Я бы заплатил любую цену, чтобы этот меч стал моим. Желание обладать им было почти сверхъестественным.
Я хотел этого больше всего на свете… По крайней мере, сейчас я могу в этом сознаться. Пусть даже и не вслух. Пусть только самому себе.
Я хотел быть героем.
Это и был тот самый крючок, благодаря которому ко мне в душу запустила щупальца тьма. С каждым прошедшим днем, с каждым часом он погружался все глубже и глубже. И теперь избавиться от него я смогу, разве что только вырвав вместе с собственными потрохами. А на это я вряд ли способен.
По крайней мере, сейчас.
Может, когда-нибудь в будущем…
Негромкое покашливание вдребезги раскололо захлестнувшую меня волну тяжелых и мрачных мыслей. Я коротко вздохнул, оторвал взгляд от застывшего за стеклом в хищном спокойствии дремлющей змеи меча. И вернулся к реальности.
— Ты опоздал, Суханов.
Я коротко кивнул, обегая глазами лица собравшихся в комнате людей. Так… Хабибуллин. Пащенко. Ветров. Данильченко. Ломакин. Ну и конечно же шеф — известный всем и каждому в этом городе знаменитый начальник Управления внешней разведки и зачистки Темников Дмитрий Анатольевич.
Итак, все начальство в сборе. Прекрасно. Надеюсь только, что они здесь не для того, чтобы спровадить меня в церковные подвалы… Впрочем, в этом случае здесь обязательно присутствовал бы кто-нибудь от инквизиторов. Так что — живем.
— Знаю, — спокойно согласился я, оставив обвиняюще-начальственные нотки чужого голоса бесполезно висеть в воздухе.
Шесть пар глаз молча смотрели на меня, словно решая: сразу пристрелить этого наглеца на месте или все же позволить ему самому выбрать способ собственной казни.
Я безмятежно повел плечами, глядя поверх голов. Сохранять скучающее выражение лица было нетрудно. Я и в самом деле испытывал скуку. Впрочем, я также знал, что долго она не продлится.
Первым не выдержал шеф. Заерзал в своем мягком и удобном кресле. Вздохнул.
— Проходи, Алексей. Садись. Времени мало, потому давайте перейдем сразу к делу.
Кивнув, я уверенно шагнул вперед, выдвинул стул. Сел. Рукоять кинжала при этом ткнулась мне в бок, стрельнула холодными, замораживающими кровь мурашками. Несмотря на удушающую жару, неприятное ощущение. Я поморщился.
Хотя вводную обычно давал шеф, сегодня говорить первым начал Пащенко. Вообще-то это вполне объяснимо — шеф за последнее время здорово сдал. Его старая рана упорно не хотела заживать. Ныла, сочилась сукровицей, пронзала болью при всяком неосторожном движении, принуждая Дмитрия Анатольевича постоянно разрываться между работой и больницей. Причем в последнее время, кажется, дела шли все хуже и хуже. Врачи настоятельно советовали шефу наконец-то уйти на пенсию. И, похоже, он внял их советам, начав постепенно передавать дела своему заместителю.
— Для тебя, Суханов, есть работа…
И это тоже вполне предсказуемо. В конце концов, не для того же они меня сюда вытащили, чтобы предложить холодненького пивка. Причем если вызвали именно меня, то работенка наверняка будет еще та… Я облокотился на стол, закинул ногу на ногу и приготовился выслушать очередные плохие новости с нашего несуществующего фронта.
— В юго-западной части города за Фимским карьером было обнаружено нечто довольно странное…
Юго-запад. Что у нас там?.. Пригороды. Полузатопленный каменный карьер. Водохранилище. Лесопарковая зона — маленький островок дикой природы в пределах городских границ. И вдобавок старое кладбище… Красная зона.
Замечательно. Просто замечательно!
Пока я морщился, Пащенко продолжал вводный инструктаж, коротко и сухо обрисовывая цели и задачи предстоящей вылазки:
— Третья группа, проводя рядовой обход периметра, обнаружила в том районе многочисленные следы зилотов. Тварей явно десятка два, не меньше. Пришли откуда-то с юга. Само по себе это уже тревожно — нам и своей нечисти по горло хватает без всяких там гастролеров. Но вдвойне плохо то, что, как выяснилось, вместе с бандой идет человек.
— Человек? — Ножки стула отрывисто грохотнули о пол, когда я рывком подался вперед. Вот уж что-что, а это я ожидал услышать в последнюю очередь. — В смысле… живой?
— Ну да. — Пащенко неожиданно зло усмехнулся. —В смысле не мертвый. Не нечисть. Самый обычный живой человек.
— А точно не мертвяк? Все-таки отличить живого человека от мертвого всего лишь по следам…
Вообще-то тут я был немного не прав. Человека от мертвяка по следам отличить все-таки можно. Ходячие трупы, особенно несвежие, при ходьбе обычно заметно подволакивают ноги, и от опытного глаза это не ускользнет.
Следовало ожидать, что именно в это меня и ткнут носом. И Пащенко открыл уже было рот. чтобы, несомненно, именно так и сделать. Но тут в разговор со свойственной ему бесцеремонностью влез Валерка Ветров — руководитель учебного подразделения, к которому по справедливости относилась и третья группа.
— Мертвые костры не жгут. — жизнерадостно сообщил он, — и со скуки художественной резьбой по дереву не занимаются.
Я нахмурился, уже начиная предчувствовать, что сегодняшний денек обещает мне неприятности куда более крупные, чем разгулявшаяся в пригороде стая ликантропов, как то было в прошлый раз.
— Что еще за резьба?
— А я почем знаю?.. Какой-то придурок сидел позавчера ночью у костра — огонек, кстати, видели со стены часовые, но значения не придали, олухи, — и на досуге занимался тем, что вырезал из обломанной ветки какую-то фигню. Когда вырезал — бросил в огонь. Только вот она не до конца сгорела. И стружки остались. Ну и следы еще — сапоги, старые уже, стоптанные и неоднократно чиненные. Короче, доказательств достаточно.
Я сидел и молчал. Думал. Представлял себя на месте того дурака, который решился заночевать прямо посреди лесопарковой зоны, практически в двух шагах от кладбища. Представлял и не мог представить… Ну ни в жизнь я не стал бы так рисковать, когда есть куда более спокойные и безопасные способы скоротать ночь. Отойди на пару километров в любую сторону, и вот тебе пожалуйста — брошенные жилые кварталы. Выбирай квартирку по вкусу и баррикадируйся на ночь. Ну а если уж так приперло ночевать на открытом месте — ищи укрытие, прячься, таись, на худой конец просто лезь на дерево. Но никогда, ни в коем случае не разжигай огонь. Эта глупость как раз из разряда тех, после которых домой уже не возвращаются.
Только в стариковских байках нечисть боится огня. Враки. Не боится она… Мертвые вообще ничего не боятся, страх — это для живых.
Костер ночью видно один только черт знает за сколько километров. И любой вампир или, если на то пошло, оборотень, увидев свет, обязательно заинтересуется: что же это там такое происходит?
Этот же человек (если только это действительно был человек) не только не побоялся посреди кишащего нечистью леса разжечь огонь, но еще и ухитрился преспокойно просидеть у него целую ночь, со скуки развлекаясь резьбой по дереву… Кстати, что он там такое вырезал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Я хотел этого больше всего на свете… По крайней мере, сейчас я могу в этом сознаться. Пусть даже и не вслух. Пусть только самому себе.
Я хотел быть героем.
Это и был тот самый крючок, благодаря которому ко мне в душу запустила щупальца тьма. С каждым прошедшим днем, с каждым часом он погружался все глубже и глубже. И теперь избавиться от него я смогу, разве что только вырвав вместе с собственными потрохами. А на это я вряд ли способен.
По крайней мере, сейчас.
Может, когда-нибудь в будущем…
Негромкое покашливание вдребезги раскололо захлестнувшую меня волну тяжелых и мрачных мыслей. Я коротко вздохнул, оторвал взгляд от застывшего за стеклом в хищном спокойствии дремлющей змеи меча. И вернулся к реальности.
— Ты опоздал, Суханов.
Я коротко кивнул, обегая глазами лица собравшихся в комнате людей. Так… Хабибуллин. Пащенко. Ветров. Данильченко. Ломакин. Ну и конечно же шеф — известный всем и каждому в этом городе знаменитый начальник Управления внешней разведки и зачистки Темников Дмитрий Анатольевич.
Итак, все начальство в сборе. Прекрасно. Надеюсь только, что они здесь не для того, чтобы спровадить меня в церковные подвалы… Впрочем, в этом случае здесь обязательно присутствовал бы кто-нибудь от инквизиторов. Так что — живем.
— Знаю, — спокойно согласился я, оставив обвиняюще-начальственные нотки чужого голоса бесполезно висеть в воздухе.
Шесть пар глаз молча смотрели на меня, словно решая: сразу пристрелить этого наглеца на месте или все же позволить ему самому выбрать способ собственной казни.
Я безмятежно повел плечами, глядя поверх голов. Сохранять скучающее выражение лица было нетрудно. Я и в самом деле испытывал скуку. Впрочем, я также знал, что долго она не продлится.
Первым не выдержал шеф. Заерзал в своем мягком и удобном кресле. Вздохнул.
— Проходи, Алексей. Садись. Времени мало, потому давайте перейдем сразу к делу.
Кивнув, я уверенно шагнул вперед, выдвинул стул. Сел. Рукоять кинжала при этом ткнулась мне в бок, стрельнула холодными, замораживающими кровь мурашками. Несмотря на удушающую жару, неприятное ощущение. Я поморщился.
Хотя вводную обычно давал шеф, сегодня говорить первым начал Пащенко. Вообще-то это вполне объяснимо — шеф за последнее время здорово сдал. Его старая рана упорно не хотела заживать. Ныла, сочилась сукровицей, пронзала болью при всяком неосторожном движении, принуждая Дмитрия Анатольевича постоянно разрываться между работой и больницей. Причем в последнее время, кажется, дела шли все хуже и хуже. Врачи настоятельно советовали шефу наконец-то уйти на пенсию. И, похоже, он внял их советам, начав постепенно передавать дела своему заместителю.
— Для тебя, Суханов, есть работа…
И это тоже вполне предсказуемо. В конце концов, не для того же они меня сюда вытащили, чтобы предложить холодненького пивка. Причем если вызвали именно меня, то работенка наверняка будет еще та… Я облокотился на стол, закинул ногу на ногу и приготовился выслушать очередные плохие новости с нашего несуществующего фронта.
— В юго-западной части города за Фимским карьером было обнаружено нечто довольно странное…
Юго-запад. Что у нас там?.. Пригороды. Полузатопленный каменный карьер. Водохранилище. Лесопарковая зона — маленький островок дикой природы в пределах городских границ. И вдобавок старое кладбище… Красная зона.
Замечательно. Просто замечательно!
Пока я морщился, Пащенко продолжал вводный инструктаж, коротко и сухо обрисовывая цели и задачи предстоящей вылазки:
— Третья группа, проводя рядовой обход периметра, обнаружила в том районе многочисленные следы зилотов. Тварей явно десятка два, не меньше. Пришли откуда-то с юга. Само по себе это уже тревожно — нам и своей нечисти по горло хватает без всяких там гастролеров. Но вдвойне плохо то, что, как выяснилось, вместе с бандой идет человек.
— Человек? — Ножки стула отрывисто грохотнули о пол, когда я рывком подался вперед. Вот уж что-что, а это я ожидал услышать в последнюю очередь. — В смысле… живой?
— Ну да. — Пащенко неожиданно зло усмехнулся. —В смысле не мертвый. Не нечисть. Самый обычный живой человек.
— А точно не мертвяк? Все-таки отличить живого человека от мертвого всего лишь по следам…
Вообще-то тут я был немного не прав. Человека от мертвяка по следам отличить все-таки можно. Ходячие трупы, особенно несвежие, при ходьбе обычно заметно подволакивают ноги, и от опытного глаза это не ускользнет.
Следовало ожидать, что именно в это меня и ткнут носом. И Пащенко открыл уже было рот. чтобы, несомненно, именно так и сделать. Но тут в разговор со свойственной ему бесцеремонностью влез Валерка Ветров — руководитель учебного подразделения, к которому по справедливости относилась и третья группа.
— Мертвые костры не жгут. — жизнерадостно сообщил он, — и со скуки художественной резьбой по дереву не занимаются.
Я нахмурился, уже начиная предчувствовать, что сегодняшний денек обещает мне неприятности куда более крупные, чем разгулявшаяся в пригороде стая ликантропов, как то было в прошлый раз.
— Что еще за резьба?
— А я почем знаю?.. Какой-то придурок сидел позавчера ночью у костра — огонек, кстати, видели со стены часовые, но значения не придали, олухи, — и на досуге занимался тем, что вырезал из обломанной ветки какую-то фигню. Когда вырезал — бросил в огонь. Только вот она не до конца сгорела. И стружки остались. Ну и следы еще — сапоги, старые уже, стоптанные и неоднократно чиненные. Короче, доказательств достаточно.
Я сидел и молчал. Думал. Представлял себя на месте того дурака, который решился заночевать прямо посреди лесопарковой зоны, практически в двух шагах от кладбища. Представлял и не мог представить… Ну ни в жизнь я не стал бы так рисковать, когда есть куда более спокойные и безопасные способы скоротать ночь. Отойди на пару километров в любую сторону, и вот тебе пожалуйста — брошенные жилые кварталы. Выбирай квартирку по вкусу и баррикадируйся на ночь. Ну а если уж так приперло ночевать на открытом месте — ищи укрытие, прячься, таись, на худой конец просто лезь на дерево. Но никогда, ни в коем случае не разжигай огонь. Эта глупость как раз из разряда тех, после которых домой уже не возвращаются.
Только в стариковских байках нечисть боится огня. Враки. Не боится она… Мертвые вообще ничего не боятся, страх — это для живых.
Костер ночью видно один только черт знает за сколько километров. И любой вампир или, если на то пошло, оборотень, увидев свет, обязательно заинтересуется: что же это там такое происходит?
Этот же человек (если только это действительно был человек) не только не побоялся посреди кишащего нечистью леса разжечь огонь, но еще и ухитрился преспокойно просидеть у него целую ночь, со скуки развлекаясь резьбой по дереву… Кстати, что он там такое вырезал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87