— Если нужно, то сделаю, — с некоторой неохотой ответил Джайр. — Но лучше бы мне пойти с вами.
Алланон убрал руку с его плеча:
— Как-нибудь в другой раз, Джайр.
— Тогда, может быть, и мне как-нибудь в другой раз? — многозначительно заметила Брин, — Я еще ничего не решила, друид.
— Для тебя, Брин, другого раза уже не будет. Твое время — сейчас. Тебе нужно пойти со мной. И к утру ты сама все поймешь.
Кивнув всем на прощание, Алланон направился к выходу, по пути поплотнее запахивая свой черный плащ.
— Ты куда, Алланон? — окликнула его Брин.
— Я буду здесь рядом, — ответил он не останавливаясь. Через мгновение его уже не было. Брин, Джайр и Рон Ли еще долго смотрели на закрывшуюся дверь.
Первым заговорил Рон:
— Ну и что теперь?
Брин как-то странно посмотрела на него.
— А теперь все пойдем спать. — Она поднялась из-за стола.
— Спать?! — ошарашенно переспросил горец. — И после всего этого ты еще сможешь спать? — Он указал рукой на дверь, за которой скрылся друид.
Брин откинула за спину длинные волосы и грустно улыбнулась:
— А что мне еще остается делать, Рон? Я устала. Я ничего не понимаю. И мне страшно. Я хочу отдохнуть.
Она подошла к горцу и ласково чмокнула его в лоб.
— Оставайся сегодня у нас. — Потом она обняла Джайра и тоже поцеловала его. — Живо спать, оба!
Брин быстро прошла в спальню и плотно закрыла за собой дверь.

Она спала беспокойно и видела тревожные сны: подсознательные страхи приняли форму и облик и явились ей как призраки из тьмы. Они гнались за нею, пытаясь схватить… Вздрогнув, Брин проснулась. Подушка намокла от пота. Дрожа, Брин встала с постели, наспех оделась и бесшумно прокралась по темному дому в столовую. Там она зажгла лампу — фитилек затеплился еле-еле, — уселась за стол и молча уставилась в полумрак.
Чувство беспомощности захлестнуло Брин. Что же делать? Она помнила все, что рассказывали ей отец и прадедушка Шиа Омсворд, когда она была совсем еще маленькой, — о том, как Чародей-Владыка вышел из Северной Земли, как его войско едва не захватило Каллахорн, как тьма покрыла землю… Там, где прошел Чародей-Владыка, свет умирал. И вот теперь все начинается снова: пограничные войны гномов и дворфов возобновились. Серебряная река отравлена, тьма сгущается над Восточной Землей. Все так же, как семьдесят лет назад. Но и теперь, как тогда, существует способ остановить Зло, не дать мраку поглотить мир. И, как тогда, это должен сделать один из Омсвордов.
Брин знобило. Она поплотнее закуталась в плащ. “Кажется” — вот верное слово, ключ ко всему, что касается Алланона. Интересно, так ли все это на самом деле, как кажется? Что правда, а что полуправда? Так всегда с Алланоном. У него есть могучая сила и знание, но он никогда не открывает всего до конца. Он говорит то, что, как он считает, должен сказать, и ни слова больше. Он просто использует людей в своих целях, и цели эти часто тщательно скрываются. Если идешь с Алланоном, готовься к тому, что пойдешь в темноте. Пути друида скрыты во мраке.
Но пути Мордов еще темнее, если они действительно — иной облик Зла, разрушенного некогда Мечом Шаннары. Что ж, тьма против тьмы. Брин должна об этом подумать. Да, Алланон частенько бывал неискренним с Омсвордами, но он все-таки друг, не враг. Все, что он делал, он делал, чтобы защитить Четыре Земли. Он никому не хотел вреда. Сколько раз он предупреждал об опасности — и всегда был прав. Значит, и на этот раз опасность существует.
Но хватит ли магической силы песни желаний, чтобы пройти сквозь барьер темных чар? Брин не верила в это. Что такое заклятие, как не следствие — непредвиденное и неизбежное — действия магии эльфов на человека? В нем нет силы эльфийских камней. Оно не может быть ни оружием, ни защитой. И все-таки Алланон утверждает, что только песнь желаний проведет их через магический барьер Зла, перед которым оказалось бессильно даже могущество друида.
Брин вздрогнула, звук шагов у двери столовой испугал ее. Из полумрака выступил Рон Ли, обошел стол и уселся напротив Брин.
— Мне тоже не спится, — пробормотал он, щурясь от света масляной лампы. — Ну так что ты решила?
Девушка покачала головой:
— Пока ничего. Я правда не знаю. Я все спрашиваю себя: а что бы стал делать папа?
— Это и так ясно. Он бы тебе сказал: даже и не думай об этом. Это слишком опасно. И еще он сказал бы, как говорил не раз, что Алланону нельзя доверять.
Брин откинула волосы за спину и печально улыбнулась:
— Ты меня не слушаешь, Рон. Я сказала: мне интересно, что бы стал делать папа, а не то, что он посоветовал бы делать мне. Это не одно и то же. Если бы пойти попросили его, что он стал бы делать? Пошел бы, как тогда, из Сторлока, только зная уже, что Алланону нельзя до конца доверять, зная, что друид от него многое скрывает, но зная и то, что, кроме него, никто больше не сможет помочь?
Горец беспокойно заерзал на стуле.
— Но, Брин, ведь заклятие… ну, это не то, что эльфийские камни. Ты же сама сказала, что это всего лишь забава.
— Да, я понимаю. Вот почему все так сложно. И еще одно: ты представляешь, что будет с папой при одной только мысли, что я воспользуюсь своим даром как оружием? — На мгновение она замолчала. — Странная штука эта эльфийская магия. Иногда ее силу сразу не различишь. До поры ее сила скрыта. Так было с Мечом Шаннары. Шиа Омсворд тоже не понимал, что может Меч против мощи Чародея-Владыки. До самого конца он не знал. И только потом, когда ничего другого не осталось… Он поверил…
Рон резко выпрямился.
— Я уже говорил, но повторю: все это слишком опасно. Даже Алланон не смог ничего против Мордов сделать, он же сам рассказал. Другое дело, если воспользоваться эльфинитами. По крайней мере, мы знаем, что в них достаточно силы, чтобы уничтожить этих чудовищ. А заклятие… Предположим, перед тобой Морд, ну и что? Ты станешь петь ему, как пела старому клену?
— Только не смейся надо мной, Рон. — Брин сузила глаза.
Рон быстро мотнул головой:
— И вовсе я над тобой не смеюсь. Наоборот, я за тебя переживаю. Может быть, даже слишком. Но я действительно думаю, что песнь желаний вряд ли сможет служить защитой против этих Мордов.
Брин глядела в сторону, в ночь за окном, на колышущиеся тени, на деревья, дрожащие под ветром.
— И я тоже так думаю, — прошептала она.
Они еще долго сидели молча, каждый думал о чем-то своем. Перед мысленным взором Брин стояло суровое усталое лицо Алланона как неотступный призрак, голос совести. “Ты должна пойти. К утру ты поймешь все сама”. Слова слышались ясно, как наяву. Он повторял их снова и снова. Но почему? Что ей поможет понять? Размышления породили лишь еще большую нерешительность. Брин честно пыталась взвесить все за и против, но никак не могла решиться, идти все-таки или нет.
— А ты бы пошел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147