Сегодня вечером он собирается позвонить моей матери и рассказать ей обо всем.
— Рассказать, что он наконец заявил свои права на тебя, — сказала Кортни. — Интересно, как она это воспримет.
— Мне гораздо интереснее, как это воспримешь ты. Это коснется нас всех, Кортни. Тебя, меня, Сары… и того, кто может еще появиться. — Он по-хозяйски положил руку на ее живот. Когда же она наконец признается!
Но Кортни, оглушенная возможными последствиями звонка Ричарда Тримэйна матери Коннора, не уловила намека, содержавшегося в его последнем замечании. Все, о чем она могла думать, — это о том, что Нина Маккей прекрасно знает, что ее сын не женат, и, безусловно, сообщит об этом Тримэйну. И тогда ее карточный домик рассыплется. Она жила в мире грез, уныло признала Кортни. Она рассчитывала, что у нее еще есть время до тех пор, пока к Коннору вернется память. Неопределенно много времени. Теперь времени осталось только до вечера. Кортни закрыла глаза, прижала лоб к его груди, надеясь спрятать от него свои страдания. Ее пронзила боль, такая мучительная, что она задержала дыхание, чтобы не закричать. Еще одно расставание, еще одно прощание. Она столько пережила их, но знала наверняка, что это будет самым худшим из всех.
— Малышка спит? — хрипло спросил Коннор, прижимая ее к себе. Он стал пощипывать губами ее подбородок, чувствительную впадинку за ухом, нежный изгиб шеи, вдыхая изумительный аромат ее кожи, пробуя ее на вкус. С тихим стоном он накрыл ладонью ее грудь.
Его твердая плоть не оставляла никаких сомнений относительно его желаний. Кортни судорожно выдохнула. Новая разбуженная чувственная сторона ее хотела упиваться каждым пронизывающим ее ощущением, провести оставшиеся последние часы, занимаясь с ним любовью. Но защитные рефлексы, развитые за годы переездов и болезненных расставаний, включились автоматически, подействовав на нее отрезвляюще. Каждый раз, когда семья Кэри получала перевод на новую военную базу, Кортни справлялась с болью разлуки, уходя в себя, вежливо, но непреклонно отстраняясь от тех, кого собиралась покинуть. Она поступила сейчас точно так же. Едва Коннор собрался подхватить ее и отнести в спальню, как она вырвалась из его рук.
— Такой прекрасный день, — сказала она, приклеивая к лицу веселую улыбку.
Коннору не было никакого дела до погоды, и он не собирался ее обсуждать. Он потянулся, чтобы поймать ее, но Кортни оказалась проворнее. Она ловко обошла его и пересекла комнату, ее улыбка стала еще веселее.
— Я знаю, что мы будем делать сегодня! — воскликнула она с вполне правдоподобным энтузиазмом. — Мы устроим пикник! Прекрасный день для пикника, и к тому же свежий воздух полезен Саре. Да и нам тоже… мы слишком долго просидели взаперти в этой больнице. Миссис Мейсон говорила, что на краю города есть прекрасный парк. Его пересекает Тенистый ручей, и там есть водопады. Отсюда и название города — Тенистые Водопады.
Коннор скорчил гримасу. Такая перспектива ему не улыбалась. Он горел неистовым желанием. Он так сильно хотел ее, что с трудом удерживался, чтобы не броситься к ней, перекинуть через плечо и отнести в постель.
— Я не хочу никакого пикника, — проскрежетал он. — Кортни, я…
— Но мы с Сарой хотим, и мы поедем, — весело пропела Кортни и унеслась из комнаты.
Ее исчезновение было настолько быстрым, что Коннор не успел ничего предпринять. Он услышал, как она говорит с миссис Мейсон, возившейся в кухне. Изумительные ароматы, доносившиеся оттуда, совершенно его не соблазняли.
Пикник? Что с ней происходит? Он задумчиво прищурился. Она не могла не чувствовать, как сильно он ее хочет. Его осенила мысль: неужели его очевидное желание испугало ее? Может быть, ее неожиданный порыв отправиться на пикник маскировал нервный припадок, последствие их страстной ночи? Мысли о прошлой ночи разожгли его еще больше. Неужели для нее это оказалось слишком сильным испытанием? Его бросило в дрожь при мысли, что он причинил ей боль. Однако воспоминания о том, как она отвечала ему, как самозабвенно отдавалась, немного успокоили его. Она была девственницей и, возможно, поэтому чувствовала себя смущенной и ошеломленной его страстными требованиями… и своими желаниями. Коннор нахмурился. Ему следовало шевелиться быстрее и затащить ее наверх, где он смог бы сразу положить конец ее опасениям. Он бы ласкал ее так нежно, доставил бы ей такое наслаждение, что она навсегда бы забыла о сдержанности с ним. Но она застала его врасплох, и он упустил свой шанс. Его тело ныло от чувственного напряжения, которое легко разрасталось до вожделения при самом крохотном поощрении с ее стороны. Может быть, если он попытается снова…
Он прошел в кухню. Миссис Мейсон ставила противень с печеньем в духовку, а Кортни вынимала из буфета хлеб.
— Коннор, сколько ты можешь съесть сэндвичей? — оживленно спросила Кортни.
Она улыбалась светской улыбкой, которая действовала на него раздражающе, потому что это была улыбка, которую она дарила всем, а ему хотелось, чтобы она улыбалась ему одному.
— Пшеничный или ржаной хлеб? — спросила она с бесстрастным дружелюбием официантки.
Коннор подавил вздох. Это было совсем не то предложение, на которое он рассчитывал. Но, поскольку ее позиции были укреплены доблестной миссис Мейсон, у него не было возможности провести соблазняющую кампанию и заставить ее передумать.
— Я не привередлив в еде. Все, что ты сделаешь, будет прекрасно, — сказал он с сокрушенным вздохом.
Итак, пикник неминуем… и ему предлагают остыть. Он повернулся и вышел из кухни, размышляя над невероятным событием: Коннор Маккей подчинился желаниям женщины!
Глава 11
— Сознайся, что здесь совсем неплохо, — игриво настаивала Кортни, передавая Коннору еще один сэндвич. Они сидели на вылинявшем стеганом толстом одеяле, одолженном у миссис Мейсон. Прекрасно ухоженный обширный парк, гордость городка, был усеян деревянными столиками под высокими тенистыми деревьями, уже зазеленевшими свежей весенней листвой. Быстрый ручей пересекал парк, падая с шестифутовой высоты перед тем, как влиться в небольшой приток Потомака.
Кортни и Коннор выбрали место на траве под широкими ветвями огромного дуба. Сара крепко спала в пластмассовой переносной кроватке, не замечая перемены обстановки.
— Я знаю, что тебе не очень хотелось ехать, но теперь ты доволен, правда? — Кортни порылась в плетеной соломенной корзинке, также одолженной у миссис Мейсон, и вытащила два яблока, два апельсина, несколько шоколадных пирожных с орехами в промасленной бумаге, шоколадное домашнее печенье, пакетик орехов и пакетик конфет.
Коннор принялся за сэндвич — индейка, ветчина, сыр, салат и помидор, — уже третий.
— Надо отдать должное миссис Мейсон, она собирает отличные корзинки для пикника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Рассказать, что он наконец заявил свои права на тебя, — сказала Кортни. — Интересно, как она это воспримет.
— Мне гораздо интереснее, как это воспримешь ты. Это коснется нас всех, Кортни. Тебя, меня, Сары… и того, кто может еще появиться. — Он по-хозяйски положил руку на ее живот. Когда же она наконец признается!
Но Кортни, оглушенная возможными последствиями звонка Ричарда Тримэйна матери Коннора, не уловила намека, содержавшегося в его последнем замечании. Все, о чем она могла думать, — это о том, что Нина Маккей прекрасно знает, что ее сын не женат, и, безусловно, сообщит об этом Тримэйну. И тогда ее карточный домик рассыплется. Она жила в мире грез, уныло признала Кортни. Она рассчитывала, что у нее еще есть время до тех пор, пока к Коннору вернется память. Неопределенно много времени. Теперь времени осталось только до вечера. Кортни закрыла глаза, прижала лоб к его груди, надеясь спрятать от него свои страдания. Ее пронзила боль, такая мучительная, что она задержала дыхание, чтобы не закричать. Еще одно расставание, еще одно прощание. Она столько пережила их, но знала наверняка, что это будет самым худшим из всех.
— Малышка спит? — хрипло спросил Коннор, прижимая ее к себе. Он стал пощипывать губами ее подбородок, чувствительную впадинку за ухом, нежный изгиб шеи, вдыхая изумительный аромат ее кожи, пробуя ее на вкус. С тихим стоном он накрыл ладонью ее грудь.
Его твердая плоть не оставляла никаких сомнений относительно его желаний. Кортни судорожно выдохнула. Новая разбуженная чувственная сторона ее хотела упиваться каждым пронизывающим ее ощущением, провести оставшиеся последние часы, занимаясь с ним любовью. Но защитные рефлексы, развитые за годы переездов и болезненных расставаний, включились автоматически, подействовав на нее отрезвляюще. Каждый раз, когда семья Кэри получала перевод на новую военную базу, Кортни справлялась с болью разлуки, уходя в себя, вежливо, но непреклонно отстраняясь от тех, кого собиралась покинуть. Она поступила сейчас точно так же. Едва Коннор собрался подхватить ее и отнести в спальню, как она вырвалась из его рук.
— Такой прекрасный день, — сказала она, приклеивая к лицу веселую улыбку.
Коннору не было никакого дела до погоды, и он не собирался ее обсуждать. Он потянулся, чтобы поймать ее, но Кортни оказалась проворнее. Она ловко обошла его и пересекла комнату, ее улыбка стала еще веселее.
— Я знаю, что мы будем делать сегодня! — воскликнула она с вполне правдоподобным энтузиазмом. — Мы устроим пикник! Прекрасный день для пикника, и к тому же свежий воздух полезен Саре. Да и нам тоже… мы слишком долго просидели взаперти в этой больнице. Миссис Мейсон говорила, что на краю города есть прекрасный парк. Его пересекает Тенистый ручей, и там есть водопады. Отсюда и название города — Тенистые Водопады.
Коннор скорчил гримасу. Такая перспектива ему не улыбалась. Он горел неистовым желанием. Он так сильно хотел ее, что с трудом удерживался, чтобы не броситься к ней, перекинуть через плечо и отнести в постель.
— Я не хочу никакого пикника, — проскрежетал он. — Кортни, я…
— Но мы с Сарой хотим, и мы поедем, — весело пропела Кортни и унеслась из комнаты.
Ее исчезновение было настолько быстрым, что Коннор не успел ничего предпринять. Он услышал, как она говорит с миссис Мейсон, возившейся в кухне. Изумительные ароматы, доносившиеся оттуда, совершенно его не соблазняли.
Пикник? Что с ней происходит? Он задумчиво прищурился. Она не могла не чувствовать, как сильно он ее хочет. Его осенила мысль: неужели его очевидное желание испугало ее? Может быть, ее неожиданный порыв отправиться на пикник маскировал нервный припадок, последствие их страстной ночи? Мысли о прошлой ночи разожгли его еще больше. Неужели для нее это оказалось слишком сильным испытанием? Его бросило в дрожь при мысли, что он причинил ей боль. Однако воспоминания о том, как она отвечала ему, как самозабвенно отдавалась, немного успокоили его. Она была девственницей и, возможно, поэтому чувствовала себя смущенной и ошеломленной его страстными требованиями… и своими желаниями. Коннор нахмурился. Ему следовало шевелиться быстрее и затащить ее наверх, где он смог бы сразу положить конец ее опасениям. Он бы ласкал ее так нежно, доставил бы ей такое наслаждение, что она навсегда бы забыла о сдержанности с ним. Но она застала его врасплох, и он упустил свой шанс. Его тело ныло от чувственного напряжения, которое легко разрасталось до вожделения при самом крохотном поощрении с ее стороны. Может быть, если он попытается снова…
Он прошел в кухню. Миссис Мейсон ставила противень с печеньем в духовку, а Кортни вынимала из буфета хлеб.
— Коннор, сколько ты можешь съесть сэндвичей? — оживленно спросила Кортни.
Она улыбалась светской улыбкой, которая действовала на него раздражающе, потому что это была улыбка, которую она дарила всем, а ему хотелось, чтобы она улыбалась ему одному.
— Пшеничный или ржаной хлеб? — спросила она с бесстрастным дружелюбием официантки.
Коннор подавил вздох. Это было совсем не то предложение, на которое он рассчитывал. Но, поскольку ее позиции были укреплены доблестной миссис Мейсон, у него не было возможности провести соблазняющую кампанию и заставить ее передумать.
— Я не привередлив в еде. Все, что ты сделаешь, будет прекрасно, — сказал он с сокрушенным вздохом.
Итак, пикник неминуем… и ему предлагают остыть. Он повернулся и вышел из кухни, размышляя над невероятным событием: Коннор Маккей подчинился желаниям женщины!
Глава 11
— Сознайся, что здесь совсем неплохо, — игриво настаивала Кортни, передавая Коннору еще один сэндвич. Они сидели на вылинявшем стеганом толстом одеяле, одолженном у миссис Мейсон. Прекрасно ухоженный обширный парк, гордость городка, был усеян деревянными столиками под высокими тенистыми деревьями, уже зазеленевшими свежей весенней листвой. Быстрый ручей пересекал парк, падая с шестифутовой высоты перед тем, как влиться в небольшой приток Потомака.
Кортни и Коннор выбрали место на траве под широкими ветвями огромного дуба. Сара крепко спала в пластмассовой переносной кроватке, не замечая перемены обстановки.
— Я знаю, что тебе не очень хотелось ехать, но теперь ты доволен, правда? — Кортни порылась в плетеной соломенной корзинке, также одолженной у миссис Мейсон, и вытащила два яблока, два апельсина, несколько шоколадных пирожных с орехами в промасленной бумаге, шоколадное домашнее печенье, пакетик орехов и пакетик конфет.
Коннор принялся за сэндвич — индейка, ветчина, сыр, салат и помидор, — уже третий.
— Надо отдать должное миссис Мейсон, она собирает отличные корзинки для пикника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40