— А что, Управление смогло бы прикрыть меня от инквизиции?
Глупый вопрос. Я даже не стал дожидаться на него ответа, потому что он был очевиден: конечно, не смогло бы. Год назад не смогло, а сейчас-то и подавно… Другое дело, что, если бы я оставался под присмотром Управления, инквизиция, может быть, продолжала бы мириться с фактом моего существования.
Может быть, и так. А может быть, и нет. Кто знает..
— Я пойду. Ирина ждет.
— Счастливо, — хмуро отозвался Пащенко. Больше он не сказал ни слова. Да я. собственно, и не слушал. Просто повернулся и пошел вдоль улицы в сторону городского центра, чувствуя царапавшие спину взгляды. Раздраженные, сочувствующие, усталые, безразличные и откровенно недоумевающие. Разные.
Пусть смотрят. Мне не привыкать к взглядам в спину. Главное, чтобы в нее не начали стрелять. А смотреть — пусть смотрят. Не жалко.
Солнце, несмотря на вечернее время, палило по-прежнему. В воздухе безраздельно властвовала духота, накладывалась на усталость. Хотелось спать. Редкие мысли двигались вяло и лениво, как снулые рыбины.
Наверняка эта погода — неспроста. Жара держится уже не первую неделю. На небе ни облачка. Солнце жарит вовсю, словно пытается выжечь своими лучами невидимое марево повисшей над городом тьмы. Жаль только, что это невозможно… Или все же возможно?
Почему я?.. Зачем?
Вечные вопросы, ответить на которые сможет один только Господь Бог. Но он не снизойдет до объяснений. Никогда. И это хорошо, потому что иначе… Иначе я бы уже сошел с ума.
Или уже?..
Тьфу ты. Лезет же в голову всякий вздор.
Я вздохнул и еще раз поправил вновь сползающую в сторону рукоять меча. По идее снаряжение следовало подогнать по фигуре, сделать в ремнях пару новых дырочек, но оно ведь не мое… Кстати, надо вернуть. Представляю, что скажет тот парень, который мне его одолжил. Брал я на один вечер, а прошло уже почти два дня…
Хуже всего, что только с мечом за спиной я чувствовал себя нормально. Без него — все равно что голым на улицу вышел. А ведь придется привыкать.
Я свернул за угол, обогнул старое здание бывшего детского сада и одну за другой пропустил сразу шесть деловито продребезжавших по разбитому асфальту машин. Ни на одной из них не было опознавательных знаков: ни армейского триколора, ни церковного креста, ни скрещенных мечей Управления, ничего. Гражданские машины.
Все-таки с транспортом у нас в городе становится все лучше. Несмотря на то что горючка все дороже и дороже, количество машин на улицах только растет. Хотя, конечно, так, как было до Гнева, уже не станет никогда, но в городской администрации уже поговаривают о том, чтобы впервые за три десятилетия снова включить светофоры.
Мы еще поднимемся. Человечество еще встанет на ноги после отвешенной свыше оплеухи. Оно еще вернет былое могущество… Так многие говорят. Кое-кто даже в это верит — в основном те, кто никогда не видел холодного безразличия Света и не сталкивался с ледяным высокомерием Тьмы. Но даже они не сомневаются: так, как раньше, уже не будет никогда.
Увидев след руки Бога и заглянув в глаза Дьяволу, уже невозможно вернуться к счастливому неведению. Что бы ни случилось в будущем, человечество всегда будет помнить об этом. Веровать и знать — это совершенно разные вещи. Человек отныне не является царем известной Вселенной. Он лишь ее венец. Терновый венец творения, одаренный свободой воли… Или проклятый ею. Это как посмотреть.
До дома было уже недалеко. Оставалось всего лишь перейти улицу, проскочить через двор, подняться по лестнице и позвонить в дверь. А потом можно будет обнять Ирину и долго-долго не выходить на улицу. Месяц — самое меньшее. И пусть хоть кто звонит, хоть кто приходит — носа из квартиры не высуну. Хватит с меня.
Я свернул во двор. И остановился.
Прямо напротив моего подъезда стояла машина неопределенной или, во всяком случае, неизвестной мне марки. На ее грязновато-оранжевом боку красовался угольно-черный вытянутый крест инквизиции. И не возникало сомнений — это за мной.
Первая мысль была: как там Ирина? Нужно немедленно сдаться, пока они что-нибудь с ней не сделали.
Вторая: атаковать с ходу, вырубить всех, благо инквизиторов вряд ли много — в такой машине поместится человек пять-шесть, не больше, да и бойцы из них наверняка неважные.
Третья: бежать, пока не засекли!
Я не сделал ни того, ни другого, ни третьего… Просто успел.
Все-таки я ошибался. Может быть, большинство инквизиторов действительно являлись не слишком умелыми бойцами, но за мной послали несомненных профессионалов… Вполне логично, учитывая сложившуюся определенных кругах мою репутацию.
Первый инквизитор — автомат наготове — появился из-за угла дома всего в десяти метрах от меня. Второй вышел из подъезда сбоку. Третий призраком мелькнул в окне одной из квартир, которую на радость хозяевам он превратил в свой наблюдательный пункт. Все трое держали меня на прицеле. Грамотно проделано…
Что мне остается? Кувыркнуться назад, уходя с линии огня, нырнуть за вон тот мусорный контейнер, под его прикрытием отползти за угол дома… Мечты прервал сухой щелчок передернутого затвора. Я обернулся. Сзади стояли еще двое инквизиторов. Неплохо. Я даже не заметил, как они подошли.
На меня практически в упор смотрело пять автоматных стволов… Готов поклясться, у них там серебряные пули в магазинах. Как против нечисти.
Выхода не было. Я неохотно поднял руки.
— Оружие на землю. Медленно.
Осторожно, стараясь не делать резких движений и тем самым не давая инквизиторам повода прошить меня очередью, я вытащил меч из ножен и уронил его к своим ногам. Покрытая ровными рядами серебряных чешуек сталь сердито дзинькнула об асфальт.
— И кинжал тоже.
Я вздохнул и подчинился. Подняв голову, взглянул наверх. Может быть, Ирина сейчас смотрит на меня в окно?.. Нет, не смотрит. Жаль. Хоть за нее я был бы спокоен.
— Иди к машине. Без фокусов.
Провались все к чертям в ад. До чего же я устал! Куда опять ехать? Спать хочу!
* * *
Получив ощутимый толчок в спину, я послушно переступил порог. Следующие по пятам конвоиры — не те, которые столь профессионально подловили меня у дома, другие, местные, — вошли следом. Всего двое. Очевидно, охрана решила, что в хорошо охраняемом и патрулируемом центральном штабе инквизиции один безоружный человек все равно не сумеет сотворить ничего предосудительного. Верх самоуверенности — на меня не стали даже цеплять наручники. Впрочем, они не так уж были и нужны — бежать или устраивать драку я все равно не собирался. И инквизиторы это тоже понимали.
Комната, в которую меня втолкнули, представляла собой выдержанный в строгих тонах рабочий кабинет. Обитые деревом стены, паркет на полу, в углу — внушительного вида сейф для бумаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87