Встали на них и с места погнали что было сил. Надо было положить между собой и преследователями как можно больше верст. Но они понимали, что дело их почти безнадежно. Преследователи без труда достанут на полицейском посту собак и сегодня же нагонят их. Пусть нагоняют! Тогда они лягут на снег, плечо к плечу, локоть к локтю и будут драться до последнего патрона. Живыми врагам их не взять!.. Андрей на бегу пощупал ладанку на груди. Выбросить, закопать в снег? Нет, это только в последний момент!.. Не убавляя ходу, они вылетели на берег Юкона и остановились, вытирая пот с лиц снятыми шапками. От их голов столбом поднимался пар.
Внизу, прямо под ними, стояли три избы полицейского поста. К одной из них прижалась маленькая бревенчатая церквушка. Раньше они ее не заметили, да и сейчас разглядели ее потому, что церквушка вызванивала хоть и жиденько, но весело в один колокол. У дверей ее стояла нарядная упряжка: в легковую узкую нарту, увешанную цветными лентами и лисьими хвостами, были впряжены десять великолепных широкогрудных псов. На алыках их тоже висели ленты и множество маленьких колокольчиков. Невдалеке от упряжки горел длинный индейский костер и грелся погонщик, по одежде судя, индеец.
Македон Иванович завистливо вздохнул:
— Свадьба!
— А может быть, крестины? — чуть улыбнувшись, ответил Андрей, поглядел на капитана и встретил его озорной, смеющийся глаз.
Минуту они глядели друг на друга, оба чему-то улыбаясь. И вдруг, не сказав ни слова, откинулись всем корпусом назад, расставили ноги и понеслись вниз, к посту. Засвистел ветер в ушах, и на душе Андрея стало жутко и весело, как бывало в детстве, на качелях. Затормозив около церкви с полного хода, выбросив из-под лыж веера снега, капитан и Андрей упали на нарту. Погонщик индеец вцепился в задок нарты и закричал. Македон Иванович ударил его по голове копченым окороком, подарком Пышно Разодетого. Погонщик разжал руки, упал и завопил еще громче. Андрей взмахнул лежавшей на нарте плетью:
— Кей-кей-кей!
Собаки рванулись и понеслись. Затрепетали, развеваясь, ленты и лисьи хвосты, колокольчики на алыках залились суматошной трелью. На вопль погонщика и звон собачьих колокольчиков из церкви выбежал высокий мужчина с пышными бакенбардами. Под его распахнувшейся волчьей дохой алел мундир конной королевской полиции. Полисмен выдернул из кобуры огромный револьвер, тщательно прицелился и выстрелил. Пуля, не догнав упряжку, взбросила фонтанчик снега сзади нарты. Полицейский выстрелил второй раз. Пуля взрыла снег впереди собак. Третий раз ему стрелять не пришлось. Нарта скатилась на лед Юкона и закрылась береговыми холмами.
— Как архиереев провожают! — захохотал вдруг сипло и все же оглушительно Македон Иванович. — С колокольным звоном!
Вдогонку бешеной упряжке летела веселая болтовня жиденького церковного колокола,
Остановились в темноте, когда проклюнулись уже на небе звезды. Македон Иванович первым делом снял с нарты и алыков ленты и лисьи хвосты и положил их на видном месте, придавив камнем.
— Нам чужого не нужно! — Он оборвал и колокольчики с алыков. — И эти голосистые ябеды нам не нужны. Не царские фельдъегери, чтоб с колокольчиками ездить…
Потом осмотрели нарту. Искали провиант, но в двух лубочных коробках и в двух индейских корзинах-ишкатах, лежавших в нарте, нашли женские платья, шляпки, обувь и белье.
— Мать честная, мы же невестино приданое уволокли! — почесал затылок Македон Иванович. — Оказывается, моя правда, а не ваша, ангелуша, в церкви не крестины, а венчание было.
— Теперь и я вижу, что свадьба, — улыбнулся Андрей. — Жених послал нам вдогонку два приглашения вернуться и повеселиться на его свадьбе.
Невестино приданое Македон Иванович тоже сложил под камень Андрей в это время продолжал искать в нарте еду, но нашел лишь пяток шоколадных плиток с рельефным портретом королевы Виктории на них.
— А где же олений окорок? — начал оглядываться Андрей.
— Я его… тово! Употребил как холодное оружие и оставил на поле брани, — смущенно пошутил капитан.
— Значит, мы опять без провианта?
— Около того. Небольшой кусок грудинки и шоколад. При величайшей экономии на неделю хватит.
Андрей невесело усмехнулся. Он знал эту «величайшую экономию». Это значит — при постоянном голоде.
— И собак кормить нечем, — добавил хмуро капитан.
— Собак будем кормить собаками, — ответил Андрей. — Застрелим Царя и вожака полицейской упряжки. Молчан и без того его загрызет, не потерпит другой собаки впереди упряжки.
— За Царя я заступлюсь, — сказал серьезно Македон Иванович. — Он преданность оказал. Весь горный поход с нами отломал! Застрелим двух полицейских псов.
— Наделает Царь нам хлопот, вот увидите. На первой же стоянке всех собак перессорит, свалку устроит. Ладно, пусть живет, — недовольно махнул рукой Андрей.
— Царь, иди благодари! — смеясь крикнул капитан. — Жизнь тебе оставили. Царь!.. Где же он?
Они оба оглянулись, отыскивая Царя, и оба одновременно увидели его Подлая собака подкралась к костру воровать съестное. Ищущий нос ее уткнулся в ранец с патронами. От ранца пахло салом. Македон Иванович перед походом жирно просалил патроны, чтобы они не ржавели и не индевели. Вцепившись зубами в ремень, волоча ранец по снегу, Царь убегал от костра.
Андрей схватил штуцер и выстрелил. Слышно было, как Царь взвизгнул от страха и наддал ходу. Вслед за Андреем выстрелил и Македон Иванович и тоже промахнулся. Андрей выпустил вслед собаке всю обойму, но это были бесполезные и даже опасные для самого стрелка выстрелы. Царь скрылся в темноте от выстрела капитана, а расстрелянная Андреем обойма была их последними ружейными патронами. Все остальные заряды были в ранце, утащенном Царем. Заряженным остался только Андреев револьвер, маленький слабосильный Ляфоше.
Андрей зло швырнул штуцер:
— Не суждено мне стать цареубийцей! Поймать бы мне его, руками задушу!
Они сразу же бросились по следам Царя, ясно видным при луне. Но собака вскоре вышла на чистый лед Юкона, и следы ее пропали. Андрей попробовал направить по следу Царя Молчана, но упряжная и зверовая собака лишь виляла сконфуженно хвостом, не понимая, что от нее хотят. Молчан уже привык к тому, что Царь вечно что-нибудь ворует, волочет украденное, и сегодняшний случай он принял как обычную выходку вороватого пса.
Искали они ранец и утром и тоже не нашли. Не вернулся и Царь. Больше они его не видели.
— Впереди голод, сзади вражеские пули, — покачал головой Македон Иванович. — Теперь у нас надежда только на собачьи лапы! Собаки у нас неплохие, а долго ли они выдержат без корма?
Он взял на ремень вожака полицейской упряжки и повел его за холм.
Андрей обнял Молчана и похлопал его по груди, где шерсть была вытерта алыком:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Внизу, прямо под ними, стояли три избы полицейского поста. К одной из них прижалась маленькая бревенчатая церквушка. Раньше они ее не заметили, да и сейчас разглядели ее потому, что церквушка вызванивала хоть и жиденько, но весело в один колокол. У дверей ее стояла нарядная упряжка: в легковую узкую нарту, увешанную цветными лентами и лисьими хвостами, были впряжены десять великолепных широкогрудных псов. На алыках их тоже висели ленты и множество маленьких колокольчиков. Невдалеке от упряжки горел длинный индейский костер и грелся погонщик, по одежде судя, индеец.
Македон Иванович завистливо вздохнул:
— Свадьба!
— А может быть, крестины? — чуть улыбнувшись, ответил Андрей, поглядел на капитана и встретил его озорной, смеющийся глаз.
Минуту они глядели друг на друга, оба чему-то улыбаясь. И вдруг, не сказав ни слова, откинулись всем корпусом назад, расставили ноги и понеслись вниз, к посту. Засвистел ветер в ушах, и на душе Андрея стало жутко и весело, как бывало в детстве, на качелях. Затормозив около церкви с полного хода, выбросив из-под лыж веера снега, капитан и Андрей упали на нарту. Погонщик индеец вцепился в задок нарты и закричал. Македон Иванович ударил его по голове копченым окороком, подарком Пышно Разодетого. Погонщик разжал руки, упал и завопил еще громче. Андрей взмахнул лежавшей на нарте плетью:
— Кей-кей-кей!
Собаки рванулись и понеслись. Затрепетали, развеваясь, ленты и лисьи хвосты, колокольчики на алыках залились суматошной трелью. На вопль погонщика и звон собачьих колокольчиков из церкви выбежал высокий мужчина с пышными бакенбардами. Под его распахнувшейся волчьей дохой алел мундир конной королевской полиции. Полисмен выдернул из кобуры огромный револьвер, тщательно прицелился и выстрелил. Пуля, не догнав упряжку, взбросила фонтанчик снега сзади нарты. Полицейский выстрелил второй раз. Пуля взрыла снег впереди собак. Третий раз ему стрелять не пришлось. Нарта скатилась на лед Юкона и закрылась береговыми холмами.
— Как архиереев провожают! — захохотал вдруг сипло и все же оглушительно Македон Иванович. — С колокольным звоном!
Вдогонку бешеной упряжке летела веселая болтовня жиденького церковного колокола,
Остановились в темноте, когда проклюнулись уже на небе звезды. Македон Иванович первым делом снял с нарты и алыков ленты и лисьи хвосты и положил их на видном месте, придавив камнем.
— Нам чужого не нужно! — Он оборвал и колокольчики с алыков. — И эти голосистые ябеды нам не нужны. Не царские фельдъегери, чтоб с колокольчиками ездить…
Потом осмотрели нарту. Искали провиант, но в двух лубочных коробках и в двух индейских корзинах-ишкатах, лежавших в нарте, нашли женские платья, шляпки, обувь и белье.
— Мать честная, мы же невестино приданое уволокли! — почесал затылок Македон Иванович. — Оказывается, моя правда, а не ваша, ангелуша, в церкви не крестины, а венчание было.
— Теперь и я вижу, что свадьба, — улыбнулся Андрей. — Жених послал нам вдогонку два приглашения вернуться и повеселиться на его свадьбе.
Невестино приданое Македон Иванович тоже сложил под камень Андрей в это время продолжал искать в нарте еду, но нашел лишь пяток шоколадных плиток с рельефным портретом королевы Виктории на них.
— А где же олений окорок? — начал оглядываться Андрей.
— Я его… тово! Употребил как холодное оружие и оставил на поле брани, — смущенно пошутил капитан.
— Значит, мы опять без провианта?
— Около того. Небольшой кусок грудинки и шоколад. При величайшей экономии на неделю хватит.
Андрей невесело усмехнулся. Он знал эту «величайшую экономию». Это значит — при постоянном голоде.
— И собак кормить нечем, — добавил хмуро капитан.
— Собак будем кормить собаками, — ответил Андрей. — Застрелим Царя и вожака полицейской упряжки. Молчан и без того его загрызет, не потерпит другой собаки впереди упряжки.
— За Царя я заступлюсь, — сказал серьезно Македон Иванович. — Он преданность оказал. Весь горный поход с нами отломал! Застрелим двух полицейских псов.
— Наделает Царь нам хлопот, вот увидите. На первой же стоянке всех собак перессорит, свалку устроит. Ладно, пусть живет, — недовольно махнул рукой Андрей.
— Царь, иди благодари! — смеясь крикнул капитан. — Жизнь тебе оставили. Царь!.. Где же он?
Они оба оглянулись, отыскивая Царя, и оба одновременно увидели его Подлая собака подкралась к костру воровать съестное. Ищущий нос ее уткнулся в ранец с патронами. От ранца пахло салом. Македон Иванович перед походом жирно просалил патроны, чтобы они не ржавели и не индевели. Вцепившись зубами в ремень, волоча ранец по снегу, Царь убегал от костра.
Андрей схватил штуцер и выстрелил. Слышно было, как Царь взвизгнул от страха и наддал ходу. Вслед за Андреем выстрелил и Македон Иванович и тоже промахнулся. Андрей выпустил вслед собаке всю обойму, но это были бесполезные и даже опасные для самого стрелка выстрелы. Царь скрылся в темноте от выстрела капитана, а расстрелянная Андреем обойма была их последними ружейными патронами. Все остальные заряды были в ранце, утащенном Царем. Заряженным остался только Андреев револьвер, маленький слабосильный Ляфоше.
Андрей зло швырнул штуцер:
— Не суждено мне стать цареубийцей! Поймать бы мне его, руками задушу!
Они сразу же бросились по следам Царя, ясно видным при луне. Но собака вскоре вышла на чистый лед Юкона, и следы ее пропали. Андрей попробовал направить по следу Царя Молчана, но упряжная и зверовая собака лишь виляла сконфуженно хвостом, не понимая, что от нее хотят. Молчан уже привык к тому, что Царь вечно что-нибудь ворует, волочет украденное, и сегодняшний случай он принял как обычную выходку вороватого пса.
Искали они ранец и утром и тоже не нашли. Не вернулся и Царь. Больше они его не видели.
— Впереди голод, сзади вражеские пули, — покачал головой Македон Иванович. — Теперь у нас надежда только на собачьи лапы! Собаки у нас неплохие, а долго ли они выдержат без корма?
Он взял на ремень вожака полицейской упряжки и повел его за холм.
Андрей обнял Молчана и похлопал его по груди, где шерсть была вытерта алыком:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84