– твердо сказал я самому себе. – Нечего падать духом, пойду в поход».
– Надо и с Ларюшей договориться, позвать его с собой, – предложил Номер Первый.
– А я уже с ним договорилась. Он тоже пойдет, – чересчур безразличным голосом ответила Люся.
– А если портрет не в Любце, а на Камчатке? – съехидничал Володя.
– Да ну тебя! – замахнулись на него остальные.
– Найдем и на Камчатке, – отрубил Витя Большой.
– Придется тогда пересоставить план дальнейших наших летних мероприятий, – объявила Магдалина Харитоновна.
– Условились, – не слушая ее, продолжала Люся, – завтра в два часа дня! Форма походная – курточки, шаровары. Картошки побольше захватите. Чья очередь топоры, ведра нести?
– Мальчишки, червей не забыть! – крикнул Витя Большой.
Мы пришли с совещания уже в полной темноте. Ларюши еще не было.
Сели пить чай. Уныло пел самовар, лица у нас были печальные, даже Соня едва облизывала ложку из-под варенья.
– Иван Тихонович, – грустно промолвил Номер Первый, – последнюю ноченьку в Золотом Бору ночую, завтра в Любец собираюсь. Благодарю за гостеприимство.
– Не торопись, – отвечал хозяин, – через три дня покажу и сообщу «нечто». Советую остаться.
Словно бомба взорвалась невдалеке. Мы все вздрогнули, но даже переглянуться не решились.
– Коли так, – прохрипел Номер Первый, – я останусь. – Он тяжело откинулся на спинку дивана и, кажется, готов был упасть в обморок.
– А что это «нечто»? – высунулась Соня.
– Любопытному нос прищемили! – отрезал хозяин. Соня вспыхнула и спряталась за самовар.
В течение последующих трех дней в Доме пионеров никто ничего не делал. Поход в Любец отменили, все кружки, все игры забросили. Изыскатели то взбегали по лестнице на второй этаж, то с гусиным гоготом низвергались по перилам, то задумчиво расхаживали по коридору и сосредоточенно перешептывались. По три раза в день всем отрядом и поодиночке ребята прибегали к нашему крыльцу и, ничего не узнав, снова исчезали.
Мы, взрослые, к огорчению нашей хозяйки, от волнения даже обедать перестали. Один невозмутимый Ларюша по-прежнему пропадал все дни у Люси или на реке, а вечером уничтожал сразу два обеда и два ужина.
Накануне долгожданного третьего дня Иван Тихонович за вечерним чаем торжественно объявил:
– Завтра в полдень. Согласен и саранче показать. (Саранчой наш нелюдимый хозяин называл наших друзей-пионеров.) И чтобы порядок! – Он резко отрубил пальцем.
Ну конечно! Будет полный порядок.
* * *
Утром нас ожидало столь поразительное зрелище, что мы все – Номер Первый, Ларюша и я с Соней – остолбенели в безмолвии.
Явился наш хозяин. И в каком неожиданно преображенном виде: одетый в старомодный черный сюртук, в ослепительно белую накрахмаленную рубашку с черным галстуком, гладко – до блеска волос – причесанный, гладко выбритый, только с маленькими усиками. Бывший «волосатик» предстал перед нами, поздоровался и пригласил пить чай. От него пахло нафталином и духами.
Следом за ним явилась его принаряженная супруга.
Во время торжественного чаепития с пирогами и пышками мы молчали, изнывая от нетерпения.
Но до полудня было невыносимо долго. Время тянулось томительно медленно.
Уже с одиннадцати часов все изыскатели расположились на травке против нашего дома.
Наконец вышел хозяин, широко раскрыл ворота, словно для въезда свадьбы, и рявкнул:
– Сюда!
На чисто выметенном дворе стояли полукругом скамейки и стулья.
– Сюда! – коротко указал хозяин на сиденья.
Толкая друг друга, мы поторопились занять места и сели.
Все глядели на нашего нарядного хозяина с удивлением и поражались его элегантному виду.
Хозяйка встала сбоку и с обожанием уставилась на своего супруга.
Кто-то из девочек приглушенно фыркнул. Глаза Магдалины Харитоновны сверкнули и вновь потухли, не найдя виновницы.
Хозяин вытащил из-за пазухи синюю школьную тетрадку и обратился к Номеру Первому:
– Я – нескладно. Пожалуйста, читай.
Номер Первый весь просиял. Он достал очки, надел их и начал читать:
– Будучи с юных лет любителем цветоводства, занялся я на доставшемся мне по наследству участке, на улице Базарной в городе Любце, разведением различных сортов георгинов, каковых имеется несколько тысяч. В скором времени я убедился, что при многократном перекрестном опылении цветов, а также с помощью пересадки глазков на клумбах удается получать новые, до сих пор не описанные сорта. Существующая расцветка георгинов чрезвычайно разнообразна, но, поскольку цвет голубой в природе является весьма стойким, никто еще до сих пор не смог вывести георгинов голубых.
Следует отметить, что не выведено также голубых роз и голубых флоксов.
Подбавляя в почву в малом количестве химические соединения различных металлов – меди, кобальта, бария, стронция, – я убедился, что каждый год получаются новые изменения в расцветке георгинов. Мне удалось добиться получения совершенно черного сорта цвета воронова крыла, и наоборот – сахарно-белого с голубым оттенком. Я надеялся, что еще два-три года усилий – и я наконец получу столь длительное время не дававшийся мне голубой цвет. Но враги мои надумали расширять и перестраивать расположенный близ моего дома бутылочный завод и захотели заставить меня переехать на другой участок. Тщетно я боролся, тщетно доказывал величайшую важность своих опытов – враги были неумолимы. Так и пришлось мне оставить работу, оставить родимый город и переехать в Золотой Бор и начинать свои опыты на почве иного состава, сызнова. После пятнадцати лет настойчивого труда в Золотом Бору, путем добавления в почву соединений указанных выше металлов я наконец в этом году получил определенные положительные результаты.
Номер Первый кончил читать, облегченно вздохнул и обвел слушателей несколько недоумевающим взглядом.
– Позвольте, какие такие результаты? – не вытерпел Тычинка.
– Прошу в сад, идите направо, по дорожке. – Хозяин открыл заветную калитку и любезно пропустил нас по одному вперед.
В другое время я бы с большим интересом тщательно осмотрел этот недоступный сад и этот огород с посыпанными песочком дорожками, с аккуратнейшими грядками моркови, огурцов, свеклы, петрушки, ровные ряды помидоров, яблони, обвешанные плодами.
Но сейчас чувство не то чтобы разочарования, а скорее недоумения охватило меня. Махровые шары только что распустившихся георгинов нежно-голубого цвета были и правда очень красивы, но какие-то холодные и бесстрастные. Их росло на клумбе кустов двенадцать, часть цветов была еще в бутонах. Но я-то ожидал увидеть не георгины.
Все толпились вокруг клумбы с такими же недоумевающими лицами и молчали.
Галя и Соня стояли впереди обнявшись.
– А еще что у вас есть интересное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Надо и с Ларюшей договориться, позвать его с собой, – предложил Номер Первый.
– А я уже с ним договорилась. Он тоже пойдет, – чересчур безразличным голосом ответила Люся.
– А если портрет не в Любце, а на Камчатке? – съехидничал Володя.
– Да ну тебя! – замахнулись на него остальные.
– Найдем и на Камчатке, – отрубил Витя Большой.
– Придется тогда пересоставить план дальнейших наших летних мероприятий, – объявила Магдалина Харитоновна.
– Условились, – не слушая ее, продолжала Люся, – завтра в два часа дня! Форма походная – курточки, шаровары. Картошки побольше захватите. Чья очередь топоры, ведра нести?
– Мальчишки, червей не забыть! – крикнул Витя Большой.
Мы пришли с совещания уже в полной темноте. Ларюши еще не было.
Сели пить чай. Уныло пел самовар, лица у нас были печальные, даже Соня едва облизывала ложку из-под варенья.
– Иван Тихонович, – грустно промолвил Номер Первый, – последнюю ноченьку в Золотом Бору ночую, завтра в Любец собираюсь. Благодарю за гостеприимство.
– Не торопись, – отвечал хозяин, – через три дня покажу и сообщу «нечто». Советую остаться.
Словно бомба взорвалась невдалеке. Мы все вздрогнули, но даже переглянуться не решились.
– Коли так, – прохрипел Номер Первый, – я останусь. – Он тяжело откинулся на спинку дивана и, кажется, готов был упасть в обморок.
– А что это «нечто»? – высунулась Соня.
– Любопытному нос прищемили! – отрезал хозяин. Соня вспыхнула и спряталась за самовар.
В течение последующих трех дней в Доме пионеров никто ничего не делал. Поход в Любец отменили, все кружки, все игры забросили. Изыскатели то взбегали по лестнице на второй этаж, то с гусиным гоготом низвергались по перилам, то задумчиво расхаживали по коридору и сосредоточенно перешептывались. По три раза в день всем отрядом и поодиночке ребята прибегали к нашему крыльцу и, ничего не узнав, снова исчезали.
Мы, взрослые, к огорчению нашей хозяйки, от волнения даже обедать перестали. Один невозмутимый Ларюша по-прежнему пропадал все дни у Люси или на реке, а вечером уничтожал сразу два обеда и два ужина.
Накануне долгожданного третьего дня Иван Тихонович за вечерним чаем торжественно объявил:
– Завтра в полдень. Согласен и саранче показать. (Саранчой наш нелюдимый хозяин называл наших друзей-пионеров.) И чтобы порядок! – Он резко отрубил пальцем.
Ну конечно! Будет полный порядок.
* * *
Утром нас ожидало столь поразительное зрелище, что мы все – Номер Первый, Ларюша и я с Соней – остолбенели в безмолвии.
Явился наш хозяин. И в каком неожиданно преображенном виде: одетый в старомодный черный сюртук, в ослепительно белую накрахмаленную рубашку с черным галстуком, гладко – до блеска волос – причесанный, гладко выбритый, только с маленькими усиками. Бывший «волосатик» предстал перед нами, поздоровался и пригласил пить чай. От него пахло нафталином и духами.
Следом за ним явилась его принаряженная супруга.
Во время торжественного чаепития с пирогами и пышками мы молчали, изнывая от нетерпения.
Но до полудня было невыносимо долго. Время тянулось томительно медленно.
Уже с одиннадцати часов все изыскатели расположились на травке против нашего дома.
Наконец вышел хозяин, широко раскрыл ворота, словно для въезда свадьбы, и рявкнул:
– Сюда!
На чисто выметенном дворе стояли полукругом скамейки и стулья.
– Сюда! – коротко указал хозяин на сиденья.
Толкая друг друга, мы поторопились занять места и сели.
Все глядели на нашего нарядного хозяина с удивлением и поражались его элегантному виду.
Хозяйка встала сбоку и с обожанием уставилась на своего супруга.
Кто-то из девочек приглушенно фыркнул. Глаза Магдалины Харитоновны сверкнули и вновь потухли, не найдя виновницы.
Хозяин вытащил из-за пазухи синюю школьную тетрадку и обратился к Номеру Первому:
– Я – нескладно. Пожалуйста, читай.
Номер Первый весь просиял. Он достал очки, надел их и начал читать:
– Будучи с юных лет любителем цветоводства, занялся я на доставшемся мне по наследству участке, на улице Базарной в городе Любце, разведением различных сортов георгинов, каковых имеется несколько тысяч. В скором времени я убедился, что при многократном перекрестном опылении цветов, а также с помощью пересадки глазков на клумбах удается получать новые, до сих пор не описанные сорта. Существующая расцветка георгинов чрезвычайно разнообразна, но, поскольку цвет голубой в природе является весьма стойким, никто еще до сих пор не смог вывести георгинов голубых.
Следует отметить, что не выведено также голубых роз и голубых флоксов.
Подбавляя в почву в малом количестве химические соединения различных металлов – меди, кобальта, бария, стронция, – я убедился, что каждый год получаются новые изменения в расцветке георгинов. Мне удалось добиться получения совершенно черного сорта цвета воронова крыла, и наоборот – сахарно-белого с голубым оттенком. Я надеялся, что еще два-три года усилий – и я наконец получу столь длительное время не дававшийся мне голубой цвет. Но враги мои надумали расширять и перестраивать расположенный близ моего дома бутылочный завод и захотели заставить меня переехать на другой участок. Тщетно я боролся, тщетно доказывал величайшую важность своих опытов – враги были неумолимы. Так и пришлось мне оставить работу, оставить родимый город и переехать в Золотой Бор и начинать свои опыты на почве иного состава, сызнова. После пятнадцати лет настойчивого труда в Золотом Бору, путем добавления в почву соединений указанных выше металлов я наконец в этом году получил определенные положительные результаты.
Номер Первый кончил читать, облегченно вздохнул и обвел слушателей несколько недоумевающим взглядом.
– Позвольте, какие такие результаты? – не вытерпел Тычинка.
– Прошу в сад, идите направо, по дорожке. – Хозяин открыл заветную калитку и любезно пропустил нас по одному вперед.
В другое время я бы с большим интересом тщательно осмотрел этот недоступный сад и этот огород с посыпанными песочком дорожками, с аккуратнейшими грядками моркови, огурцов, свеклы, петрушки, ровные ряды помидоров, яблони, обвешанные плодами.
Но сейчас чувство не то чтобы разочарования, а скорее недоумения охватило меня. Махровые шары только что распустившихся георгинов нежно-голубого цвета были и правда очень красивы, но какие-то холодные и бесстрастные. Их росло на клумбе кустов двенадцать, часть цветов была еще в бутонах. Но я-то ожидал увидеть не георгины.
Все толпились вокруг клумбы с такими же недоумевающими лицами и молчали.
Галя и Соня стояли впереди обнявшись.
– А еще что у вас есть интересное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53