о реальности происходящего, о том, что слова, которые она пробормотала, соединили ее с другим человеческим существом.
Кэтрин не знала точно, когда ее скорлупа стала тоньше, но вдруг ей бросилось в глаза, что Даниэла Хант изо всех сил старается весело улыбаться, хотя было ясно, что она крайне расстроена.
Вероятно, из-за всех хлопот, которые выпали на ее долю в прошедшую неделю, Даниэла казалась такой усталой, а ее обычный нежный румянец сменился мертвенной бледностью. Кэтрин захлестнуло чувство вины – достаточно сильное, чтобы прогнать прочь прежнюю отрешенность. Ведь Даниэла устроила всю эту свадьбу за одну-единственную неделю, не получая почти никакой помощи от Кэтрин и Джошуа! Ничего удивительного, что выглядела она бледной, почти на пределе сил.
Кэтрин решительно отодвинула в сторону собственные проблемы и быстрым шагом направилась в угол столовой, где у заставленного закусками буфетного стола стояла Даниэла.
– Даниэла, просто не знаю, как вас благодарить! – сказала она. – Я знала, что вы превосходный кулинар, но теперь понимаю, почему вы были лучшей ученицей в классе. Все приготовлено просто фантастически! Комнаты прекрасные, свадебный торт – само совершенство, а закуски восхитительные.
– Б-благодарю вас. – Бледные щеки Даниэлы стали еще белей. – Я с радостью занималась этим.
Она казалась такой неуверенной в себе, такой робкой, что Кэтрин снова попыталась успокоить ее.
– Все получилось просто замечательно. И при данных обстоятельствах вы поистине совершили чудеса!
– При данных обстоятельствах? – прошептала Даниэла.
Внезапно она приложила руку ко лбу и слегка пошатнулась, но тут же рядом с ней появился Джошуа, обнял мачеху за талию и поддержал ее.
– Что с тобой, Даниэла? – спросил он, и Кэтрин заметила, что на этот раз в его голосе не слышалось ни следа враждебности, лишь странная нежность.
– Нет-нет. Ничего, все в порядке, спасибо.
Она явно говорила неправду, и у Кэтрин появилась уверенность, что если Джошуа уберет руку, Даниэла просто упадет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45