И когда Филип коснулся мягких складок плоти, он понял, что ее потребность в нем так же сильна, как и его в ней. Она изогнулась под ним и развела ноги, чтобы предоставить ему большую свободу действий, когда же он убрал руку, издала протестующий возглас.
– Не беспокойся, я никуда не собираюсь, – хрипло сказал Филип, отстраняясь, чтобы стянуть плотно обтягивающие брюки с ее ног. За ними последовали трусики, после чего Филип быстро стащил свои. Теперь их ничто не разделяло.
Он глубоко втянул в себя воздух, когда Джоан прикоснулась к его возбужденной плоти. Лаская ее, она стремилась показать ему, что помнит о его желаниях так же, как и о своих.
– Полегче, – хрипло выдохнул Филип.
Но Джоан не слушала его, и Филип понял, что больше не в силах сдерживаться и длить эту муку предвкушения.
– Остановись, – простонал он и, снова уложив Джоан на простыни, лег сверху. Затем, разведя ее ноги, одним коротким плавным движением проник в нее, испытав удовлетворение, о котором мечтал с той минуты, как впервые оказался в квартире Джоан в Бирмингеме.
Это было почти как заниматься любовью с девственницей. И если бы у него были сомнения в том, что все эти годы она вела целомудренный образ жизни, они отпали бы при том захлебывающемся звуке, который издала Джоан, когда он преодолевал сопротивление ее плоти.
– Тебе больно? – хрипло спросил он, на мгновение забыв о своем желании, но Джоан снова всхлипнула и покачала головой.
– Нет, нет! – воскликнула она.
Это убедило Филипа, и со стоном удовлетворения он продолжил начатое…
Удовольствие было небывалой силы. Но слишком коротким. Ему хотелось бы длить и длить его, находя все новые и новые неизведанные нюансы их взаимной страсти, но собственное тело предавало его. Малейшее движение заставляло его задыхаться, и он чувствовал, что еще мгновение – и все будет кончено.
Филип понимал, что должен остановиться, что здравый смысл требует, чтобы он защитил Джоан от себя самой. Но он понимал также, что не в состоянии этого сделать. Ничто не способно сравниться с этим, думал он, когда бес внутри него восторжествовал. Он хотел ее, хотел пролить в нее свое семя. И если это грех, то так тому и быть. Он готов искупить его как мужчина.
И, едва почувствовав приближение развязки, Филип ощутил, как сжались ее мышцы. Она изогнулась, ногти впились ему в плечи, ноги крепко обхватили его талию. Но последней каплей оказались короткие, отрывистые звуки, которые издавала Джоан. Боже правый, она готова пройти с ним весь этот путь до конца!
Это был предел его мечтаний. Содрогнувшись в сладкой муке, Филип понял, что пропал безвозвратно. И все-таки ни на мгновение не пожалел о случившемся. Подняв голову, он с жаром сказал себе: она моя – моя любовница, моя женщина! Его губы горько изогнулись. Единственная женщина, которую я когда-либо любил.
Глаза Джоан были закрыты, и он пожалел об этом. Ему хотелось, чтобы она увидела, что он чувствует, разделила с ним то откровение, которое снизошло на него. Но Джоан, казалось, заснула, и он не смел потревожить ее. Тени под ее глазами свидетельствовали о том, как измучили ее последние переживания.
А как же Крис? – напомнила Филипу проснувшаяся совесть, когда, опершись локтем на подушку, он любовался Джоан. Существует ли возможность, что я действительно отец этого ребенка? – подумал он. И хочу ли я знать ответ на этот вопрос? Не будет ли проще признать, что ребенок – часть Джоан? И что я люблю Криса независимо от того, кто его отец?
11
Джоан выскользнула из гостиницы, пока Филип был в душе. Ей удалось убедить его, что она спит, поэтому, услышав, как скрипнули пружины и шаги Филипа затихли в ванной, Джоан быстро натянула на себя одежду.
Было вовсе не трудно притвориться измученной. Ей и в самом деле хотелось одного: свернуться клубочком и проспать весь день напролет. Но лишь для того, чтобы оттянуть момент, когда придется подумать о будущем. Пусть этим утром ей пришлось пережить самые потрясающие минуты в своей жизни, но Джоан понимала: Филип видит в ней не более чем замену Лори Такер.
И это причиняло ей боль. И какую боль!
Выйдя из комнаты Филипа, она на цыпочках спустилась в бар, где конечно же столкнулась с Джеком Майлзом, владельцем паба. Страшно было представить, что он подумает о ней, но сейчас Джоан это не заботило. Когда она приехала сюда, Джек принимал свежеиспеченный хлеб, поэтому ей удалось проскользнуть незамеченной. Но сейчас он вежливо пожелал ей доброго утра – так, словно не пытался изо всех сил догадаться, чем она занималась с его постояльцем.
Как будто в этом могут быть какие-то сомнения, усмехнулась Джоан, садясь за руль «ниссана» и поворачивая к себе зеркало бокового обзора. То, что она в нем увидела, заставило ее содрогнуться от отвращения. Ее щеки пылали, а губы были красными и опухшими.
Выезжая со двора гостиницы, она едва не врезалась в фургон булочника, который зачем-то остановился сразу за воротами, и грязно выругалась. Да что со мной такое? – сердито спросила себя Джоан. Шелби – а она скоро опять станет Шелби, если Филип настоит на своем, – так себя не ведут.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Джоан взглянула на часы. Невероятно, но еще не было и восьми! Ей же казалось, что она работала целый день. Хотелось надеяться, что мать и Крис еще спят. У нее не было желания объясняться с ними.
К счастью, она никому не сказала про деньги. Крис был слишком расстроен вчера вечером, чтобы заметить их, и Джоан незаметно убрала пачку в карман, чтобы сын не задавал вопросов, на которые она не могла ответить. Что ж, теперь Филип получил их обратно. Остается только надеяться, что он сочтет свои усилия достойными этой платы, горько позлорадствовала Джоан…
В кухне хлопотала только миссис Паркер. Старушка засовывала тосты в духовку и, заметив Джоан, изумленно воскликнула:
– А, ранняя пташка! – И, закрыв дверь духовки, весело улыбнулась. – Я ведь, по-моему, говорила, что магазины у нас не открываются раньше девяти по субботам.
Ей тоже удалось выдавить улыбку.
– Мне следовало бы это помнить, – сказала она, очень надеясь, что миссис Паркер не спросит, зачем она опять туда ездила. – Гмм… Крис еще не встал?
– Я его не видела, – ответила экономка. Воспоминание о заплаканном лице сына мгновенно вытеснило из головы Джоан остальные мысли. Она надеялась, что ему уже удалось преодолеть свое горе. Возможно, Крис думал, что если Филип не уехал сразу, то это что-то изменит. Но после утреннего – как бы это получше выразиться? Происшествия? Совращения? Секса? – ее муж вряд ли задержится в Санфилде.
Решив, что, прежде чем направиться к матери, ей нужно принять душ; Джоан поднялась в свою комнату. Хорошо хоть, миссис Паркер не заметила ничего подозрительного. Надеясь, что удастся объяснить свой румянец действием горячей воды, Джоан быстро разделась в ванной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43