От его взгляда мурашки бегали по коже. Это чувство было и приятным и пугающим одновременно. Разум подсказывал ей отвернуться, а сердце — смотреть не отрываясь в эти холодные глаза, пока…
Пока что? — молнией мелькнула спасительная мысль. Наслаждаться сентиментальным обменом взглядами с опытным льстецом — верный способ нажить себе неприятности. У нее не было опыта общения с подобными льстецами, но не надо ломать ногу, чтобы узнать, больно ли это. То же самое можно сказать и о сердце.
— Нам необходимо встретиться с ним как можно скорее, — сказал Коннор. — Сегодня днем.
— Но я не могу так просто вскочить и уйти. У меня дела…
— Отложите этот пленительный экстренный выпуск о привычках африканских муравьедов, Цыганочка. Мы на пороге самой важной передачи, которую когда-либо выпускало Национальное общественное телевидение. И может быть, единственной, имеющей отношение к жизни, — добавил он с отчетливым вызовом в голосе.
Кортни понимала, что ей следует игнорировать его насмешки и общаться с ним так же бесстрастно и деловито, как с любым другим коллегой. Он намеренно старался раздразнить ее — это она тоже понимала.
— Меня тошнит от ваших злобных нападок на НОТ! — воскликнула она. — Если вы не прекратите, я даже и думать не буду о том, чтобы согласиться работать с вами.
— Слишком поздно, Цыганочка. Вы уже подумали и согласились. — Он усмехнулся и вручил ей недоеденный сэндвич. — Теперь сядьте и поешьте. Вы ужасно раздражительны, и все потому, что вы ничего не ели со вчерашнего вечера, помните? Вам необходимо подкрепиться.
— Избавьте меня от ваших забот, — устало проговорила Кортни. — Я все равно уже потеряла аппетит, и все благодаря вам.
Она не смогла удержаться от едкого замечания. Ее темные бархатные глаза скрестились с его зелеными.
Что-то — может, интуиция, может, опыт — подсказывало ему, что дело вовсе не в ленче. Он прочитал в ее глазах то, о чем она, возможно, и не догадывалась, и сделал так, как она хотела, хотя и боялась признаться ему в этом.
Он обнял ее за плечи и осторожно, но решительно усадил на стул.
— Необходимо уточнить некоторые обязательные правила нашей совместной работы, — сказал он тихим хриплым голосом, нахлынувшим на нее теплой волной.
Она попыталась встать и доказать тем самым свою независимость, но что более важно — установить безопасную дистанцию между ними. Его руки неумолимо вжали ее в стул.
— Правило номер один: если я говорю вам что-то делать, вы должны это делать, — его голос был нежным, однако в нем чувствовалась стальная уверенность. — Я буду руководить нашим расследованием, потому что знаком с преступным миром, где действуют такие опасные крысы, как Уилсон Неллер. Ведь вы не привыкли к подобной борьбе. Одной вам с ними не справиться.
— Я не наивная дурочка, которую легко обмануть или запугать, особенно вам! — добавила она резко и попыталась подняться, на этот раз со значительно большей силой. Но бесполезно — все оказалось напрасным.
— Расслабьтесь, Цыганочка, я не запугиваю вас.
Коннор начал разминать ее напряженные мышцы плеч. Она чувствовала себя такой слабой и хрупкой рядом с ним. Его голова склонилась, и он случайно коснулся подбородком ее гладких темных волос. Или не случайно? Ее волосы были такими мягкими, блестящими и так чудесно пахли. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. У него закружилась голова.
Сначала Кортни попыталась успокоиться и привыкнуть к мысли, что ей не удастся сдвинуться с места без его разрешения. Его руки демонстративно напоминали, с какой легкостью он может властвовать над нею — вещь крайне неприятная для независимой женщины.
Но трудно было долго сердиться под его большими теплыми руками. То, что началось как расслабляющий массаж, постепенно переросло в возбуждающую ласку. Она старалась сидеть на стуле прямо, но разве можно долго оставаться холодной под его волшебными пальцами, чувствуя жар его тела и теплое дыхание на своих волосах…
Кортни глубоко вздохнула, ее сердце едва ли не выпрыгивало из груди. Ей показалось или она и в самом деле почувствовала, как его губы коснулись ее макушки? Ей хотелось сдаться, уронить голову ему на грудь, закрыть глаза и расслабиться…
Коннор тщетно боролся с собой. Он уже проиграл два главных сражения: первое — когда заглянул в эти огромные карие глаза и уступил непреодолимому желанию коснуться этой удивительной девушки, и второе — сейчас, когда продолжал ласкать ее.
Он почувствовал, как она медленно сдается: мышцы теряли напряженность, а дыхание участилось.
В нем вспыхнуло жаркое пламя желания. Он чувствовал тепло, давление, удовольствие, зародившиеся глубоко внутри его…
— Кортни! — раздался в коридоре резкий голос Мими Дитмар и сразу за ним дребезжащий стук в дверь.
В одно и то же мгновение Коннор опустил руки, а Кортни вскочила со стула. Когда Мими постучала снова, они бросились в противоположные концы кабинета.
— Входите, Мими, — крикнула Кортни голосом, прозвучавшим на редкость неуверенно. Ее щеки порозовели, и она старательно отводила взгляд от Коннора.
Мими вошла со стопкой видеокассет.
— Поскольку мистер Маккей интересуется американским кинематографом, я подумала, что он, возможно, захочет увидеть записи наших последних программ на эту тему, — она сунула пленки в руки Контора. — Пожалуйста, мистер Маккей. Берите и наслаждайтесь.
Коннор растерялся. Кортни слабо улыбнулась:
— Спасибо, Мими.
Мими кивнула и быстро вышла из кабинета.
— Она думает, что вы кинорежиссер, — объяснила Кортни прежде, чем Коннор успел что-либо спросить. — Бунтарь из Голливуда. И она явно решила, что вы достойны сотрудничества с нашей компанией.
— А почему она решила, что я режиссер? Кортни молча пожала плечами, предпочитая не говорить об этом. Он мог сделать неверные выводы.
Она искоса взглянула на него и обнаружила, что он наблюдает за ней. Напряжение, сильное и обжигающее, осязаемо пульсировало между ними. Кортни чувствовала, что он, как и она, вспоминает те мгновения перед появлением Мими. Ее снова охватил жар. Слава Богу, он не узнает, как близка она была к… к…
— Извините, но я бы хотела закончить ленч, — быстро сказала она. Надо взять себя в руки! Она не поддастся губительному обаянию Коннора Маккея!
— Я подожду. — Он снова уселся на ее стул и взял доклад по истории американского кинематографа. — Когда вы закончите, мы пойдем к Кауфману. Кирэну Кауфману из «Взгляда изнутри».
— Я слышала это имя. Он, кажется, диктор местного телевидения, которого все время увольняют то по одной неприглядной причине, то по другой. Он что, будет писать об усыновлении? — Не сказать, чтобы ей это очень понравилось.
— Кауфман пытается исправиться. Он полон решимости искупить свои грехи и начать все заново, забыть о том, что он работал в «Мире звезд».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Пока что? — молнией мелькнула спасительная мысль. Наслаждаться сентиментальным обменом взглядами с опытным льстецом — верный способ нажить себе неприятности. У нее не было опыта общения с подобными льстецами, но не надо ломать ногу, чтобы узнать, больно ли это. То же самое можно сказать и о сердце.
— Нам необходимо встретиться с ним как можно скорее, — сказал Коннор. — Сегодня днем.
— Но я не могу так просто вскочить и уйти. У меня дела…
— Отложите этот пленительный экстренный выпуск о привычках африканских муравьедов, Цыганочка. Мы на пороге самой важной передачи, которую когда-либо выпускало Национальное общественное телевидение. И может быть, единственной, имеющей отношение к жизни, — добавил он с отчетливым вызовом в голосе.
Кортни понимала, что ей следует игнорировать его насмешки и общаться с ним так же бесстрастно и деловито, как с любым другим коллегой. Он намеренно старался раздразнить ее — это она тоже понимала.
— Меня тошнит от ваших злобных нападок на НОТ! — воскликнула она. — Если вы не прекратите, я даже и думать не буду о том, чтобы согласиться работать с вами.
— Слишком поздно, Цыганочка. Вы уже подумали и согласились. — Он усмехнулся и вручил ей недоеденный сэндвич. — Теперь сядьте и поешьте. Вы ужасно раздражительны, и все потому, что вы ничего не ели со вчерашнего вечера, помните? Вам необходимо подкрепиться.
— Избавьте меня от ваших забот, — устало проговорила Кортни. — Я все равно уже потеряла аппетит, и все благодаря вам.
Она не смогла удержаться от едкого замечания. Ее темные бархатные глаза скрестились с его зелеными.
Что-то — может, интуиция, может, опыт — подсказывало ему, что дело вовсе не в ленче. Он прочитал в ее глазах то, о чем она, возможно, и не догадывалась, и сделал так, как она хотела, хотя и боялась признаться ему в этом.
Он обнял ее за плечи и осторожно, но решительно усадил на стул.
— Необходимо уточнить некоторые обязательные правила нашей совместной работы, — сказал он тихим хриплым голосом, нахлынувшим на нее теплой волной.
Она попыталась встать и доказать тем самым свою независимость, но что более важно — установить безопасную дистанцию между ними. Его руки неумолимо вжали ее в стул.
— Правило номер один: если я говорю вам что-то делать, вы должны это делать, — его голос был нежным, однако в нем чувствовалась стальная уверенность. — Я буду руководить нашим расследованием, потому что знаком с преступным миром, где действуют такие опасные крысы, как Уилсон Неллер. Ведь вы не привыкли к подобной борьбе. Одной вам с ними не справиться.
— Я не наивная дурочка, которую легко обмануть или запугать, особенно вам! — добавила она резко и попыталась подняться, на этот раз со значительно большей силой. Но бесполезно — все оказалось напрасным.
— Расслабьтесь, Цыганочка, я не запугиваю вас.
Коннор начал разминать ее напряженные мышцы плеч. Она чувствовала себя такой слабой и хрупкой рядом с ним. Его голова склонилась, и он случайно коснулся подбородком ее гладких темных волос. Или не случайно? Ее волосы были такими мягкими, блестящими и так чудесно пахли. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. У него закружилась голова.
Сначала Кортни попыталась успокоиться и привыкнуть к мысли, что ей не удастся сдвинуться с места без его разрешения. Его руки демонстративно напоминали, с какой легкостью он может властвовать над нею — вещь крайне неприятная для независимой женщины.
Но трудно было долго сердиться под его большими теплыми руками. То, что началось как расслабляющий массаж, постепенно переросло в возбуждающую ласку. Она старалась сидеть на стуле прямо, но разве можно долго оставаться холодной под его волшебными пальцами, чувствуя жар его тела и теплое дыхание на своих волосах…
Кортни глубоко вздохнула, ее сердце едва ли не выпрыгивало из груди. Ей показалось или она и в самом деле почувствовала, как его губы коснулись ее макушки? Ей хотелось сдаться, уронить голову ему на грудь, закрыть глаза и расслабиться…
Коннор тщетно боролся с собой. Он уже проиграл два главных сражения: первое — когда заглянул в эти огромные карие глаза и уступил непреодолимому желанию коснуться этой удивительной девушки, и второе — сейчас, когда продолжал ласкать ее.
Он почувствовал, как она медленно сдается: мышцы теряли напряженность, а дыхание участилось.
В нем вспыхнуло жаркое пламя желания. Он чувствовал тепло, давление, удовольствие, зародившиеся глубоко внутри его…
— Кортни! — раздался в коридоре резкий голос Мими Дитмар и сразу за ним дребезжащий стук в дверь.
В одно и то же мгновение Коннор опустил руки, а Кортни вскочила со стула. Когда Мими постучала снова, они бросились в противоположные концы кабинета.
— Входите, Мими, — крикнула Кортни голосом, прозвучавшим на редкость неуверенно. Ее щеки порозовели, и она старательно отводила взгляд от Коннора.
Мими вошла со стопкой видеокассет.
— Поскольку мистер Маккей интересуется американским кинематографом, я подумала, что он, возможно, захочет увидеть записи наших последних программ на эту тему, — она сунула пленки в руки Контора. — Пожалуйста, мистер Маккей. Берите и наслаждайтесь.
Коннор растерялся. Кортни слабо улыбнулась:
— Спасибо, Мими.
Мими кивнула и быстро вышла из кабинета.
— Она думает, что вы кинорежиссер, — объяснила Кортни прежде, чем Коннор успел что-либо спросить. — Бунтарь из Голливуда. И она явно решила, что вы достойны сотрудничества с нашей компанией.
— А почему она решила, что я режиссер? Кортни молча пожала плечами, предпочитая не говорить об этом. Он мог сделать неверные выводы.
Она искоса взглянула на него и обнаружила, что он наблюдает за ней. Напряжение, сильное и обжигающее, осязаемо пульсировало между ними. Кортни чувствовала, что он, как и она, вспоминает те мгновения перед появлением Мими. Ее снова охватил жар. Слава Богу, он не узнает, как близка она была к… к…
— Извините, но я бы хотела закончить ленч, — быстро сказала она. Надо взять себя в руки! Она не поддастся губительному обаянию Коннора Маккея!
— Я подожду. — Он снова уселся на ее стул и взял доклад по истории американского кинематографа. — Когда вы закончите, мы пойдем к Кауфману. Кирэну Кауфману из «Взгляда изнутри».
— Я слышала это имя. Он, кажется, диктор местного телевидения, которого все время увольняют то по одной неприглядной причине, то по другой. Он что, будет писать об усыновлении? — Не сказать, чтобы ей это очень понравилось.
— Кауфман пытается исправиться. Он полон решимости искупить свои грехи и начать все заново, забыть о том, что он работал в «Мире звезд».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40